Положение центра оставалось трудным до тех пор, пока правый фланг турок не дал тыла. Тогда князь Барятинский повел бригаду в атаку напролом. Атакующая линия, стройно и не ускоряя движения, подошла к неприятелю на 60 саженей. Наши батареи мгновенно снялись с передков и осыпали противника картечью, но он не дрогнул и в двойных против наших гренадер силах с гиком двинулся в штыки. Здесь завязался бой на штыках, и враги были до того стойки с обеих сторон, что этот штыковой бой продолжался против обыкновения очень долго, и наши батальоны с трудом продвигались вперед, пока им не удалось уничтожить лучшие турецкие батальоны, бывшие в первой линии; после этого остальные батальоны повернули и обратились в беспорядочное отступление. В наиболее трудной обстановке оказались наши правофланговые батальоны, при которых находился князь Барятинский и которым приходилось бороться не только с пехотой, но и с постоянно наскакивающей на нее кавалерией. Здесь князю Бебутову пришлось пустить для содействия пехоте в атаку свой личный конвой, который прогнал улан и облегчил положение фланговых батальонов гренадер. В 9 часов утра центр турок был прорван; преследовать их нельзя было за отсутствием у нас в этом месте кавалерии и ввиду того, что левое крыло турецкой армии было еще в полном порядке. В то время когда правый фланг турок бежал, а в центре дела приняли решительный для турок оборот, к полю сражения начала подходить левая неприятельская колонна, которая сбилась с указанного ей пути и вместо того, чтобы выйти против нашего центра и развернуться рядом с правой колонной, взяла влево и грозила охватить наш фланг. Этой колонне предшествовали массы башибузуков, поддержанные регулярной кавалерией и конной артиллерией. С самого начала боя здесь у нас находилось шесть эскадронов новороссийских драгун с донской № 6 батареей, а потом еще подошло 9 сотен линейных казаков. На самой оконечности, намного правее казаков, стояло 10 сотен милиции. 469
Неприятельские башибузуки старались энергично теснить наших милиционеров и зайти в тыл боевому порядку князя Бебутова. К 8 часам утра турки отчасти выставили на своем левом фланге, отчасти скрыли там в складках местности от 14 до 16 батальонов, три батареи и несколько уланских полков. Тогда князь Бебутов двинул на свой правый фланг шесть рот Ряжского полка и 4 орудия, прикрывавших парки, и приказал прибывшему сюда генералу Багговуту с дивизионом тверских драгун, тремя сотнями казаков и ракетами принять начальство над правым флангом. В это время дело здесь обстояло в таком положении. Две сильные турецкие батареи громили перекрестным огнем фронт нашей кавалерии; их пехота стояла в несколько линий на близкий пушечный выстрел; массы башибузуков, поддержанные регулярной кавалерией, полком пехоты и батареей, обходили и теснили оконечность нашего правого фланга. Время дальше нельзя было терять, и генерал Багговут перешел в наступление. Шесть рот Ряжского полка были поставлены в двух местах позади нашей иррегулярной конницы как опорные пункты. Чтобы хоть немного осадить башибузуков, генерал Багговут приказал бросать ракеты. Турки шарахнулись, а наша кавалерия пошла, не теряя ни минуты, в атаку. Вся масса башибузуков была сразу сбита и бежала врассыпную; подошедший на помощь уланский полк был также смят, а в конной батарее изрублена прислуга и захвачено три орудия. Но пехотный полк, поддерживавший кавалерию, стоял крепко. На него пошли в штыки несколько рот Ряжского полка, но, встреченные сильным огнем, приостановились. Тогда турецкие батальоны сами пошли на них в штыки. Видя это, дивизион тверских драгун бросился в шашки и заставил пехоту повернуть назад, а ряжские роты вновь перешли в наступление. По словам князя Бебутова, турецкий пехотный полк, медленно отступая, выказал такое сопротивление, какое могут оказать только люди храбрые. Он начал бросать ружья лишь после того, когда, взойдя на холм, увидал себя окруженным со всех сторон. Между тем князь Бебутов, видя, что центр турок прорван, что князь Барятинский с отрядом генерала Бриммера зашел уже правым плечом вперед и стал в тылу запоздавшей с отступлением левой колонны турок, решил ввести в дело последний резерв — два батальона Тульского полка, 8 орудий и 4 эскадрона новороссийских драгун. Став во главе этого отряда, маститый воин князь Бебутов лично повел его против сопротивлявшегося еще противника и довершил полное поражение армии мушира Зафира-паши. В первом часу дня прекратилось преследование ввиду полного изнеможения людей и лошадей. Войскам на всех пунктах был дан сигнал сделать привал. Некоторые части дрались не менее семи 470
часов; изнуренные в этом кровавом бою, люди должны были отдыхать на совершенно безводном поле. До неприятельского лагеря оставалось еще не менее десяти верст, и князь Бебутов прекратил преследование, занявшись приведением в порядок материальной части. Благодаря этому остатки неприятельской армии, несмотря на совершенное ее поражение, успели спастись, собрались к Карсу и послужили основанием для новых формирований. Трофеями победы были 15 орудий с 16 зарядными ящиками, шесть знамен и штандартов, множество оружия и свыше 2000 пленных. Общие же потери турок князь Бебутов определил, по донесениям лазутчиков, приблизительно 10 000, не считая разбежавшихся башибузуков. Примерно эта же цифра обозначена и в донесении французского агента маршалу С.-Арно. Победа при Кюрюк-Дара не могла и нам дешево обойтись. Всего выбыло из строя 3054 человека, в том числе 599 убитыми, 1972 ранеными и остальные контужеными. Князь Бебутов в награду за эту победу был награжден в чине генерал-лейтенанта орденом Св. Андрея Первозванного94. Сражение у Кюрюк-Дара представляет собой редкий случай полного поражения противника исключительно на поле сражения без преследования. И это поражение действительно было полное, даже по свидетельству наших врагов. «Вчера, — писал генерал Кмети на другой день после сражения английскому консулу в Эрзеруме Брандту95, — мы потерпели страшное поражение от русских; у нас до 3000 убитых, 2000 взято в плен, и мы бежали в большом беспорядке в Карс». Французский консул в Эрзеруме, донося маршалу С.-Арно о прибытии остатков Анатолийской армии к Карсу, выражал мысль, что эта армия может впредь выступить из крепости для того только, чтобы отступить к Эрзеруму. Он умолял французского главнокомандующего о скорейшей присылке в Малую Азию французской дивизии, для которой он считал более выгодным наступать через Трапезунд и Эрзерум, чем через Батум, где она станет жертвой изнурительных лихорадок96. Между тем союзные главнокомандующие и их правительства были сильно озабочены судьбой Анатолийской армии. Удачные действия ее могли очень облегчить их операции на Дунае и в Крыму, а вместо этого приходилось думать о том, чтобы спасать турецкую армию в Азии. Маршал С.-Арно, лорд Раглан и представители западных держав в Константинополе все зло видели в интригах, которыми опутали Зафир-пашу масса офицеров всех национальностей, наводнивших главную квартиру мушира. Они предлагали турецкому правительству отозвать всех этих офицеров и поручить начальствование всеми вооруженными силами в Азии од- 471
ному лицу. Союзники указывали как на желаемого кандидата на венгерского генерала Клапка. Но между турецким военным министром Риза-пашой и лордом Редклифом существовала такая непреодолимая ненависть, что Риза-паша в пику английскому послу на это предложение не согласился97. Он со своей стороны рекомендовал поставить во главе Азиатской армии двух лиц — французского и английского генералов. Такая двойственность в командовании армией не могла быть принята союзными главнокомандующими, и вопрос о подкреплении Анатолийской армии был отложен98. Подобное состояние противника ускользнуло от внимания князя Бебутова, и он продолжал настаивать на необходимости отойти нам к своим пределам. Силы турок были им очень преувеличиваемы, так же как преувеличивалась и возможность удара союзников со стороны Батума, и князь Бебутов отказывался действовать наступательно против Карса99. 4 августа войска наши начали постепенно отходить к своим границам и в ноябре расположились на зимние квартиры у Александрополя. Содействие туркам и их союзникам со стороны горцев выразилось далеко не в той степени, на которую они могли рассчитывать. Главной причиной такого разочарования было полное незнание союзниками того, что же представляли собой наши враги на Кавказе. Даже щедрое снабжение горцев оружием не принесло той пользы, которую ожидали от этого, так как усовершенствованные французские ружья были горцам незнакомы. Только летом 1854 года начинается обоюдное знакомство союзников и предводителей мятежных племен Кавказа. К маршалу С.-Арно в Варну прибыла на совещание целая масса предводителей горцев, с которыми он ничего не мог поделать. Каждый из них не думал об общем деле, а лишь старался использовать выгодный случай для своих личный целей. Турки посылкой на Кавказ своих агентов, которые должны были работать в пользу признания горцами оттоманского владычества, еще более увеличивали смуту и местные интриги. С.-Арно отказался от поддержки всех мелких народностей Кавказа и высказал мысль о необходимости оказывать помощь лишь Шамилю, который только и мог объединить борьбу на Кавказе и представлять грозную для нас силу100. Но туркам не улыбалось такое усиление могущества Шамиля, и между оттоманским правительством и имамом происходили постоянные недоразумения, которые очень портили дело101.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Селение Кюрюк-Дарá» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
