Одно из самых замечательных и поражающих наблюдателя явлений в море – его свечение. Можно часами любоваться, сидя ночью на берегу Черного моря, как вспыхивает яркими искрами набегающая на берег волна. Так же прекрасен ночью оставляемый идущим кораблем след, то загорающийся яркими огоньками, то вспыхивающий какими-то голубыми шарами. Спокойные яркие звезды сверкают на южном бархатном небе. Столь же яркие, то вспыхивающие, то гаснущие холодные огни в море будто отражают небесный свод. В более теплых морях подобное свечение бывает настолько сильным, что издали кажется заревом большого пожара, – его можно даже заснять на фотопленку. Люди наблюдали свечение моря с незапамятных времен. С наступлением темноты поверхность моря начинает вдруг фосфоресцировать, озаряясь холодным искрящимся сиянием. Если набежавший ветерок подымет легкое волнение, сияние разгорается, словно прогоревшие угли, на которые подули. Кто только не восторгался этим романтическим явлением природы: Крузенштерн и Беллинсгаузен, Дарвин и Гоген, Гончаров и Римский-Корсаков, Амундсен и Хейердал… Но лишь сравнительно недавно ученые твердо установили, что всю эту «лучезарную романтику» в море создают живые существа – и очень разные. Чаще всего море засвечивают мелкие планктонные организмы перидинеи-ночесветки и веслоногие рачки (особенно эуфаузииды). Они сияют то зеленоватым, то голубоватым, а то и оранжево-красным светом. Вот как, например, описывал И. А. Гончаров во «Фрегате „Палла-да“ свечение перидиней у берегов Японии: „Штиль, погода прекрасная: ясно и тепло… Множество красной икры, точно толченый кирпич, пятнами покрывает в разных местах море. Икра эта сияет по ночам нестерпимым фосфорическим блеском. Вчера свет был так силен, что из-под судна как будто вырывалось пламя; даже на парусах отражалось зарево, сзади кормы стелется широкая огненная улица; кругом темно…“. Красной икрой Гончаров назвал перидиней-ночесветок, у которых фосфоресцируют их липоидные вещества. Перидинеи вызывают свечение не только валов прибоя и его пены, заливающей берега. Прибрежный песок или снег, пропитанные содержащей перидиней морской водой, светятся там, где на них ступает нога путника: он оставляет за собой в ночной темноте цепочку ярко горящих следов. Свечение смоченного морской водой снега характерно и для Шпицбергена, и для островов Де-Лонга. В Альпах и на Севере обширные снежные равнины нередко имеют красный, зеленый, синий или коричневый цвет. Это объясняется тем, что на снегу могут в массовых количествах развиваться различные окрашенные жгутиковые: красные гемато-коккус пульвиалис, зеленые хламидомонас нивалис и другие. Свет, как известно, привлекает морских животных, и этим издавна пользуются рыбаки. Стаи рыб устремляются ночью к месту свечения в расчете поживиться теми, кто светится. При этом, как всякий движущийся в воде предмет, они еще больше усиливают сияние вод и тем невольно выдают свое присутствие. Опытный глаз рыбака легко различает очертания стаи рыб, следы всплесков акул и даже кашалотов, ныряющих за рыбой. По пульсирующим вспышкам, быстро бегущим по воде, нетрудно опознать дальневосточных кальмаров, которые сами, однако, не светятся. Животных можно привлечь и искусственным светом. У берегов Индии, Индокитая, Северной Африки, на Адриатике – в тех тропических и умеренно теплых морях, где особенно часто бывает свечение, при ночной ловле рыбы используют факелы. В Средиземном море мерцающие огни газовых светильников, зажигаемых на рыболовных судах, видны во мраке на многие мили вокруг. На их свет лучше всего идут стайные рыбы – сельдь и кефаль. Для увеличения улова рыбаки островов моря Банда в Индонезии в качестве наживки используют светоносную железу маленькой рыбки – фотоблефарона, а жители Сесимбра на юго-западе Португалии – кусочки сильно пахнущего мяса собачьей акулы, обмазанные желтой светящейся жидкостью, получаемой из поджелудочной железы макруруса. Круг животных, способных устраивать «иллюминацию», очень широк. Это многие бактерии, перидинеи, радиолярии, медузы, гребневики, черви, ракообразные, голожаберные, двустворчатые и особенно головоногие моллюски, морские звезды, голотурии, офиуры, сальпы, пирозомы, рыбы. Светящиеся бактерии играют двойную роль. Они могут создавать разлитое «молочное» свечение, когда живут в море самостоятельно (правда, их там негусто), а могут «озарять» других животных, когда поселяются в их специальных органах, подобных мицетомам насекомых. Животные же, излучающие свет, делятся на две группы: у одних свет от симбиотических бактерий, у других – свой собственный. Вторых в природе, по-видимому, намного больше, чем первых, но решить, у кого из морских обитателей какой природы свет, совсем не просто. Во-первых, сплошь и рядом трудно выделить предполагаемых виновников свечения; во-вторых, часто бактерии, казалось бы, пойманные «с поличным», будучи извлеченными из своих хозяев, тут же «гаснут». Пока что симбиотическая природа люминесценции достоверно установлена только у рыб, каракатиц и кальмаров.
В мелководных бухтах японского побережья живет окунек моноцен-трис, размерами и формой тела напоминающий кедровую шишку. На нижней челюсти у него сидит пара сравнительно несложно устроенных светящихся органов – фотокоров, способных испускать свет несколько часов подряд. В каждом их них есть небольшая камера, где скапливается жидкость с бактериями-светлячками. Камера сообщается с окружающей средой. В момент опасности рыбка выпрыскивает ее содержимое в воду и исчезает из поля зрения преследователя под прикрытием светящегося облачка. В морях, омывающих Индию и Большие Зондские острова, на рифах и вдоль берегов обитают две совершенно необычные рыбки – аномалопс и фотоблефарон. У них под глазами сидят, словно огромные бородавки, какие-то странные вздутия бобовидной формы. Описавший их еще в 1920 г. крупнейший американский специалист по светящимся животным Ньютон Гарвей доказал, что эти «бородавки» представляют собой светоносные органы, заполненные люминесцирующими бактериями. Зеленоватый свет, испускаемый фотофорами аномалопса круглые сутки, все время пульсирует: 10 с он горит, а 5 – «выключен». Ночью он напоминает отражение луны, как бы колышущееся на легких волнах. Стайка же фотоблефаронов, обосновавшаяся между прибрежными камнями, создает впечатление, будто воду подсветили гирляндой маленьких мигающих лампочек. Свет одной из этих рыбок бывает настолько силен, что при окружающей полной темноте позволяет рассмотреть стрелки карманных часов на расстоянии 2 м от рыбы. Светоносные бактерии поселились на голове аномалопса и фото-блефарона, видимо, в очень давние времена. С той поры рыбы успели «отрастить» для них специальные вместилища и, чтобы с толком для себя использовать их благодатное сияние, «возвели» на бактериальных вместилищах фотофоры-прожекторы очень сложного устройства. Фотофоры состоят из многочисленных железистых трубочек, открывающихся своими наружными концами в подкожные полости бобовидного органа, лежащего сразу под глазом. Полости снабжены микроскопическими отверстиями, через которые они сообщаются с внешней средой. Пространство между трубочками прoнизано кровеносными капиллярами. На внутренних концах трубочек сидят особые клетки, заполненные блестящими кристаллами гуанина. Они выполняют роль маленьких зеркал, отражающих свет. Далее идет светонепроницаемый слой, сложенный из черных пигментных клеток (хроматофоров). Есть рыбы, пользующиеся свечением бактерий для приманивания добычи. С этой целью многочисленная семья удильщиков обзавелась еще настоящей рыболовной снастью и, похоже, достигла в ее строении предельной изощренности. В морях, омывающих Европу, а у нас – в Баренцевом и Черном, на глубине от 50 до 200 м обитает рыба лягва, или морской черт, достигающая полутора метров в длину. Прозвана она так за свой несуразный и совсем не рыбий вид. Действительно, тело лягвы производит впечатление какого-то обрубка, куска мяса, из которого природа словно только начала лепить что-то живое. Зато сколь совершенна ее «удочка»! Первый луч спинного плавника у морского черта сильно удлинился, сдвинулся на голову, ближе ко рту, и превратился в великолепное удилище, на конце которого сидит «приманка» – маленький светящийся шарик. В нем и помещаются светоносные бактерии. Почти всю свою жизнь лягва проводит на рыбалке, притаившись среди камней и водорослей и выставив наружу волнообразно извивающийся конец удилища. Часами может пролежать она совершенно неподвижно в ожидании своей жертвы. Бурая окраска хищника сливается с окружающим фоном и делает его совершенно незаметным. Но лягва не дремлет. Ее глаза, вращающиеся независимо друг от друга, как у хамелеона, зорко следят за всем, что происходит вокруг: один смотрит в одну сторону, другой – в другую. Вот к соблазнительно шевелящейся перед самой пастью морского черта приманке приближается какая-то рыба. Ей кажется, будто перед ней извивается светящийся червь. Не успев его клюнуть, незадачливая рыба оказывается в огромной зубастой пасти чудовища. Захват происходит с молниеносной быстротой, неуловимой для человеческого глаза. Сейчас известно свыше 250 видов удильщиков, большинство из которых живет на больших глубинах. У каждого своя оригинальная «удочка». Есть удочки короткие и длинные, толстые и тонкие, жесткие и гибкие, простые и складные. У одних удильщиков они чуть ли не в 10 раз длиннее тела, у других только кажутся короткими, но могут, словно резиновые, растягиваться до такой же длины. Светящаяся на конце удочки приманка похожа на зажженный фонарик, сидящий на длинном шнуре. Внутри «фонарика» имеется полость, поделенная на ячейки и заполненная слизью с плавающими в ней бактериями. Полость выстлана прозрачными, собирающими свет клетками, а снаружи одета черным покровом из пигментированных клеток. Когда эти клетки сокращаются, свет через образовавшиеся промежутки свободно пробивается наружу.
Удильщики знамениты еще одним свойством. Все, что сказано об их «рыболовных снастях», относится исключительно к самкам. Самцы у них крошечные, по массе во много тысяч раз меньше своих подруг, и живут как паразиты, прочно прирастая к телу самок. При этом у них исчезают челюсти, глаза, кишечник и прочие органы, кроме кровеносной и дыхательной систем и, конечно, органов размножения. Понятно, что при такой ситуации чем самец меньше, тем лучше. Впрочем, самки совсем не в проигрыше: в нужный момент, когда созреет икра, самцы оказываются у них «под рукой», и искать супруга во мраке бездны не приходится. Самцы же находят своих избранниц, пользуясь в основном своим феноменальным обонянием. Возможно, им в этом помогают и светящиеся «фонарики» самок. Железы с бактериями-светлячками обнаружены у многих морских рыб, относящихся к девяти семействам. В каких только частях тела они не помещаются! На голове, на нижней челюсти, на брюхе, вокруг пищевода, внутри пасти, вдоль боковой линии, возле прямой кишки и даже на хвосте! Вероятно, немало случаев аналогичного симбиоза у рыб еще предстоит открыть. Большой специалист по части светящихся животных японец И. Ханеда описал маленькую стайную рыбку лейогнатус, водящуюся в Индийском и Тихом океанах. Железа с неугасимым «огнем» у нее кольцом обхватывает пищевод. Светящиеся бактерии, заглатываемые рыбкой вместе с морской водой, через пищевод проникают в эту железу. Испускаемое бактериями сияние, пройдя сквозь прозрачные мышцы лейогнатуса, создает иллюзию зажженной молочно-белой лампочки. Если рыбку потревожить, она начинает светиться еще ярче и при этом издает какие-то хриплые звуки. У рыбки газы, тоже изученной Ханедой, светящаяся железа расположена там же, но испускаемые ею лучи падают на плавательный пузырь, который одновременно служит рефлектором. Каракатицы, кальмары и осьминоги всегда поражают своими огромными сложными глазами. Подобно тому как соцветие складывается из множества отдельных цветков, так и глаза этих моллюсков «сложены» из сотен и тысяч мелких глазков. Собранные воедино, они обеспечивают животному хорошее зрение. Казалось бы, зачем вообще кальмарам и осьминогам глаза, коль скоро большинство из них живет на больших глубинах, где царит вечный мрак? Оказывается, у многих глубоководных видов имеются мощные фотофоры прожекторного типа, причем не менее сложно устроенные, чем глаза. Ими животное освещает себе путь. Но в этих органах нет желез с бактериями, и они светятся своим собственным светом. Однако наряду с «прожекторами» кальмары и осьминоги приобрели также мешочки с бактериями, а зачастую и необходимый арсенал линз, рефлекторов и т. п. Чаще всего такие мешочки помещаются в мантийной полости и испускают спокойный, ровный свет. Многочисленных туристов издавна влечет в японский залив Тояма полюбоваться ярко-голубым свечением маленького кальмара ватазении. Весной, в пору размножения, он устраивает сказочную иллюминацию чуть ли не по всему заливу. Светящиеся органы разбросаны у него повсюду – на нижней стороне головы, на брюшных щупальцах, в мантийной полости, воронке; место для них нашлось даже на глазах. Именно кальмары и каракатицы сумели использовать свет бактерий для дезориентации своих врагов. Днем они устраивают «дымовую завесу», а ночью и на больших глубинах выпускают слизь со светоносными бактериями, создающими легкое облачко искрящихся огоньков. У каракатиц, например сепиол, светящийся мешочек тесно связан с чернильной железой. Он или прилегает к ней снаружи, или помещается в ее углублении. Благодаря такому устройству некоторые каракатицы, когда нужно «потушить свет», выделяют в мантийную полость несколько капель чернил; растекаясь по мешочку с бактериями, они создают на время затемнение. Любопытно, что одни виды каракатиц передают драгоценные бактерии своему потомству через скорлуповые железы, другие, по-видимому, заражаются ими прямо через морскую воду. Впрочем, случается, что подобной лучезарной «инфекцией» на время «заражаются» и такие морские обитатели, которые специальных жилищ для бактерий не приготовили. С чем же связана таинственная способность морских животных и бактерий испускать свет? Установлено, что у первых имеется особое жироподобное вещество люциферин, содержащее фосфор и способное окисляться, и фермент люцифераза, который ему в этом помогает. При окислении люциферин и начинает «фосфоресцировать». Естественно, что для свечения нужен кислород. Чем больше его в воде, тем ярче свет. Предполагают, что те же вещества заставляют сиять и симбиотические бактерии, хотя до сих пор их не удалось выделить. Бактериальный свет достаточно силен. Световые возможности малюток оценены с математической точностью. Чтобы составить о них наглядное представление, достаточно такого примера. Если бы можно было тонким слоем культуры светлячков покрыть купол собора св. Петра в Риме, то на площади перед собором было бы светло, как в лунную ночь. Известны даже случаи, когда залы музеев освещали стеклянными колбами, в которые наливали культуру светоносных бактерий. Нужен ли свет самим бактериям? По крайней мере, для поддержания жизни он не требуется. Ученые считают свет побочным результатом их основной жизнедеятельности, особым проявлением бактериального дыхания. Иными словами, не светясь, бактерии не могли бы дышать.
Ви переглядаєте статтю (реферат): ««Сияющие» малютки» з дисципліни «Дивовижна біологія»
