Поскольку для легитимации порядка нельзя в принципе отказаться от согласия каждого отдельного человека, основная проблема состоит в том, смогут ли и при каких условиях те, кого это касается, одобрить установление рыночной экономики. «Общеэкономической эффективности», что обычно понимают под этим понятием, не достаточно, ибо она вполне может проходить с эксплуатацией отдельных людей (групп). В конце концов, рыночная экономика не мероприятие при хорошей погоде, а согласно Е. А. Шумпетеру – он говорит о «капитализме» – «процесс созидательного разрушения»[30]. В соответствии со следующей логикой: лучшее враг хорошего, в конкурентной борьбе существует постоянное институциональное давление в направлении инноваций различного рода: инноваций в продуктах, инноваций в процессах, финансовых инноваций и инноваций сбыта, научно-технических инноваций и т.д. С этим связано постоянное структурное изменение с разорением фирм, закрытием предприятий и – в соответствии с концепцией, временным – высвобождением рабочих сил. От этого давления в направлении структурного изменения, которого в национальной и международной конкурентной борьбе надолго не может избежать ни одно предприятие, зависит общее благосостояние. Поэтому вопрос ставится таким образом: при каких условиях люди, затронутые структурным изменением, могут одобрять порядок рыночной экономики? Мы еще более заостряем вопрос, устанавливая, насколько по-разному возникают преимущества и недостатки рыночной экономики[31]. Преимущества рыночной экономики возникают, как правило, очень маленькими порциями и очень широко рассеяны, в отдельных случаях также почти незаметны. Они проистекают из множества мелких, проходящих улучшений продукции, снижения цен, улучшений в процессе производства, из такого огромного количества мелких технических инноваций, которые отдельный человек, если он, например, покупает новый автомобиль, в отдельных случаях даже не замечает. Эти бесчисленные мелкие совершенствования в долгосрочной политике через десятилетия становятся причиной чрезвычайного роста благосостояния. Рыночная экономика создает благосостояние только в течение десятилетий, не краткосрочно – это должно быть ясно любой стране, которая в данный момент находится в процессе реструктуризации рыночной экономики[32]. Сильный процесс роста является результатом мелких, постепенных улучшений на широком фронте. Даже такие фундаментальные инновации, как паровая машина или микрочип возникают из текущих мелких улучшений. Однако определенные недостатки возникают совершенно по-другому: такими недостатками рыночной экономики являются в особенности прекращение производства, банкротство, распад фирм и связанная с этим безработица. Не имеет смысла умалять значение этих недостатков рыночной экономики. Структурное изменение обозначает устранение существующих продуктов, процессов производства и целых профессиональных и индустриальных отраслей. Решающим при этом является, что эти недостатки возникают очень избирательно, они касаются, как правило, именно определенных отдельных людей или группы, например, сотрудников предприятия или отрасли или региона, и они касаются этих групп в корне их существования, обрекая их на безработицу. Отсюда проблему можно сформулировать следующим образом: преимущества рыночной экономики возникают широко рассеяно; а недостатки, в особенности, в форме структурных изменений, возникают избирательно, и в большинстве случаев они
концентрируются на небольших определенных отдельных людях (группах), которых это касается очень сильно. Вопрос звучит так: как такая система, которая несет отдельным людям и отдельным группам серьезный и самый серьезный ущерб, может одобряться этими отдельными людьми? Морально мотивированное сопротивление рыночной экономике касается в общем именно этой точки. Что может оправдать большие жертвы людей, которые в процессе структурного изменения становятся безработными? Можно ли их просто предоставить их судьбе? Социальная рыночная экономика отличается тем, что она в состоянии предложить решение для этой проблемы. Ограничиваясь основными чертами ее можно восстановить на примере структурного изменения следующим образом. С одной стороны любое препятствие структурному изменению должно приводить к потерям в благосостоянии общественности, и является, таким образом, этически неприемлемым. Скорее следует стремиться к форсированию структурных изменений, ибо это ведет к всеобщему повышению благосостояния как содействию свободе. Но с другой стороны, переложение издержек на определенных отдельных людей (группы) этически приемлемо только при определенных условиях. Следует назвать три важнейших условия. Во-первых, структурные изменения не должны всегда касаться только одни и те же группы, например, неквалифицированных рабочих, рабочих-иностранцев, один и тот же регион и т.д., в то время как другие никогда серьезно не сталкиваются с возможностью потерять свое рабочее место. Во-вторых, структурные изменения должны смягчаться социально-политическими мерами. Это должно происходить преимущественно не по причине гуманности по типу милосердного самаритянина. Мы придаем большое значение тому, что это представляет собой скорее требование к общественности тех, кого это коснулось, ибо они, выражаясь языком экономики, послужили на пользу общественности. С точки зрения теории демократии это нужно было бы сформулировать так, что социальная гарантия в случае структурного изменения является предпосылкой для того, чтобы те, кого это касается, вообще дали свое одобрение обществу с рыночной экономикой и конкуренцией. Платежи на социальные нужды, тем самым, следует понимать не как добровольное денежное вознаграждение, когда и пока она процветает, вознаграждение, которое в любое время можно взять обратно, если она более не процветает; платежи на социальные нужды являются скорее предварительным условием для того, чтобы общества могли процветать при помощи использования рыночного принципа. Таким образом, они представляют требование групп к общественности, причем величина этого требования, конечно, зависит от ситуации в общем народном хозяйстве. Лауреат Нобелевской премии Е.М. Бюкенен выставляет это размышление как довод в своей теории демократии при помощи мысли о том, что перед заключением договора с обществом должны быть обеспечены или гарантированы компенсации, чтобы обеспечить всем одобрение общественного порядка. Поэтому ущемленные в своих интересах имеют право на участие в доходах от системы рыночной экономики, также и в не очень хорошие времена; это право исходит исключительно из их принадлежности к обществу и их неотъемлемым одобрением общественного порядка[33]. Третье условие тесно связано со вторым; оно также непосредственно следует из основной мысли демократии. В соответствии с ней ни один человек не должен выпасть из общества: общество должно предоставить тем, кого затронуло структурное изменение, перспективы
для полноценного участия в общественной жизни. Только выплат социальных пособий для этого не достаточно. Поскольку рабочее место видится сегодня принадлежащим к самореализации людей и к признанию отдельного человека в обществе, общество должно также предпринять усилия и в этом направлении. Этим однако нельзя оправдать излюбленную практику, когда не соответствующие рынку заключения тарифных партий – где бы они не находились – порождают безработицу и финансирование и устранение которых взваливается тогда на общественность, на государство. Из-за разрушительного воздействия на стимулирование труда не может также существовать гарантированного права на работу. Где здесь в каждом отдельном случае находится справедливая середина, которая отвечает перед общественностью и теми, кого это касается, должно решаться в доверительном разговоре и также в справедливых конфликтах; ученый или специалист по этике, который взял бы на себя смелость определить с точки зрения содержания, что справедливо, понимает свою роль в демократии совершенно неверно. Таким образом, социальные гарантии в широком смысле можно понимать как страховку на взаимность, которую заключают члены общества, принимая во внимание большой риск рыночной экономики. Эту основную мысль признавал даже Ф.А. фон Хайек[34], который является известнейшим критиком государственной социальной политики, социальной рыночной экономики и в особенности представления о «социальной справедливости». Теперь становится непосредственно ясно, в чем и почему совершенная система социального обеспечения с точки зрения общей экономики является производственным фактором первой степени: эта страховка придает мужество отдельным людям предпринимать долговременные и рискованные инвестиции в деловой и прежде всего человеческий капитал, ибо в случае провала их поддержат, и они получат новый шанс. В политической дискуссии часто говорят о «социальном мире», мы предпочитаем эту интерпретацию с точки зрения теории человеческого капитала. На различиях экономической эффективности между ФРГ (а в другом случае Японией) и США можно в частности показать общеэкономическую продуктивность такой страховки. Социальная политика ни в коем случае не означает всегда потерю эффективности, как снова и снова хотят нам доказать определенные направления либерализма; целенаправленно использованная, социальная политика раскрывает рыночную экономику в ее полной мощности. Однако нельзя впадать и в противоположную ошибку, некритично оправдывать все хорошо задуманные меры социальной политики. Мерой социальной политики, в широком смысле этого слова – не считая уровня развития народного хозяйства и конкретных обстоятельств – является оценка, не идеологическая, а с точки зрения экономической целесообразности – особенно принимая во внимание воздействие стимулов. Социальная рыночная экономика далеко выходит за рамки социальной политики. Она заключает в себе определенную модель общества, которая сегодня может быть заново разработана демократическими идеями. Основополагающей задачей социальной рыночной экономики является то, чтобы те, кого это касается, могли положится на в высшей степени изнуряющую, требующую высокой мобильности во всех вариантах рыночную экономику, ибо они сами могут определять правила игры и промежуточные позиции в политическом процессе. А. Мюллер-Армак и В. Оукен, без сомнения, были демократами, но в их теоретических концепциях демократия не играет никакой роли. Социальная рыночная экономика может даже в значительном масштабе предпринимать вмешательства в рыночные процессы: рыночная экономика достаточно «прочна». Интервенционистские меры, которые представляют собой смертный грех для строгих
либеральных позиций, необходимо в каждом случае без какой-либо идеологии проверить на их конкретные последствия и вместе с тем на целесообразность. Однако надо иметь ясное представление об опасностях. В первую очередь здесь следует принять в расчет ожидания действующих актеров, которые возникают из таких мер: не должны иметь место менталитет избыточности и привычка к «сладкому яду» протекционизма и дотаций, даже если политики из желания быть переизбранными постоянно находятся в опасности возникновения такого менталитета из-за уступчивости к требованиям организованных групп интересов.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Условия для признания рыночной экономики» з дисципліни «Економічна етика і етика підприємництва»
