Двадцатое столетие стало эрой современного (модерного) университета и постмодерного образования. Именно в этот период ведущую позицию занял исследовательский университет, и сформировалось массовое высшее образование. Материал подготовлен проф. Г.Я. Миненковым. 655 Важный вклад в современную трактовку образования внес Г. Бейтсон55, который различал первичное и вторичное обучение. Если первичное обучение включено в реальный процесс жизни и, собственно говоря, есть сама жизнь, то вторичное обучение — это «обучение процессу учебы», без чего обучающийся утратит способности ориентироваться в изменившейся или просто неожиданной ситуации. В дальнейшем Бейтсон пришел к идее «обучения третьей ступени», «третичного обучения», когда обучаемые приобретают навыки изменения привычного набора вариантов. Бейтсон отмечал, что если первые две ступени обучения соответствуют сформировавшейся в ходе эволюции природе человека и в том или ином виде присутствуют в каждой известной культуре, то обучение третьей ступени может приводить к патогенным последствиям, воплощающимся в плывущей по течению шизофренической личности. Такое состояние, по мнению 3. Баумана, характерно для позднего модерного, или постмодерного, общества. В терминологии М. Мид постмодерное общество следовало бы назвать префигуративной культурой, поскольку здесь привычные позиции, кодифи цированные старшими поколениями и позволявшие стабильно ориентироваться в мире, превращаются в неустойчивые. Действительно, именно нашему времени присуще разрушение всех рамок, границ и образцов. Постмодерное общество требует иной стратегии социализации и другой формы образования. Образование должно быть максимально свободным, демократичным и раскрепощенным, а социализация должна проходить как гибкое (на современном интернет-сленге оно означает софтовое), избавленное от привычек и привыкания к чему-либо, лишенное устойчивых канонов и порядка, почти фрагментарное. Стремление искать логические правила, рациональные структуры и поступать в соответствии с ними в нынешней ситуации может привести скорее к неуспеху. По мнению 3. Баумана, «люди эпохи постмодернити должны уметь не столько раскапывать скрытую логику в ворохе событий или обнаруживать скрытый смысл в случайных сочетаниях цветных пятен, сколько незамедлительно уничтожить сохранившиеся в их сознании модели и одним резким движением сорвать искусно оформленные картины; короче говоря, уметь воспринимать свой опыт на манер ребенка, играющего с калейдоскопом, найденным под рождественской елкой. Жизненный успех (и тем самым рациональность) людей постмодернити зависит от скорости, с какой им удается избавляться от старых привычек, а не от скорости обретения новых»56. Современное (переходное, позднее модерное) общество больше не детерминируется какой-либо особой институциональной структурой: нынешняя социальная ситуация может быть описана скорее не в форме «общества институтов», а в форме «общества коммуникации», т.е. социального пространства открытой публичной состязательности, в котором имеет место высокая степень непредвиденности. Важная роль в формировании подобного общества отводится университетам. м Bateson G. Steps to an Ecology of Mind. Frogomore, 1973. 36 Бауман 3. Индивидуализированное общество. М., 2002. С. 158. 656 Университет нельзя понимать исключительно утилитарно — как некое место, где студенты приобретают профессию под руководством профессоров. Только профессиональная подготовка сегодня бесперспективна, учитывая радикально меняющийся мир, в котором мы не можем ничего заранее предвидеть, тем более определить контуры будущей профессиональной структуры общества — даже на протяжении жизни одного поколения57. Сегодня ясно лишь одно: прежний социальный тип студента — молодой человек не старше 25 лет, обучающийся стационарно,— уходит в прошлое. Уже сейчас в американском высшем образовании 43,5% всех студентов старше 25 лет и 45% только частично заняты учебой. Нынешние выпускники отдают себе отчет в том, что получение вузовского диплома не является гарантией безоблачного существования до самой пенсии. Важен не столько формальный диплом, сколько гибкость получаемых навыков, таких как навыки организации времени, решения проблем, адаптивности. Университет, таким образом, начинает выполнять политическую, управленческую и, прежде всего, идентификационную роль, выступая в качестве некоего сообщества, формирующего соответствующие социальную среду и способы демократического участия в обществе, основанном на знании. Он приобретает форму некоей «социальной корпускулы», так сказать, «социального сервера», где в мультикультуральном плане сочетаются разнообразие и некоторое единство ценностей. Такой университет действительно обретает качество виртуальности, не только в смысле использования новых технологий обучения, но и в смысле особого социального сообщества. Именно новый — постмодерный — университет будет выводить молодые поколения в современный глобальный и одновременно мультикультураль-ный мир множества идентичностей, фактически сам же его и создавая. В связи с чем резко возрастает в цене исследовательская направленность университетского образования. Преподаватель и студент в новой модели — это не традиционные учитель с учеником, а два ученых-исследователя, занятых совместным поиском неизведанных истин. Большинство западных социологов рассматривают университет в качестве хранителя когнитивных структур нации, т.е. ее культурных моделей. Истоки такого подхода находят в идеях Вильгельма фон Гумбольдта, высказанных еще в начале XIX в., о том, чтобы объединить обучение и исследование. Можно вспомнить концепцию университета, предложенную в середине XIX в. Дж. Г. Ньюменом. Различие между ними в том, что в отличие от немецкой модели оксфордская модель Ньюмена опиралась не на авторитет профессора, а на роль тьютора. Однако в том и другом случае в центре внимания находилась идея знания как самоцели. Педагогические технологии, опирающиеся на традиционную эпистемологию, строятся вокруг того, что П. Фрейре58 образно назвал «пирамидой питания», построенной по иерархическому принципу. Сначала действуют ученые и эксперты, открывающие или демонстрирующие «истину», кото- Gibbons M. etal. The New Production of Knowledge. London, 1984. Friere P. The Politics of Education: Culture, Power and Liberation. South Hadley, MA, 1985. 657 рой и будут «кормить» учащихся. Следующий шаг — разработка администрацией учебных заведений учебных планов («меню»), на основе которых действуют преподаватели как инструменты распределения «образовательной пищи» среди учащихся. От последних ожидается, что они будут с удовольствием ее «поедать». «Пищевая» модель очень хорошо описывает распространенную образовательную практику и, несмотря на ее повсеместную критику, продолжает господствовать. В XX столетии университет приобрел колоссальную власть и одновременно взял на себя высокую ответственность перед обществом. Об этом заявляют Р. Тендер5', К. Керр60, Г. Дэвис и Н. Даймонд61 и другие зарубежные социологи. Классический университет, созданный немецкой культурой, либо отступает на задний план, либо уступает свое место новым формам и механизмам высшего образования, больше ориентированным на массовое обучение и социальную гражданственность (распространение знания и профессиональная подготовка и аккредитация). Теоретики самых разных школ и направлений подчеркивают тот момент, что современный университет вносит огромный вклад в формирование гражданской идентичности. В концепции «мультиверситета» К. Керра университет предстает не как единое целое, а как совокупность сообществ. Он и другие социологи подчеркивают преемственность социальных и культурных функций университета двух эпох — индустриальной и постиндустриальной. «Культурныи этос университета,— пишет Дж. Де-ланти,— подобно культурным моде лям общества в течение большей части двадцатого столетия, во многом сохранил форму девятнадцатого столетия. Это были культурные модели мужской, буржуазной, христианской классической европейской культуры»62. Роль университета заключается не в критике или преобразовании культуры и нравственности, а в передаче относительно неповрежденными полученных по наследству традиций будущим поколениям. Но так было до последней четверти XX в. Культурная революция конца 1960—1970-х гг. на Западе привела к изменению роли университета. На передний план выдвинулась не столько трансляция унаследованных культурных традиций, сколько их деконструкция и преобразование. Университет превращается в главный институт трансформативного проекта модернити.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ОБРАЗОВАНИЕ В ЭПОХУ ПОСТМОДЕРНА» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
