Горчакову очень оригинальную и практически бесполезную меру — послать к туркам тайных шпионов, которые в расчете на мусульманский фанатизм взбунтовали бы правоверных подданных султана против его христианских союзников129. Впрочем, эта мысль фельдмаршала не была реализована. Государь, со своей стороны, признавал возможным «пустить волонтеров подымать болгар, но не трогать сербов, чтобы не тревожить Австрии»130. События тем временем шли своим чередом, и пребывание наше на правом берегу Дуная делало необходимым установить какиелибо сношения с местными болгарами, на умы и надежды которых должно было влиять присутствие среди них русских войск. Князь Горчаков решил до окончательного выяснения этого вопроса принять выжидательное положение и предписал генералу Лидерсу стараться поддерживать среди болгар расположение к нам ожиданием важных для них перемен, но не давать им никаких, в особенности письменных, обещаний131. «Теперь время настало выдать прокламации, чем я займусь»,— пометил император Николай на донесении князя Горчакова о принятой им мере132. И действительно, из-под пера государя вскоре вышло воззвание к «единоверным братьям нашим в областях Турции»133. В нем гово- 92
рилось, что войска российские вступили в край не как враги, но с крестом в руках для защиты Христовой церкви и православных ее сынов, поруганных неистовыми врагами. Упоминалось далее, что уже не раз кровь русская лилась и не без результата с этой целью и что настало время и прочим христианам стяжать себе те же права, которые уже даны некоторым, подвластным Турции христианским народам. Воззвание заканчивалось призывом соединиться в общем подвиге за веру и за права угнетенных. Государь остался доволен своей работой, приказав отправить ее к князю Варшавскому и сообщить «к сведению» графу Нессельроде. Приближалось время прибытия на театр войны фельдмаршала. Князь Горчаков все более и более волновался134. Он знал нерасположение Паскевича к наступательным действиям, но воля государя и сложившаяся обстановка диктовали именно такой характер дальнейших операций. И действительно, положение князя Михаила Дмитриевича было незавидное. Не будучи уже хозяином на театре войны, он должен был не идти вразрез с планами фельдмаршала, но и не упускать благоприятно сложившихся обстоятельств. Князь Горчаков выбрал среднее решение. Он оставался на месте, делая предварительные распоряжения к переходу в наступление на обоих флангах своего широкого фронта, и продолжал писать в Петербург о пользе наступления135. Постоянно получаемые сведения об ослаблении левого фланга турецкого расположения и об оттягивании части войск от Видина и Калафата делали желательным демонстрацию силы Мало-Валахским отрядом на правом берегу Дуная, около устья р. Римока. По мнению князя Горчакова, демонстрация эта, угрожая Калафату с тыла, могла бы совместно с соответствующими действиями с фронта дать весьма большие результаты. «Но как сделать, чтобы не раздражить Австрии?» — беспомощно спрашивал князь Горчаков. И действительно, наш посол в Вене не советовал производить подобную демонстрацию, так как ревнивая в отношении вовлечения Сербии в борьбу с Турцией Австрия не могла бы устоять против открытого с нами разрыва136 .
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Посадка французских войск на суда» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
