Кант не просто верил, он знал, что люди воспитуемы. Об этом ему говорили факты из жизни человеческой души, истории ее становления и развития; результаты теоретического исследования природы человека – эпистемологического, психологического, этического, эстетического и венчающего все – антропологического. Об этом свидетельствовали и факты колоссального личного педагогического опыта Канта. Молодой Кант в течение девяти лет воспитывал и обучал маленьких детей в богатой семье. Около сорока лет Кант учил и воспитывал студенческую молодежь в стенах Кенигсберского университета, ректором которого его дважды избирали. Н.М. Карамзин, посетивший прославленного ученого в его родном городе и собравший свидетельства его современников о нем, писал: «Не сообщая готовых результатов, он производил перед слушателями сами исследования. Целью его было не столько сообщать истину, сколько доводить до нее, чтобы она сама зарождалась в других. Он производил сильное впечатление на своих слушателей и увлекал их, особенно когда с помощью своих любимых поэтов – Галлера и Поппа действовал и на фантазию слушателей» . С 1762 по 1764 г. кантовы лекции по метафизике и логике, этике и физической географии, физике и математике слушал Иоганн Гердер (1744–1803); уже будучи знаменитым писателем, историком, философом, Гердер свидетельствовал: «С благодарной радостью вспоминаю я годы знакомства и учения у философа, который был для меня истинным учителем гуманности. Он был в расцвете своих сил, был по-молодому жизнерадостен и оживлен. В его распоряжении всегда были остроты и шутки, его лекции были источником огромного наслаждения. В том же настроении, с которым он исследовал Лейбница, Вольфа, Баумгартена, Крузиуса, Гельвеция и Юма и прослеживал законы Ньютона, Кеплера и вообще натуралистов, – он изучал творения Руссо, появившиеся в то время, а именно его “Эмиля” и “Элоизу”. Никакие интриги, никакой сектанский дух, никакие личные выгоды, никакое честолюбие не имели над ним ни малейшей власти, ничто – кроме открытия, разработки и освещения истины. Он побуждал и обязывал своих учеников думать самих; глубоко чужд был ему и деспотизм. Этого человека, которого я вспоминаю с чувством величайшего уважения и благодарности, зовут Иммануил Кант; его образ стоит перед моими глазами» . Гердер оказался крайне непокорным учеником Канта и яростно боролся в науке с теоретико-познавательными и историко-философскими положениями учителя, и этот факт оттеняет замечательную особенность кантовой педагогики, на которую обратил в свое время внимание Н.Г. Чернышевский. Кант стремился к идеалу такого воспитания, которое преодолевало бы сковывающее влияние любого авторитета; глубоко понять Канта значит не быть кантианцем, значит формировать в себе непреодолимое стремление к дальнейшему творчеству, развитию, совершенствованию. Вот почему Кант – учитель человечества. Вот почему и Фихте и Гегель были его учениками и оставались его учениками, когда восставали против него . На протяжении почти сорока лет Кант читал еженедельно 5–6 часов по самым разным предметам. Слушателями Канта были студенты всех факультетов – будущие судьи, духовные лица, врачи. Кант широко практиковал официальные диспуты, дополнявшие его лекции. Но и обычные лекции Канта походили более на практические упражнения типа академических диспутов . «Я всегда, – признавался Кант в одном частном письме, – слежу за тем, чтобы мои слушатели с самого начала и до конца никогда не извлекали из моих лекций сухую теорию, но, постоянно сравнивая свой повседневный опыт с моими замечаниями, находили бы в этом живо интересующее их занятие» . Он учил не мыслям, но мыслить: сначала помогал укрепиться рассудку, ведя его от опыта к суждениям, через них – к понятиям, затем – к исследованию причин и следствий с помощью разума. Если не снабдить «несовершеннолетний», то есть непросвещенный ум, опытом внимательного рассмотрения противоречивых сведений, то молодежь приучится умствовать, то есть насиловать разум действиями беззаконными, беспринципными, без правил (основоположений) предпринимаемыми. Иначе неизбежен вербализм и слепое принятие на веру чужих мнений, «вечный школьный предрассудок, часто более упорный и грубый, чем житейские заблуждения, и болтливость преждевременно созревших молодых мыслителей, более слепая, чем какой-либо иной вид самомнения и более неисцелимая, чем невежество». Зрелый разум опирается на основоположения. Самого себя Кант называл в старости «наставником молодежи», а ценность своей жизни усматривал в своем благотворном на молодежь влиянии, имея на то веские основания – благодарности, выражения признательности ему уже после его отставки: бескорыстные . Да, Кант знал, что люди воспитуемы. Человек способен к воспитанию себя и новых поколений, и оно необходимо ему и в обучении и в самодисциплинировании. Восприимчивость души к понятиям долга, к вызову идеала, к мышлению по основоположениям огромна. Надобно только «обращать внимание на метод». Воспитуемость людей – залог исторического оптимизма, надежда человечества перед лицом глобальной катастрофы, на самом краю бездны. Но одновременно образование есть еще и категорическая обязанность общества перед каждым новым жителем Земли. Образование обязано «приобщить человека к свободе. В прикладном аспекте свобода выступает как возможность и способность руководствоваться своим разумом. Это – задача Просвещения, и «отказаться от Просвещения для себя лично и тем более для будущих поколений означает нарушить и попрать священные права человека» . В силу этого глубоко противна правам личности социальная практика, выражающаяся в запрете пользоваться разумом. Между тем офицер требует: не рассуждать, а упражняться! Чиновник-фискал: не рассуждать, а платить! Священник: не рассуждать, а верить! Кант ценит свободу мысли еще и потому, что благодаря ей «народ становится постепенно более способным к свободе действий» . Но если человек и человечество воспитуемы и если воспитание способно совершенствовать их, то перед ними во весь гигантский рост встает задача самовоспитания, самовоспитания к свободе.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Воспитуемы» з дисципліни «Модернізація інституту сім'ї»
