Особый тип революций составляют социально-политические революции. Они начинаются, а нередко и завершаются узкой группой людей (политической партией), но их последствия касаются широких масс населения. Такова Октябрьская революция 1917 г. Ее начало отмечено свержением старого An obvious example is the communist movement. It started as a revolt against the tyranny of capitalists and a demand for equality. This was the kalyptic carrot that gave communism its many adherents and made possible a violent revolution. But from equality to conformity is only a little step, and the communist states somehow evolved in the regal direction. A massive ideological armament was needed to suppress religion and to meet the threat of war from the capitalist countries. The russians had replaced the tsar regime with the one-party system. True, from monarchy to oligarchy is a step in the kalyptic direction, but only a little step. The regal characteristics of state communism were easy to spot: centralist government, bureaucratic control, and systematic oppression of all other political and religious ideologies. A more peaceful kind of revolt is seen in the many grassroots movements that have cropped up in the western world during the twentieth century. People are fighting for democracy, human rights, disarmament, peace, abolition of slavery, racial equality, decentralization, religious liberty, protection of nature against exhaustion and pollution, women's liberation, sexual liberation, etc. The emergence of these movements is an indication of a kalyptization process in the western world now, when the colonial time is over. The success of these movements, and the fact that their organization in most cases is non-centralist, are unmistakable indicators that a peaceful kalyptic revolt may indeed be effective. The concept of equality is still a schism in the cultural r/k process. A regal society is hierarchical and based on inequality and privileges. A kalyptic insurrection against the hierarchy is a demand for equality, meaning absence of privileges. But another sense of the word equality is conformity and uniformity, which is a regal strategy. The ideal of equality has been used by both kalyptic and regal advocates. Kalyptic when used against discrimination and privileges, as for example during the french revolution; and regal when used to justify imposed uniformity, as e.g. under Stalinism. Rebellions, civil wars, and other internal conflicts in a society do not always mean kalyptization. The rebellious groups may have regal motives or use methods that have regalizing effects. If a minority group in a society uses terrorism or other strategies which are dangerous to the society, then the conflict may have a significant regalizing effect, since the minority group is perceived as a threat to society as a whole. Since the regalizing effect of such a conflict is of a psychological nature, it is the subjectively perceived social danger, rather than the real threat, that determines whether the conflict has a regalizing effect. Cases where the dangerousness of a minority group is highly overestimated or totally fictive are called witch-hunts or moral panics. I will return to this phenomenon on page 149. ИСТОЧНИК: http://www.agner.org/cultsel/chapt4/ ?e=0,1,2#0. 233 государства, которое большевики называли «машиной эксплуатации», а завершилась она трансформацией социальной структуры, охватывавшей 180 млн человек, и изменением действия всех общественных институтов. Именно по поводу таких качественных скачков сформировалась самостоятельная научная область — социология революции.
Рис. 45. Начало революции 1917 г. в России — свержение старого государства, а завершение: трансформация социальной структуры и изменение действия всех общественных институт, ■ С точки зрения социологии, революция — это глобальная ситуация, когда общество изменяется под воздействием на него государства либо, наоборот, общество давит на государство и вынуждает его изменяться. Она возникает в тех случаях, когда огромное число людей предпринимают спонтанные совместные действия, которые при успешном их окончании вызывают масштабные изменения в обществе. Революции не только концептуально, но и практически отличаются от вооруженных конфликтов, терроризма. Революции — естественная и фундаментальная часть современной истории Западной Европы. В течение последних двух столетий такие революции стали нормой жизни Западной и Восточной Европы, а в мировой истории они привычны последние 50 лет. Большинство современных государств, включая США, Францию, Ирландию, Великобританию, Китай, Индонезию, Мексику, Венесуэлу, Индию и Россию, появились на свет в результате революции. Революционные движения, явные и латентные, продолжаются до сих пор, оказывая решающее влияние на развитие общества в Африке. Латинской Америке и арабских странах. Специалисты полагают, что и в XXI в. роль революции не станет заметно меньшей. Репрессивная политика европейских правителей после Венского конгресса (1814—1815), противоречившая политическим и экономическим интересам набиравшей силу буржуазии, равно как и национально-государственные устремления и социальные конфликты, весной 1848 г. вызвала волну революций почти во всех европейских государствах. Исключение составляли: Великобритания, где социальное напряжение после отмены «хлебных законов» (1848) несколько ослабело; Испания, где после бурных политических событий 1830— 1840-х гг. земельная аристократия вернула утраченные позиции; Россия, самодержавная система которой была достаточно сильна. В Италии общественный подъем начался в 1846 г.; отчасти он был связан с надеждами либералов на папу Пия IX, проведшего ряд церковных реформ. 234 Революция в Италии началась с восстания в Палермо на Сицилии, охватившего затем весь остров. В нем участвовали и городские низы, и аристократия. В этой обстановке король Сицилии Фердинанд II был вынужден дать стране 29 января 1848 г. конституцию. 8 февраля была введена в действие конституция и в Сардинском королевстве по образцу французской (1830); она предусматривала, в частности, создание двухпалатного парламента. Революционно-реформаторская волна охватила также Тоскану, Ломбардию, Венецию и другие государства Италии, началась война за независимость.
Во Франции противостояние монархии Луи Филиппа и оппозиции в феврале 1848 г. переросло в революцию. Правление крупной буржуазии, отмеченное скандалами и коррупцией, вызывало резкое недовольство всех слоев населения. Общественность требовала реформировать избирательное право в сторону увеличения числа избирателей и критиковала сближение внешней политики Июльской монархии/с реставрационной политикой Священного союза (1815). Оппозиция режиму Июльской монархии была крайне неоднородна. В ней были представлены республиканские, конституционно-либеральные и социалистические силы со своими специфическими целями. Импульсом для революционной вспышки стал запрет банкета сторонников реформы избирательного права, назначенного на 22 февраля 1848 г. Протесты против запрета банкета переросли 23 и 24 февраля в уличные бои между парижанами, требовавшими провозглашения республики, и армией, брошенной властями на подавление волнений. 23 февраля 1848 г. премьер-министр Франсуа Гизо, проводивший политику крупной буржуазии, был вынужден уйти в отставку; 24 февраля отрекся от престола король Луи Филипп. Известия об успешных боях на парижских баррикадах стимулировали революционное движение в Германии, Австрии и Венгрии. По мнению Г. Дорсо, политическая революция — это процесс вхождения в правящий класс новых рекрутов, вместо изгнанных из него в результате коррупции и всевозможных ограничений. Но рекруты — обязательно представители политического класса. Напротив, социальная революция представляет собой замену и вытеснение всего правящего класса. Однако в реальности нередко бывает так, что революция, начавшаяся как политическая, затем распространяется на экономику и статусную систему, т.е. на то, что обычно называют социальной областью. Кроме того, достижение глобальных политических целей революционеров невозможно без перестройки экономики и статусной системы. Разграничение политической и социальной революций полезно лишь в одном аспекте — когда обозначают стратегические цели той и другой. В политической революции цели и изменения остаются политическими на протяжении всего периода революции, а в социальной они затрагивают классовую и статусную системы как важнейшие факторы. 3 Сорокин П.А. Россия после НЭПа// Вестник Российской академии наук. 1992. № 2. С. 130. 235 Революции возникают не вдруг, им предшествует революционная ситуация. Ее создают отказ властей производить постепенные реформы, накопление, аккумуляция не позитивных, а негативных изменений, т.е. регресса. Для социальной революции стартовая точка — ситуация двойной власти: низы (большинство населения) не желают жить по-старому, а верхи не могут управлять как прежде4. Такая ситуация крайне нестабильна и чревата возникновением масштабного конфликта. Революционная ситуация существует краткое время и успевает мобилизовать огромную социальную энергию множества людей5. В этой ситуации две или более политических единицы требуют контроля над государством, их интересы несовместимы и партия, находящаяся в оппозиции, получит поддержку значительной части населения. Революция заканчивается, когда остается только одна партия, выступавшая с требованиями. После революции люди возвращаются к своей обычной деятельности. В результате некоторые провозглашенные революцией цели и идеалы на короткое или длительное время уничтожаются, они не реализуются, например права женщин после Октябрьской революции 1917г. Долговременные цели тонут в кратковременных задачах, а кратковременные цели становятся долговременными революциями. Например, диктатура пролетариата считалась кратковременным состоянием, но затянулась на длительное время. Таким образом, революция — более сложное явление, чем предполагала марксистская теория, она имеет негативные и позитивные последствия и цена их может быть очень высокой. Социальная революция представляет собой такую ситуацию, когда коллективное насилие сталкивает противоборствующие стороны, которые должны мобилизовывать имеющиеся в их распоряжении ресурсы: одни — с целью развернуть коллективные акции, а другие — организовать сопротивление этим коллективным действиям. Действительно ли революции возникают чаще всего в те периоды, когда наиболее высок уровень коллективного недовольства? Для того чтобы проверить эту «очевидность», Д. Снайдер и Ч. Тилли предприняли исследование6, охватившее 130 лет французской истории (1830—1960). Вначале они установили два показателя годового уровня коллективного насилия. Первый основывался на подсчете числа социальных возмущений, имевших место в течение рассматриваемого периода; второй — на подсчете числа их участников. Под возмущениями авторы понимали «продолжительные взаимодействия, в которые вовлечено от 50 человек и более и в ходе которых имевшие место посягательства или нанесение ущерба частным лицам или объектам встречали сопротивление». Оценка общего числа возмущений и численности их участников производилась путем анализа газетных обзоров, содержавшихся в двух обшенаци- 4 Foran J. (ed.). Theorizing Revolutions. L., 1997; Tarrow S. Power in Movement: Social Movements andContentious Politics. Cambridge, 1998. 5 Furet F., Ozouf M. (eds.). A Critical Dictionary of the French Revolution. Cambridge, 1989; Barker СEmotions and Social Movements: the Case of Gdansk 1980 // С Barker, M. Tyldesley (eds.). Fifthinternational conference on Alternative futures and popular protest. Manchester, 1999. 6 Snyder D., Tilly С Hardschip and Collective Violence in France. 1830 to 1960 // American SociologicalReview. 1972. Vol. XXXVII. P. 520-532; Tilly С European Revolutions 1492-1992. Oxford, 1995. 23G ональных ежедневных газетах. Выяснилось, что оба показателя взаимосвязаны: по мере роста числа «возмущений» росло и число участвовавших в них людей. Проведенный Снайдером и Тилли эмпирический анализ показывает, что во Франции между 1830 и 1960 гг. в моменты, когда тяжесть условий жизни была наиболее высока, коллективное насилие не становилось ни более интенсивным, ни более вероятным7. Революции совершают не революционеры, а обычные люди. Хотя без особых навыков, умений, достижительной мотивации, специфических воззрений на мир и таланта руководителей революция не может начаться, но без народных масс, решивших, что по-старому они больше не хотят жить, революция не может успешно завершиться8. Революционерами называют людей, прошедших особое обучение тому, как изменять положение вещей по сравнению с тем, каким оно являет ся сейчас. Это высококреативные агенты истории (в терминологии Л.Н. Гумилева — пассионарии)4. В течение многих столетий в их среде сформировались специфическая субкультура, институции и интеллектуальные традиции. Специалисты даже говорят об исторически длительной контркультурной традиции10. Успешные революции дают жизнь новым социальным и политическим порядкам, институтам, учреждениям и режимам. Сами по себе, в процессе осуществления, революции относятся к очень сложным и трудно выполнимым социальным практикам, в ходе которых приходится организовывать, направлять и контролировать перемещения крупных масс народа при дефиците времени и информации, неподготовленности менеджерского звена к работе в чрезвычайных условиях борьбы с преобладающей мощью легитимных институтов власти". Любая социально-политическая революция чревата для общества тремя очень крупными неприятностями: ♦ останавливается гражданское производство, начинается товарный дефицит, часто сопровождаемый голодом и падением жизненного уровня населения; ♦ массовые амнистии заключенных — «жертв старого режима» — приводят к тому, что вместе с «политическими» выходят на свободу уголовники; в стране резко повышается уровень преступности, повсеместноначинаются грабежи, разбои, уличное хулиганство и т.п.; ♦ попытки новых властей укрепить институты социального контроля встране оборачиваются посягательством на права человека либо их пря- 7 Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения / Пер. с фр. М.М. Кириченко. М., 1998. С. 88-91. 8 RudeG. Ideology and Popular Protest. L., 1980. 9 Hobsbawm E. Revolutionaries. L., 1999. 10 McKay G. Senseless Acts of Beauty: Cultures of Resistance Since the Sixties. L., 1996; Barker C, Tyldesley M.(eds.). Alternative Futures and Popular Protest III. Manchester, 1997. 11 Coover V. etal. Resource manual for a Living Revolution. Philadelphia, 1985; Black/edge P. Understandingthe defeat last time // С Barker, M. Tyldesley (eds.). Seventh international conference on Alternativefutures and popular protest. Manchester, 2001. 237 мым нарушением, несоблюдением свободы слова, закрытием неугодных газет, репрессиями против инакомыслящих и т.п. Революция приводит не только к социальной, экономической и политической, но и к духовной деградации общества. Вверх по социальной лестнице — прямо к командным высотам — продвигаются самые неквалифицированные представители населения, прежде не имевшие возможности заявить о себе. Лояльность новому режиму, а не квалификация, знания и талант становятся пропуском к руководящим должностям. Одновременно без средств к существованию, а то и на пороге физической смерти оказывается самая образованная часть общества — интеллигенция. Гражданам
предписывается, какой профессией заниматься, где жить, что читать и писать, во что верить, что хвалить, что порицать и т.д. Таким образом, любая революция создает парадоксальный виток эволюции, который через некоторое время приводит к ее гибели: свобода предоставляется наименее образованным и криминальным слоям, а у самых образованных и творческих слоев всякая свобода отбирается. Формальное декларирование принципов равенства, братства и справедливости в дореволюционный период завершается реальным деклассированием населения в послереволюционный период. Даже низшие слои общества, ради и от имени которых совершается революция, мало от нее получают, поскольку уничтожение аристократии — культурного авангарда общества лишает остальное население стимулов на кого-то равняться, к чему-то стремиться. Достижи-тельная мотивация социальных низов ограничивается уровнем получения элементарной грамотности и бытовой гигиены. Для движения на более высокую ступень культуры им нужны дополнительные стимулы, которых не могут предложить ни революция, ни ее лидеры — революционеры, ни пролетариат, выступающий ее социальной опорой. Необходимы еще два класса — средний и высший, которые как раз и становятся первыми жертвами революции. В условиях кризиса, как и революции, ухудшается положение большинства населения — растет безработица, уменьшаются доходы населения, углубляется социальная поляризация, усиливается недовольство тех, кто понес наибольшие потери. Если кризис носит длительный и глубокий характер, тогда созревают предпосылки для революции. А «...революция, — как отмечал очевидец революционных коллизий начала XIX в. знаменитый русско-американский социолог Питирим Сорокин, — суть худший способ улучшения материальных и духовных условий жизни масс... Революции скорее не социализируют людей, а биологизируют; не увеличивают, а сокращают все базовые свободы; не улучшают, а скорее ухудшают экономическое и культурное положение рабочего класса... Чего бы она ни добивалась, достигается это чудовищной и непропорционально великой ценой»12. 12 Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 270.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕВОЛЮЦИИ» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
