Стремление нашего действующего Я избавиться от страдания и усилить радость можно без труда наблюдать. Например, мы уходим от опасности, стараемся не поддерживать отношений с людьми, с которыми нам неприятно, стремимся избавиться от страха, порождаемого угрожающими нашей жиз-ни или благополучию обстоятельствами. Это стремление избавления от страдания естественно и по-нятно. Но в некоторых случаях наше поведение порождается стремлением избавиться от более глу-бинных переживаний страдания, например чувства вины или сознания невыполненного долга, и ради этого мы способны терпеть лишения и страдания. Это свидетельствует о том, что наши страдания, которые мы переживаем, стремясь выполнить свой трудный долг, намного слабее тех страданий, которые могут выпасть на нашу долю, если нас будет мучить угрызение совести, тираническое чувство (92:) вины. Наше сознание как раз и обладает способностью предвидеть и взвесить, что одни страдания намного сильнее и беспощаднее других. Но в жизни не менее часто происходят случаи, когда мы не в состоянии взвесить все обстоятель-ства и выбрать то реальное поведение, которое могло бы избавить нас от неприятных переживаний. Это бывает в случае конфликта или появления непреодолимых препятствий к избавлению от страда-ния. В природе установлено так, что если живое существо не в состоянии избавиться от опасности или дискомфорта путем избегающего поведения, то включаются механизмы внутренней защиты, которые направлены на то, чтобы путем внутренних изменений уменьшить ущерб. Вот эта внутренняя пере-стройка и является внутренней защитой. Например, воздействие холода способствует усилению вы-деления тепла и мышечной активности (дрожание), которое уменьшает вредное влияние охлаждения. Если в тело проник инородный предмет, например пуля, и организм не может вывести его из себя пу-тем свища или растворения, то этот предмет покрывается капсулой, препятствующей проникновению в организм ржавчины. Пчелы, убив мышь, проникшую в улей, покрывают труп слоем прополиса и бальзамируют его и тем самым избавляются от вреда гниения. Однако не всегда капсулирование мо-жет защитить. Следующим видом защиты является стремление слиться со средой или принять облик нейтраль-ного или опасного существа. Мимикрия уместна для существ, неспособных защищаться путем бегст-ва или агрессии. Защитная окраска или изменение окраски под влиянием опасности хорошо выполня-ет функции бегства. Тот, кто не может убежать или защититься нападением, предпочитает затаиться, исчезнуть Человек, обладающий самосознанием, тоже формирует способы самозащиты, которые принято называть психологической защитой, так как агрессия и бегство у человека могут существовать не только в реальном, но и в умственном поведении, в работе восприятия, воображения и мышления Внутренние действия с образами и символами, которые в какой-то степени тоже есть объективные предметы, позволяют отражать и обобщать то, что мы можем и не видеть в данный момент, например опасность, подстерегающую нас в будущем. Агрессия как способ защиты может осуществляться реально, символически и в воображении. Ви-новатый становится гневливым и часто сам нападает. Если же он это делает только в уме, то агрес-сивные мысли и сопровождающие их переживания гнева ослабляют чувство вины. Агрессия, как бо-лее древняя защита, обладает способностью оттягивать на себя психическую энергию вины или сты-да и тем самым ослабляет эти эмоции хотя бы временно Вина и стыд по сравнению с агрессией и гне-вом филогенетически более позднего происхождения. То же наблюдается и в онтогенезе — индиви-дуальном развитии человека. Младенец уже (93:) может впадать в состояние гнева и проявлять агрес-сию, а для переживания вины или стыда требуется по меньшей мере 3-4 года благоприятных условий существования. Поэтому каждый идущий по пути самосовершенствования должен знать, что агрес-сия и гнев — наиболее трудные для контроля проявления нашей индивидуальности. Мы еще вернем-ся к описанию этого вида поведения и регулирующих его эмоций и воли. Бегство представляет собой простейшее защитное поведение. Однако в жизни часто возникают ситуации, в которых человек не может применять этот вид защиты. Так, солдат, побуждаемый дол-гом, преодолевает страх и стремление к бегству. Преодоление естественной защиты осуществляется за счет реализации высшей программы жизни. Мы не можем допустить поведения, которое вступило бы в рассогласование с этим образом самого себя. Однако во многих случаях это преодоление на-клонностей нашего «человека привычки» не бывает полным (солдат стыдится своего страха). И не-смотря на наши усилия чувствовать себя уверенно, в нас возбуждается или чувство стыда или вины, или чувство ущемленного собственного достоинства, причиняющее нам большое страдание, против которого, казалось бы, нет никакой защиты. Именно в тех случаях, когда мы не в состоянии реально защитить себя от страдания, мы используем разные способы психологической защиты, обеспечи-вающие временное, а иногда и полное «обезболивание». Бегство, уход из ситуации может быть не реальным, а внутренним, осуществляемым только в са-мосознании. Когда мы заранее уверены в том, что в результате какого-либо дела получим неприятные переживания, мы отказываемся от этого дела. Человек, который часто испытывает чувство вины от сознания невыполненных обязанностей по отношению к матери, другу, делу, постепенно приучается отказываться от них в пользу более «безопасных» для себя занятий. Этот отказ происходит незаметно для сознания и кажется само собой разумеющимся. Мне просто «не хочется» участвовать в этом деле, иметь общение со своими друзьями, я избегаю прямых контактов со своей престарелой матерью и отделываюсь открытками, письмами и телефонными звонками. Если социальные контакты уже в мо-ем раннем возрасте приводили в большинстве случаев к неприятностям, то постепенно у меня фор-мируется тенденция уходить в себя. Эта интроверсия, как ее называют психологи, постепенно стано-вится чертой моего характера и личности, а на поверку представляет собой не что иное, как бегство от социальных контактов. Я могу отказаться от занятий физкультурой потому, что не могу стать пер-вым или мне стыдно того, что я плохо сложен Это побуждает меня полностью исключить данный вид самовыражения из репертуара моей жизни. Если проанализировать свое поведение, то всегда можно найти глубинные причины различного рода уходов. Вместо того чтобы писать сочинение, я могу ув-лечься другой работой, которой я вдруг начинаю придавать значение. А на самом деле (94:) оказыва-ется, что я не уверен в качестве своего сочинения и у меня есть барьеры, препятствующие тому, что-бы немедленно взяться за эту работу. Таким образом, различные уходы в конечном счете постепенно приводят к ограничению моего Я, что способствует дисгармонии развития моей личности. Что же бу-дет со мной, если я полностью откажусь от физической культуры? В некоторых случаях человек полностью уходит в определенную деятельность или занятие, кото-рое становится основным в ущерб другим. Такого рода уход в деятельность психологи называют компенсацией, а в тех случаях, когда этот уход делает просто невозможными другие занятия,— сверхкомпенсацией. Тогда все умственные и духовные силы человека выражаются только в од-ной деятельности, приобретающей почти навязчивый, принудительный характер В некоторых случа-ях такая компенсация является заменой, например, неразделенных чувств, неуверенности в себе и в конечном счете ведет к тому, что человек обнаруживает иногда даже выдающиеся результаты в из-бранной деятельности Но поскольку другие стороны его личности не получают развития, то, несмот-ря на то, что его результаты общественно ценны, этот человек страдает. Сверхкомпенсация же всегда приводит к дисгармоническому развитию. В самопознании важно установить, какие недоразвитые стороны нашей личности компенсируются в наших увлечениях Это познание нужно не для того, что-бы, обнаружив компенсаторный характер вашего увлечения, например, музыкой, или живописью, или коллекционированием, немедленно отказаться от этих занятий, а для того, чтобы увидеть недо-развитые стороны вашего Я и своевременно скорректировать их. Уход в некоторых случаях приобретает вид прямого отрицания обстоятельств, нам неприятных. Например, мальчик, потерпевший поражение в соревновании, очень быстро перестраивается, начина-ет вообще отрицать факт поражения и даже рассказывать о своей победе. Ревнивая жена, подозре-вающая своего мужа в неверности, вдруг проникается мыслями о его преданности и начинает всем рассказывать, «какой он у нее хороший». Такого рода отрицание вызвано стремлением нашего само-сознания защититься от невыносимого страдания. В некоторых случаях отрицание приобретает характер искажения восприятия. Это называют пер-цептивной защитой, при которой воспринимаемые обстоятельства искажаются в желательном для меня направлении. Если я считаю себя хорошим лектором, то мне особенно мучительно признавать неудачу. Поэтому, увидев, как мои слушатели шушукаются между собой и шумят, я могу воспринять все происходящее как выражение большой удовлетворенности слушателей моей лекцией. «Им лек-ция настолько понравилась, что они не могут удержаться, чтобы не поделиться этим с соседом»,— думаю я искренне. Перцептивная защита в некоторых случаях будет настолько сильной, что полно-стью отключаются органы чувств и действия. Например, (95:) ученик, которому отвратительно зани-маться на фортепиано, вдруг обнаруживает судорожные явления и замечает, что его руки совсем пе-рестают двигаться; ребенок, увидевший ужасную сцену между родителями, может ослепнуть. Стремление уйти из ситуации часто выражается в направленном забывании, которое принято на-зывать вытеснением. Человек может забыть имена или события, воспоминание о которых причиняет ему страдание. Нормально работающее самосознание всегда способствует забыванию особо непри-ятных и мучительных событий прошлого. Поэтому-то мы, вспоминая прошлое, часто склонны пом-нить только хорошее. Однако не у всех это так. Особо чувствительные личности, наоборот, помнят из своей жизни толь-ко плохое. Это может приводить их к длительному гнетущему настроению, они долго не могут за-быть свои мучительные потери и переживания. В этих случаях механизмы психологической защиты срабатывают недостаточно, чем и обусловлено страдание. Вытеснение может касаться не только действий воспоминания, проявляющегося в направленном забывании. Оно может коснуться и восприятия, ощущения, которые или искажаются, или человек становится неспособным их ощущать или воспринимать. Вытеснение может привести к параличу, ко-гда человек не в состоянии сделать движение, конечности не подчиняются ему. Так, ребенок, подвер-гающийся суровым наказаниям или унижениям, лишенный любви в процессе обучения игре на инст-рументе, в определенный момент может начать жаловаться на то, что возникают спазмы или судоро-ги рук, полностью блокирующие исполнение наказуемых действий. Вытеснение обусловлено тем, что данное действие приводит к неприятным, травмирующим пере-живаниям. Предвидение такого неприятного переживания приводит к сдерживанию действия; потом, когда вследствие повторения сдерживание становится привычным, оно уже не требует внимания и усилия, становится автоматическим и не нуждается в осознании, исключается из сферы сознания. Та-ким образом, акт вытеснения становится неконтролируемым. Вытеснение происходит быстрее под влиянием таких эмоций, как страх, отвращение, стыд и чувство вины. Следовательно, вытеснение представляет собой самостоятельный механизм, возникающий под влиянием сильного отрицательно-го подкрепления подавляемых действий. Особенно сильно способствует вытеснению эмоция стыда. Именно стыд наиболее эффективно подавляет инцестуозную сексуальную установку человека, в ре-зультате чего брат, например, не рассматривает сестру как сексуальный объект, несмотря на все ее женские достоинства и даже несмотря на то, что он ее любит. В данном случае вытеснение работает в пользу социальных запретов, усиливая их. Однако не всегда соблюдение запрета достигалось только с помощью эмоции стыда и вины. Ранее нужно было использовать и страх. В китайском кодексе в VI веке инцестуозные действия наказывались (96:) обезглавливанием, что вызывало у китайца ужас пе-ред мучениями в загробном существовании. Вытеснение может распространиться и на дозволенные обществом действия. В этом случае мы имеем результат, квалифицируемый как болезнь, например фригидность женщины, или импотенция, или наличие бессознательного эмоционального барьера в общении. Нетрудно увидеть, что эти защиты работают в каждом из нас. Например, странное состояние, что я никак не могу запомнить материал по физике, может быть обусловлено тем, что я испытываю ка-кой-то страх или угрызения совести перед преподавателем физики или считаю его недостойным ува-жения. В самопознании важно уметь установить причины нарушения наших психических функций, которые часто возникают под влиянием социального сравнения и отождествления себя с результата-ми сравнения. С одной стороны, человек стремится не отличаться от других, полагая, что это обеспе-чивает ему безопасность. Когда я веду себя так, чтобы совсем не отличаться от членов моей группы или коллег, стремлюсь «быть как все», то это свидетельствует о многом, например о бессознательном приписывании себе всех достоинств, которыми обладают члены моей группы, о том, что так спокой-нее, безопаснее. Однако социальное сравнение может приводить и к нарушению благополучия, на-пример когда обнаруживается, что другие обладают в большей мере теми достоинствами, которые я ценю в себе. Чувства, возникающие при этом (стыд или зависть), фокусируют сознание на этих каче-ствах, суживают его; мое поведение становится неконтролируемым и примитивным. Поэтому в само-познании я должен пытаться понять эти свои состояния и их причины. Социальная мимикрия проявляется и в том, что мы стараемся быть похожими на людей, от кото-рых зависим или которых боимся. Сын старается походить на отца не только из восхищения им, но часто и из неосознанных соображений безопасности. Такого рода защита была обнаружена, когда ус-тановили, что некоторые подростки стараются походить на своих обидчиков, а заключенные в испра-вительной колонии копируют поведение наиболее строгого надзирателя Этот механизм называется «идентификацией с агрессией». Каждому следует задуматься над тем, с кем он идентифицирует себя и тем самым обеспечивает более эффективное овладение обстоятельствами жизни. При этом следует помнить, что стремление присваивать себе свойства других людей коренится в остатках магического сознания, которое мы переняли от далеких предков. Ведь они, съедая сердце медведя, думали, что тем самым приобретают свойства этого умного и сильного зверя. Даже людоедство древних нельзя рассматривать только как пищевое поведение. В основе его лежит стремление отождествить себя с противником, приобрести его лучшие свойства путем уподобления самому себе через съедение его сердца, печени или другой части тела. (97:) Этому процессу идентификации мы научаемся стихийно, путем переноса наблюдаемой у другого программы поведения на сходные собственные ситуации. Идентификация происходит тогда, когда определенная программа поведения другого начинает применяться к самому себе. Это намного про-ще и экономнее, чем создавать новую программу поведения для самого себя. Если в идентификации мы приписываем себе свойства другого человека (как правило, положи-тельные), то как же быть с нашими отрицательными признаками? Если я вдруг обнаруживаю себя как ленивого, лживого, скупого, трусливого, бездарного, то мне невыносимо осознавать себя таким, если в моей Я-концепции «записано», что я активен, правдив, щедр, отважен, талантлив. Конечно, мое са-мосознание может отрицать это несоответствие. Но если оно бросается в глаза и механизмы вытесне-ния не срабатывают? Тогда наше самосознание поступает по другой схеме. Оно рассуждает так: «Ес-ли не только я, но и другие тоже ленивы и лживы, то я не одинок в своих пороках». А поскольку мы склонны идентифицировать себя с другими, то, решив, что они тоже лживы и ленивы, мы перестаем страдать и несоответствие между Я-концепцией и моими реальными проявлениями переживается не так мучительно. Вот этот процесс приписывания другим собственных свойств в психологии получил название проекции. Мы склонны приписывать другим свои свойства, уподобляя их себе Если в иден-тификации мы уподобляем себя другим, то в проекции мы других уподобляем себе. Если я добр, то склонен считать других добрыми, удивляя своей наивностью того, кто зол и считает всех злыми. Если я правдив, то меня легко обмануть, так как я «инстинктивно» считаю других правдивыми, проявляя себя как незрелый и наивный человек в глазах того, кто лжив и всем приписывает злокозненное стремление лгать даже без особой на то необходимости. Механизм проекции глубоко вплетен в восприятие окружающей действительности. В общении я должен постоянно корректировать свое восприятие другого человека, но поразительно то, что стрем-ление проецировать себя почти не подвергается корректировке. Это важно для существования обще-ства. Установлено, что если я тебя воспринимаю хорошим, то ты постепенно становишься хорошим О том, почему и как это происходит, мы поговорим позднее. Когда ученик получает «двойку», то всегда есть причины, с помощью которых он объясняет себе и другим свою неудачу. Послушайте его и вы узнаете, что учитель был пристрастен, не в духе, что попался «плохой» вопрос, что временно отказала память и т.д. Редко кто скажет, что неудача вызвана хроническим пренебрежением своими обязанностями и полной неподготовленностью. Такого рода «удобные» объяснения своих результатов объединяются под общим названием рационализации. Вспомним отца, который выпорол своего сына в ответ на критику на родительском собрании. Ему трудно было признать свою (98:) несостоятельность, которая заместилась в смещенной агрессии: рас-сердился на себя, а наказал сына. Вы знаете, что он придумает искреннее объяснение случившемуся. Обнаружив расхождение между Я-концепцией и своим поведением, человек ищет пути уменьше-ния чувства вины или тревоги и начинает приписывать себе благовидные и «хорошие» мотивы. В ус-ловиях культуры всегда существует набор «хороших» мотивов и «плохих». Поэтому выбор мотива для приписывания его себе чаще всего приобретает характер рационализации. Как часто мы прибегаем к рационализации своего поведения? Намного чаще, чем думаем. Ку-рильщик оправдывает свое самоотравление и отравление близких тем, что занижает вред от курения; лентяй и бездельник утверждает, что тот род занятий, к которому он приставлен жизнью, недостоин его; черствый человек, манипулируя людьми, склонен приписывать себе мотивы принесения им бла-га; завистник, который обрушился с критикой на своего друга, считает, что заботится о нем и хочет его исправить; подросток свой паразитизм и беспощадность к родителям оправдывает тем, что они якобы должны о нем заботиться по традициям семьи или по долгу; сластена съедает весь домашний запас сладостей, считая, что он еще маленький, а взрослые обойдутся и без сладкого; хулиган, изби-вающий слабого, приводит аргумент, что его жертва — «плохой человек; таких надо бить и искоре-нять, чтобы на земле хорошим людям жилось нормально». А. П. Чехов в повести «Сахалин» изобра-зил одного убийцу, который оказался на каторге, так как не мог вытерпеть неприличного поведения своей жертвы за столом: тот чавкал, и он, не выдержав такого нарушения обычаев поведения за сто-лом, убил его. Мы можем принимать возвышенные программы самовоспитания, ставить прекрасные цели, но часто не желаем чуть-чуть взглянуть на себя изнутри, чтобы увидеть, к каким же способам самооп-равдания своих пороков прибегаем. Поэтому тот, кто достаточно смел и мужествен перед самим со-бой, увидит, что в самосовершенствовании очень многое будет сделано одним устранением попыток самооправдания. Ведь психологическая защита дает нам лишь временное успокоение чувства вины и совести, но не создает новых конструктивных видов поведения. Она не делает нас лучше, а закрепля-ет наши недостатки. Поэтому я уделил большое внимание этим способам самомаскировки, которые наше самосознание применяет большей частью бессознательно, по привычке и эгоизму. Перечислен-ные выше защитные механизмы, за исключением разве что вытеснения, в принципе могут нами осоз-наваться, если мы направим внимание на их выявление в процессе самоанализа. Однако есть, к сожа-лению, механизмы защиты, которые трудно распознать в себе. Мне один юноша пожаловался на то, что его мать настолько сильно заботится о нем, что ему стало невмоготу. Она контролирует выбор друзей, постоянно звонит туда, где он находится, (99:) интересу-ется его здоровьем, как он одет, успел ли вовремя поесть и т. д. Эта мелочная и постоянная забота в психологии называется гиперопекой. Я постараюсь подробнее изложить происхождение этой мелоч-ной заботы для того, чтобы юноша или девушка лучше понимали своих родителей. Однако сказанное ниже будет полезно и в другом отношении, ведь тот, кто сегодня — юноша, в будущем будет отцом, а девушка — мамой. Итак, возвращаемся к нашему случаю назойливой сверхопеки матери над сы-ном. Из беседы с матерью выяснилось, что она очень хотела стать знаменитой балериной. Ребенок это-му мог помешать, и она не хотела иметь ребенка, так как это повредило бы в какой-то степени ее карьере. Она даже принимала препараты с этой целью. Однако под влиянием обстоятельств она не смогла привести в исполнение свои намерения. Это первоначальное желание освободиться от ребен-ка трансформировалось у нее через чувство вины перед ним в противоположное переживание, в сверхзаботу, ставшую навязчивым состоянием. Бывает и так, что человек с сильным и мучительным чувством своей неполноценности постоянно гордится и старается доказать, что он уважает самого себя; застенчивый старается выглядеть нахальным, трусливый — смелым, беспощадный— добрым. Это стремление завуалировать какой-то свай недостаток или вину через противоположные, контраст-ные проявления характера или поведения в психологии принято называть формированием реакций. Эта полярная перемена направления поведения и желаний обусловлена тем, что определенные каче-ства причиняют нам страдание и мы не можем избавиться от них путем вытеснения, отрицания, про-екции, идентификации и рационализации. Если ни один из указанных механизмов защиты не сраба-тывает, то происходит формирование контрастных реакций, которые возникают импульсивно и бес-сознательно. Эту мать никто не сможет убедить в том, что она длительное время ненавидела своего сына, так как он мешал ее карьере балерины и ее жизнь из-за него оказалась «разбитой». Ее невоз-можно убедить, так как она знает, что заботится о своем сыне больше, чем другие женщины, что ради него не выходила замуж и рассталась с мыслью сделать карьеру (хотя причиной здесь был скорее не-достаток способностей). Она видит лишь свою материнскую любовную заботу, а подлинные причины остаются вне сознания. Такого рода формирование реакций по контрасту происходит только в том случае, если реальная причина неприемлема, отвратительна для самого человека, т. е. вступает в про-тиворечие с системой ценностей, представленных в его Я-концепции. Читатель на это может возразить: «А какие основания считать, что этот добрый человек на самом деле зол, а любящая женщина испытывает враждебность к сыну, которого «она любит»?» В психологии уже давно созрели ответы на такие вопросы. Основные признаки, указывающие на наличие контрастных реакций, сводятся к двум: (100:) 1. Контрастные защитные реакции неестественны, носят навязчивый и жестко детерминирован-ный характер. Если этот человек всегда и в любых обстоятельствах добр, то это уже неестественно. Нормальный человек может быть и добрым и злым, и любящим и враждующим. Нормальный чело-век говорит, что любит свою жену, но бывают минуты, когда он может сказать: «Я ее ненавижу!» Гордец, компенсирующий чувство неполноценности, всегда гордится, и его защитный процесс не выпускает его ни на минуту из своих цепких рук. Человек же с нормально развитым чувством достоинства может испытывать чувство превосходст-ва и гордости, если обстоятельства сложились в пользу этого чувства, но он же может испытать, по обстоятельствам, и чувство малоценности. Он не гордец. 2. Подлинные черты обнаруживаются в реальном поведении. Сверхзабота становится еще более сильной и беспощадной по мере того, как заботящийся начинает видеть, что объект опеки все больше страдает от нее; от внешне доброго человека, как правило, проистекает много зла; гордец ищет си-туации, чтобы проявить свою гордость. Он занят этими поисками и вовлекает в них других. Поэтому его реальное поведение показывает, что мы имеем дело с закоснелой схемой защитного механизма формирования контрастных реакций. Могу пояснить это небольшим примером из моей практики пси-хологического консультирования. У подростка не было каких-либо причин страдать повышенным артериальным давлением, как об этом судил лечащий врач. Но болезнь была. В беседе выяснилось, что главной причиной является по-давленная агрессивная установка на отца, часто обижавшего маму, которую мальчик любил. Но внешне он уважительно относился к отцу, и ему не верилось, что эта установка у него есть. Именно это постоянно действующее чувство враждебности способствовало повышению артериального дав-ления. Ведь агрессивная реакция физиологически приводит сердечно-сосудистую систему в состоя-ние боевой готовности. Мальчик просто не знал о своей враждебности, но внутри ее переживал. Уст-ранение враждебности постепенно способствовало устранению симптомов заболевания. Однако на примере мальчика довольно трудно иллюстрировать эти скрытые механизмы, так как он был неразговорчив и очень плохо различал свои внутренние состояния. Яснее описать механизмы защиты на примере взрослых. Врач-кардиолог направил ко мне женщину по поводу повышенного артериального давления, при-чину которого он не мог точно уяснить. В результате собеседования я пришел к выводу, что ее бо-лезнь является результатом подавленней враждебности (скрытой и неосознаваемой) к собственной дочери (ей 13 лет). Все признаки сверхзаботы и проявлений подавленной вражды были налицо, и я вынужден был ей об этом сказать, чтобы наметить пути оздоровления ситуации. Она была возмуще-на. — Это неправда! Я свою дочь люблю. Ради нее я отказалась от выгодного брака с хорошим чело-веком и живу только ею. Она для меня все. И откуда (101:) вы это взяли и как у вас язык повернулся сказать мне об этом? — возмутилась она. Успокоив ее, я попросил рассказать о том, как она осуществляет контроль за учебой дочери и по-могает ей учиться. — Как вы поступаете, — спросил я, — когда она получает замечания в дневнике или приносит двойку? — Как?— посмотрела на меня недоуменно собеседница — Ругаю. Я ей все отдаю! Она должна учиться хорошо Намного лучше меня. Я только для нее живу и не допущу разгильдяйства. Она должна у меня учиться лучше всех! — закончила она решительно свою мысль — А как долго вы ее ругаете? — снова поинтересовался я. — Не знаю, я времени не замеряла, я же не психолог, чтобы измерять время реакции! — язвитель-но ответила она — Но когда вы перестаете ее ругать? По каким признакам ее поведения вы считаете, что отругали ее сполна и больше не надо? — возвращаю ее к моему вопросу. — Ну, когда... я перестаю ее ругать, как она заплачет. Дальше ругать ее уже не хочется, а стано-вится даже жалко. — А если она не заплачет?—донимаю я ее. — Как не заплачет?! Еще ни разу этого не было. Она раз отказалась плакать, я ее поставила в угол и оставила без сладкого. Потом она все равно раскаялась в своем упорстве. А теперь если виновата, то раскаивается и плачет. — А почему вы всё-таки перестаете ее ругать после того, как она заплачет?— возвращаюсь я сно-ва к неприятному разговору. — Не знаю Как-то получается, что дальше ее не хочется ругать, да и все. Да и мне на душе стано-вится спокойнее. Думаю, что она все поняла и больше так не будет,— сказала она спокойно и умиро-творенно. Мне казалось, что она просто представила, как ее дочь плачет, и тут же ее раздражение, направ-ленное против меня, прошло. Я привел этот диалог, чтобы показать читателю, каким образом в обыденных отношениях маски-руется враждебность. Чувство враждебности порождает агрессию и утоляется при достижении цели вражды — причинении страдания жертве. Ведь мать продолжала проявлять речевую агрессию до тех пор, пока дочь не заплачет. Тогда потребность в дальнейшей агрессии отпадает. Даже в разговоре со мной ее раздражительность угасла, как только она ясно представила, как ее дочь плачет. Но почему она не осознает своего подлинного отношения? Да просто потому, что враждебность к дочери не со-ответствует системе ценностей, включенных в Я-концепцию. Она считает себя жертвенной и любя-щей матерью, и ей особенно невыносимо осознавать то, что мне пришлось ей сказать. Это вызвало в ней возмущение, так как правда ее огорчила и ей неприятно было убедиться в том, что она не соот-ветствует своему привычному представлению о себе. Самопознание редко нам доставляет удовольствие. Боль, которую нам причиняет наше самосозна-ние, необходима для выживания в социуме. Подобно тому как ожог от пламени свечи приучает нас «уважительно» обращаться с огнем, также и стыд или вина (102:) побуждают нас координировать свое поведение в согласии с Я-концепцией или ожиданиями тех, кого мы любим. Однако при ожоге я осознаю не только свою боль, но и свойства огня, а в стыде чаще всего чувствую боль, но редко когда осознаю свою Я-концепцию, и это делает меня слепым, подобно дикарю, который считал, что через огонь его наказывает дух огня, а не объективные его свойства. Именно для того, чтобы подняться над уровнем наших далеких предков, необходимо самосознание. Однако наши нежелательные свойства и стремления не всегда замещаются через противополож-ность. Если какое-либо поведение подавляется из-за того, что приходит в противоречие с Я-концепцией, то замещения могут быть в различном направлении. В некоторых случаях мы наблюда-ем снижение уровня поведения. Например, уже опытный, но не слишком удачливый спортсмен, не-ожиданно получивший место в сборной, вдруг становится капризным и своенравным. Капризы, свое-нравие, максимализм и мстительность чаще всего являются формами детского поведения. В данном случае в результате резкого изменения положения у него повысилось чувство тревоги и боязнь оши-биться, что способствовало снижению общего уровня поведения, вызывая из прошлого реакции, ко-торые в детстве действовали безошибочно. Когда нам мучительно плохо, мы плачем, и это снимает напряжение, потому что мы как бы возвращаемся к раннему детству, а в детстве мы всегда получали успокоение от близких, когда плакали. Кроме того, исследования показали, что со слезами происхо-дит удаление из организма человека неких ядов, оказывающих вредное влияние на нашу нервную систему. Вот такое снижение уровня поведения в ситуации тревоги и страдания в психологии приня-то называть регрессией. Этот механизм прост. Дело в том, что психические структуры, возникшие недавно, менее прочны и дезорганизуются под влиянием тревоги, а ранние формы поведения более стойки и сохраняются лучше. Поэтому снижение уровня поведения происходит автоматически. Чем сильнее тревога и страх, тем примитивнее наши реакции и поведение, что способствует защите нашего Я. Когда я пла-чу, впадаю в отчаяние, становлюсь беспомощным, то все это представляет не что иное, как апеллиро-вание к более сильным, символический вопль о помощи, сохранившийся в нашей душе со времен детства. Иногда эта регрессия идет далеко, вплоть до внутриутробного периода развития, когда орга-низму было спокойно и он был полностью защищен в лоне матери. Иначе как можно объяснить внут-риутробную позу, которую -принимает тяжело страдающий шизофреник? Правоверный мусульманин неспроста садится на пятки, прикладывает руки к лицу и погружается в молитвенное состояние пол-ной защищенности и отрешенности. Поза облегчает достижение этого состояния, ибо напоминает о внутриутробной позе. В самопознании важно иметь представление о том, до каких уровней регрессии доходит наше по-ведение. Вспомните, что вы (103:) делали, что чувствовали в критические ситуации. Это знание имеет колоссальную ценность для самовоспитания и предвидения своего поведения, так как вы и в других подобных ситуациях будете склонны осуществить прошлые регрессии. Познать самого себя — зна-чит познать и свои собственные регрессии, как бы нам ни было от этого стыдно и обидно. Психотерапевты часто используют регрессию для облегчения состояния пациента. «Впадение в детство» облегчается тем, что помещение, в котором происходит психотерапевтический сеанс, скон-струировано как детская, имеет мебель, игрушки вплоть до сосок, размеры которых смещены про-порционально росту ребенка. Взрослым невротикам и больным психозом предлагается вести игры детей, и это иногда дает облегчение, способствует угашению некоторых симптомов, конечно, при ус-ловии, если у этих взрослых было «счастливое детство». Я рекомендую матерям, когда они играют с ребенком, «впадать в детство», играть так, как будто они сами маленькие. Оказалось, что подлин-ность игры оказывает благотворное влияние не только на ребенка,— сами матери начинают чувство-вать себя лучше. Это привело меня к убеждению в том, что мы временами должны «впадать в детст-во», чтобы снять напряжение повседневных забот и сохранить психическое здоровье на уровне, дос-таточно терпимом для окружающих. В трудные минуты жизни мы часто отдаемся музыке, живописи, делу, и это вытаскивает из кризи-са. Тот, кто при потере близких или крушении надежд предается меланхолии и впадает в депрессию, оказывается в особо мучительном состоянии. Если же нам удается выйти из этого состояния через какую-либо деятельность, то мы легче справляемся с глубоким горем. Напряженность, тревога могут вызвать регрессию поведения, но они же могут вызвать к жизни и высшие виды психологической за-щиты, подъем уровня поведения и обращение к высшим предметам. Процесс повышения уровня по-ведения принято называть сублимацией. Этот термин, обозначающий процесс защиты, противо-положный регрессии, в психологию ввел З. Фрейд — основоположник психоанализа. Он считал, что источником сублимации является только половое влечение (либидо). Если оно не удовлетворено, то трансформируется в поэзию, искусство, живопись, философию, религию. Не соглашаясь с такого ро-да объяснением, мы признаем, что сублимируется не только половое влечение, но и вообще любые влечения человека. Что вы делаете, когда у вас бывают кризисы? Пребываете в оцепенении или приходите в актив-ность? Какие это виды активности? Если вы их хорошо знаете, то знайте также, что и в будущем, ес-ли возникнет кризис, эта система защиты будет срабатывать. Когда мы узнаем, что многие гении бы-ли несчастны в любви или в жизни, то мы не должны их жалеть. Они были счастливы, поскольку не-успех в чем-то был толчком к тому, что они обрели себя в творчестве и сослужили великую службу всему человечеству, которое пользуется продуктами их гения. Среди всех (104:) механизмов психо-логической защиты сублимация, пожалуй, является самой совершенной и желанной, так как она де-лает человека счастливым истинно человеческим счастьем. Но сублимация не является сверхкомпен-сацией, так как при ней нет чувства неполноценности. Самосовершенствование в конечном счете оказывается выработкой наиболее совершенных и со-ответствующих нашим способностям форм сублимации неудовлетворенных влечений. Это выливает-ся в процесс удовлетворения самой глубинной потребности человека — в самореализации. Мы рассмотрели далеко не полный перечень механизмов психологической защиты Я. Данное опи-сание имеет целью не постижение психологии как науки, а использование научного знания для само-воспитания. Поэтому мы изложили только те виды защиты, которые читатель относительно легко может распознать у себя и у других людей.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Как работает психологическая защита?» з дисципліни «Сходження до індивідуальності»
