17 июня князь Михаил Дмитриевич представил фельдмаршалу55 тот окончательный план, которого он решил держаться после перехода его армии на левый берег Дуная. До тех пор, пока война с Австрией не будет решена, он полагал удерживать в своих руках Большую Валахию от Журжи до Галаца; преждевременно оставлять Дунай ниже Журжи он считал неудобным, так как это давало бы союзникам возможность безнаказанно переправиться через реку и утвердиться в княжествах. Отряд Ушакова не должен был оставлять правого берега Дуная, если не будет вынужден к этому превосходящими силами противника. В случае форсирования турками Дуная в каком-либо пункте оспаривать дальнейшее их движение в Валахию, пока это будет возможно, не подвергаясь быть отрезанными австрийцами. В случае же объявления австрийцами войны Горчаков решил постепенно очистить Журжу, Ольтеницу, Калараш и Гуро-Яломницу, отводя оттуда войска за реки Бузео и Калматуй. Для принятия же на себя отступающих частей выдвинуться с главными силами из Урзичени и Плоешти. Если бы вторжение австрийцев последовало одновременно с наступлением союзников, то, оттеснив австрийцев, вступивших в Молдавию, оставаться на Серете, имея в виду отойти в случае надобности за Прут. «Перейдя за эту реку,— кончал князь Горчаков,— мы будем в состоянии отбиваться против всех наших врагов, сколько бы их ни пришло». Император Николай, получив сведения о переходе нашей армии обратно за Дунай, вполне одобрил расположение князя Горчкова на первый случай56. Государь полагал, что австрийцы могут предпринять наступление из Кронштадта через Темеш на Плоеш- 346
ти, из Германштадта через Ротентурм или вдоль Дуная и, наконец, в тыл князю Горчкову через Окны или Черновиц вдоль Серета. В первом случае наша Дунайская армия находилась бы у них на левом фланге и, по мнению государя, легко могла бы разбить австрийцев, наступавших на Плоешти, до соединения их с правой колонной. Во втором случае он полагал необходимым сначала разбить ближайшую неприятельскую колонну, а потом уже наступавших через Темеш. Наконец, в случае движения в тыл Шабельскому надо было задерживать наступавших от Черновиц, а Горчакову, оставив сильный арьергард, кинуться на колонну, вышедшую из Окны, и, разбив ее, воротиться против вышедшей через Темеш. «По-видимому,— писал государь57,— план австрийцев состоит в том, чтобы сначала занять Малую Валахию; ежели они предварят тебя58 , ты им отвечать будешь, что ты имеешь мое разрешение впустить их, но не далее Аржиса, но что всякое движение далее или в ином направлении повелено мной тебе считать за открытие военных действий против нас, а потому противиться ему силой оружия». Если бы дошло до такой крайности, то государь указывал Горчакову стараться всеми силами обеспечить себе при первой же встрече решительный успех; но ежели бы Шабельский не мог удержать колонну, угрожавшую правому флангу Горчакова, и этому последнему пришлось бы отступать, то государь считал излишним останавливаться на Серете, а прямо идти за Прут, откуда уже начать наступление против Австрии по всему фронту. Для этой цели генерал Лидерс должен был оставаться в оборонительном положении в Бессарабии с 11/2 пехотной и 1 кавалерийской дивизиями, имея в резерве драгунский корпус; князь Горчаков с семью пехотными и двумя кавалерийскими дивизиями, имея в резерве 1 резервный кавалерийский корпус, должен был решительно наступать на Буковину, а граф Ридигер действовать к стороне Лемберга. Одновременно с этим государем было отдано распоряжение, чтобы в случае входа австрийцев в наши пределы гражданские власти с архивами и казначействами, а также дворяне отправлялись внутрь страны; местные же и сельские магазины вывезти или уничтожить. Народу покидать свои жилища и по возможности увозить с собой все лучшее имущество, причем жителям русских деревень, имевшим оружие, разрешалось уходить в леса и вести партизанскую войну59. Вопрос об образе действий австрийцев сильно занимал и союзных главнокомандующих в связи с выработкой ими планов дальнейших операций. Он служил также предметом дипломатических переговоров между Парижем и Лондоном. Омер-паша вслед за получением известия о снятии нами осады Силистрии приказал всем войскам, находившимся перед Шумлой, 347
придвинуться к Дунаю и направил дивизию Гассана-паши силой в 16 000—18 000 к Рущуку, имея целью завладеть Журжей. Этот пункт привлекал с самого начала кампании особое внимание турецкого генералиссимуса, и первоначально он предполагал даже устроить в нем, на левом берегу Дуная, опорный пункт, который должен был сыграть такую же роль, как Калафат на левом фланге турецкого расположения. Отличные действия в течение зимней кампании генерала Соймонова не дали осуществиться предположениям Омера-паши, и теперь, при начавшемся отступлении русской армии, он вновь обратил свое внимание на Журжу. Усиленные работы по постройке там нами новых батарей не смутили турок, которые видели в этом лишь демонстрацию для облегчения спокойного отхода главных сил князя Горчакова на Серет60. Армия Омера-паши до выяснения обстановки сосредоточилась следующим образом: один корпус, силой в 41 бат., 24 эск. и 60 ор., под начальством Измаила-паши, у Силистрии; второй корпус, силой в 39 батальонов, 12 эскадронов и 61 орудие, под начальством Гассана-паши у Рущука; третий, силой в 27 батальонов, 24 эскадрона и 55 орудий у Гургенли (Gurgenli), в шестичасовом переходе от Шумлы, по дороге на Силистрию, и, наконец, резерв, силой в 9 батальонов, 6 эскадронов и 18 орудий, оставался в Шумле61. В таком положении, писал Омер-паша, турецкая армия может в самое короткое время собраться в любом пункте на Дунае, предназначенном для развития дальнейших операций. Что касается армий западных держав, то когда князь Горчаков начал отступательное движение к Урзичени, они еще продолжали сосредоточение к Варне, рассчитывая довершить его к 1 июля нашего стиля. К этому времени маршал С.-Арно предполагал иметь до 70 000 человек62, с которыми готов был идти туда, куда «укажет ему обстановка или инструкции, основанные на политических соображениях, ему неизвестных, но которые он рассчитывал получить от своего правительства»63. Впрочем, французского главнокомандующего очень беспокоили в этом его наступательном порыве недостаток продовольствия и полное отсутствие перевозочных средств. Французам удалось собрать в окрестностях Варны лишь 800 маленьких болгарских повозок, за которые они платили за каждую по три франка в сутки наличными деньгами, но и из них в одну ночь дезертировали 150 хозяев со своими повозками; те же, которым это не удавалось, сжигали их на глазах французов. «C’est du fanatisme, activé par la propagande russe»,— писал по этому поводу маршал С.-Арно64. О враждебном к союзникам турок отношении жителей с удивлением свидетельствовали также и французские офицеры в своих письмах к родным. Они ожидали, что их встретят как избавителей, а между тем жители разбегались, и союзные войска даже за большие деньги ничего не могли у них купить65. Приходи- 348
лось очень сожалеть об отсутствии малых пароходов и легких канонерских лодок, которые, подходя к берегу и входя в устья Дуная, могли бы облегчить проблему с продовольствием наступающей армии; но их не было, а необходимость удовлетворения этого важного требования продолжала, по словам маршала С.-Арно, неторопливо исследоваться в кабинете морского министра в Париже66 .
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Отражение атаки на Густавсвеверн» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
