Турки очистили Баязет и продолжали свое безостановочное бегство к Вану, комендант которого отказался впустить их в город. Виновником поражения считали Селима-пашу, который первым обратился в бегство с поля сражения. На следующий день отряд барона Врангеля двинулся к Баязету, который был занят 19-го числа. В этом городе захвачены были громаднейшие запасы пороха, снарядов и продовольствия, а также 3 орудия. Однако начальник отряда не счел возможным при недостатке имевшихся у него сил оставаться в Баязете и, уничтожив запасы, которых он не мог взять с собой, 22 июля выступил оттуда с целью расположиться ближе к нашим пределам и тем лучше обеспечить защиту Ереванской губернии. Он выбрал местом стоянки АбазГёльский перевал, имея между прочим целью господствовать над главным караванным путем из Персии и в то же время своим движением по направлению к Карсу оказать содействие Александропольскому отряду. У Абаз-Гёльского перевала барон Врангель простоял до сентября, после чего перешел к Каравансарайскому перевалу, лучше прикрывавшему Ереван. Союзникам занятие нами Баязета было крайне неприятно, в особенности потому, что оно делало невозможной сухопутную торговлю Англии с Персией и, по подсчету лорда Редклифа, должно было принести Англии убыток только за один год в 60 миллионов 456
рублей. Они успокоились только тогда, когда мы вновь вошли в наши пределы. Император Николай встретил с радостью весть о победе под Баязетом, тем более что она должна была воздействовать в благоприятную для нас сторону и на колеблющуюся Персию. Барон Врангель, которому всецело принадлежала честь победы, был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени75. июня князь Бебутов начал с Александропольским отрядом наступательное движение за Арпачай с целью отойти вперед на 2—3 перехода, войти в пределы Турции и занять выжидательное положение на выгодной позиции. Такое расположение князь Бебутов считал наиболее выгодным для обеспечения защиты наших границ, и, не полагая пока, как известно, возможным наступать к Карсу, он рассчитывал выдвижением в турецкие пределы заставить неприятеля атаковать его корпус, принять бой и разбить турок. Одновременно с этим князь Бебутов отдал уже известное распоряжение Ереванскому отряду барона Врангеля перейти к Оргову или Игдырю, чтобы своими демонстрациями отвлекать внимание неприятеля. Начальнику же Ахалкалакского отряда он предписал в случае вторжения турок в его участок в значительных силах не вступать с ними в бой, а, усилив гарнизон Ахалкалака, отступать по направлению к Цалке и далее, до урочища Маглиса, удерживая неприятеля на всех удобных для этого позициях. Александропольский отряд выступил, имея во главе князя Бебутова и вновь назначенного ему помощником князя Барятинского, в составе 17 батальонов76, 26 эскадронов драгун, 72 орудия, 14 сотен казаков и 14 сотен вновь набранной весной милиции77. В Александрополе же были кроме линейного батальона оставлены еще 21/4 батальона, 4 орудия и 11/2 сотни казаков78. 20 июня корпус перешел через Карс-чай и остановился на ночлег в 10 верстах от этой реки, между селениями Палдерваном и Кюрюк-Дарá79, примыкая левым флангом к подошве горы Кара-Ял. До турецкого лагеря у селения Хаджи-Вали оставалось около 15 верст. Здесь Александропольский отряд простоял в близком соседстве с турецкой армией свыше месяца, не предпринимая ничего решительного. Ни две победы князя Андронникова в Гурии, ни оказавшиеся впоследствии совершенно верными сведения, получаемые из Петербурга и от наших пограничных консулов, о расстройстве Анатолийской армии турок, ни, наконец, настоятельные требования императора Николая не могли заставить князя Бебутова предпринять дальнейшее наступление. Ссылаясь на то, что собираемые им сведения о положении неприятельской армии совершенно 15 457
не соответствуют составленному в Петербурге мнению об ее расстройстве, он упорно отказывался идти со своим уменьшенным, против первых предположений, отрядом вперед. Князь Бебутов боялся, а отчасти и предугадывал, что Зафир-паша не примет боя в поле, отойдет к Карсу или даже за него и Александропольскому отряду придется осадить эту крепость и быть, кроме того, готовым дать отпор турецкой армии, если бы она двинулась на выручку гарнизона крепости. Для таких действий командующий корпусом не признавал свой отряд достаточно сильным. Вообще, читая всю переписку князя Бебутова, относящуюся к тому времени, можно составить о нем мнение как о генерале, не обладавшем необходимой решимостью в составлении и исполнении широких стратегических задач. Это был отличный генерал поля сражений, но не театра военных действий. На поле битвы он обладал завидной решимостью, энергией и упрямством, а также способностью быстро ориентироваться и наметить слабую точку противника, куда следует нанести удар. Стратегические же операции, очевидно, были князю Бебутову не по плечу; у него не было широкого размаха мысли, строго и определенно установившегося в данной обстановке взгляда и решимости в достижении главной, наиболее существенной цели, не отвлекаясь побочными и мелкими задачами. Стратегические комбинации князя Бебутова отличались осторожностью и заключались в желании заставить неприятеля дать бой в выгодной для него, князя Бебутова, обстановке, не заботясь о том, чтобы это дорогое на войне средство произвело существенное влияние и на ход всей кампании. Немудрено поэтому, что каждая победа Александропольского отряда не производила на англо-французов серьезного впечатления, так как эти победы оказывали весьма малое влияние на ход всей кампании. И нельзя не согласиться с основательностью иронического замечания графа Граббе, сделанного им после получения известия о взятии бароном Врангелем Баязета. «Наконец-то,— занес он в свою записную книжку,— успех с последствиями, кроме трофеев»80.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Баязет» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
