Русский мыслитель П. И. Новгородцев считал, что в «Рассуждении» содержится наиболее полное выражение философско-политических взглядов Макиавелли и что это сочинение служит ключом к пониманию концепции трактата «Государь». Макиавелли, убежденный в том, что для лучшего понимания острых проблем современности необходимо обращение к их истокам, направляет внимание на вопросы происхождения государства и законов. Логика его рассуждений выстраивается в соответствии с позицией, напоминающей теорию общественного договора. Он пишет о том, что еще в древности люди, вынужденные постоянно общаться между собой, обрели способность различать добро и зло. Понимая, что любому из них в отдельности может быть нанесен вред, они стали объединяться и устанавливать законы, предназначенные защищать от несправедливости и насилия, грозящих наказаниями тем, кто нарушает общий порядок. Для поддержания устойчивого законопорядка стали выбирать наиболее сильных, храбрых и разумных, чтобы подчиняться им как правителям. Так стали возникать государства, образовывавшиеся либо по инициативе туземцев, либо пришельцами завоевателями. В свете этого исторического экскурса Макиавелли особо отмечает политический гений древних римлян. В его • 135 •
глазах их стратегические и тактические таланты, обнаружившиеся при создании Римской республики, и плоды их усилий в деле государственного строительства — собрание непревзойденных образцов для подражания. Самое лучшее, что могут сделать политические деятели современной Италии, — это учиться у древних римлян. Макиавелли стремится доказать, что для его родной Флоренции наилучшая форма правления — республиканская, позволяющая народу активно участвовать в управлении государством и способная обеспечить общее процветание. Но установить ее непросто из-за того катастрофического состояния, в котором пребывает вся Италия и вина за которую в огромной степени ложится на католическую церковь. Поляризованность оценок стала неотъемлемым атрибутом отношения общественного сознания к наследию Макиавелли. Резкая критика его идей разворачивалась по религиозному, этическому и естественно-правовому направлениям. И с ней соседствовало вполне толерантное и даже поощрительное отношение к тем же идеям, оцениваемым с позиций юридического позитивизма и политической прагматики. Сам Макиавелли —убежденный прагматик, а не моралист. Его логика реалистична и потому окрашена в мрачные тона. Он убежден в том, что бывают исторические моменты, когда необходимо во имя благой цели использовать все доступные средства, в том числе аморальные и противоправные. Зло необходимо использовать и применять ради того, чтобы избежать еще больших зол. То, что неприемлемо в обычных условиях ровно текущей, цивилизованной жизни и стабильного социального порядка, в критических условиях национального бедствия становится допустимым. Морализирующая критика, упрекающая Макиавелли за его имморализм, как правило, не разграничивала этих реалий — стабильных эпох и эпох переходных, кризисных, катастрофических. То, что недопустимо в обычных условиях, для нее оставалось недопустимым и в условиях чрезвычайных. А между тем, понять и оправдать Макиавелли можно лишь в том случае, если квалифицировать его доктрину как апологию чрезвычайных средств в чрезвычайных социальных обстоятельствах.
Ви переглядаєте статтю (реферат): ««Рассуждение на первое десятикнижие Тита Ливия»» з дисципліни «Історія західної соціології»
