Ментальные трансформации при долгом массовом стрессе
В этом подразделе — фрагменты нашей психотерапевтической книги «Стресс войны. Фронтовые наблюдения врача-психолога» [Китаев-Смык Л.А.. 2001]. В ней в беллетристической форме изложены результаты психологических исследований, проведенных мной на второй чеченской войне в 1998-2001 гг. Книга не только «про», но и «для» тех, кто воевал на Северном Кавказе или просто жил там как «мирное население». Ее «психотерапевтические» тексты предназначены для их психологической реабилитации, для профилактики и облегчения посттравматических стрессовых расстройств. Я предлагаю читателю самому «извлечь» психологическую сущность проявления военного стресса, проделав анализ описанных ниже феноменов. А. Ментальные преобразования у чеченских минеров-подрывников в динамике «минной войны».Факторы, побуждавшие чеченцев к минному террору. Что вовлекало жителей Чечни в «минную войну»? Чеченцы — мирные и боевики — говорили мне примерно так. — Во-первых, во время «зачисток» сел и спецопераций нас убивают российские солдаты. Нам надо защищаться. Но не у всех есть оружие. Вот мы и делаем мины-фугасы — оружие простое и надежное. Вторая причина — нет работы. Соответственно, нет денег, чтобы кормить семью. А за подрывы танков, машин, БТРов тайные «заказчики» платят хоть какую-то «зарплату». Хорошие деньги регулярно получают только в исламских ваххабитских отрядах (джамаятах). Автор этих строк не спрашивал: «Кто платит?» Вопрос глупый и опасный. Опрашивая, наблюдая, используя методы глубинной психологии, можно выявить сверх этих двух и другие психологические обстоятельства, ведущие чеченцев по дороге «минной войны». Третье, пожалуй, то, что они очень любят мастерить, возиться с механизмами. Сделать что-то новое, — хотя бы фугас — своими руками им приятно. Подручных материалов (снарядов, бомб) для изготовления взрывных устройств российская армия оставляла в Чечне не мало. На много лет хватит. Четвертое — то. что чеченцы всегда заряжены мужеством воинов и азартом охотников. Быть воином — почетнее. Если бы боевики просто взрывали российские мотоколонны, то психологически уподоблялись бы охотникам, ловящим добычу в капканы. Но «заказчики» оплачивают минный террор лишь при документальном подтверждении: когда, где и кто был подорван фугасом. Для этого отряды чеченцев «вооружены» портативными телевизионными камерами. Оплата — после предъявления кассеты, отснятой во время подрыва российских военных. TV-камера будто стреляет в жертву. Но быть «будто» воином — не приемлет душа чеченца. Потому боевики стреляют еще и из всех видов стрелкового оружия в российских военных после подрыва. Убийство врагов возвышает воинов. Чеченцам нравится запе-чатлять TV-камерой свои воинские подвиги. Хочется чувствовать себя в бою не затерянным в кустах у дороги бойцом, а телевизионным героем, которым через несколько дней будут восторгаться тысячи телезрителей. Перед взрывом на дороге, перед расстрелом оставшихся в живых боевики планируют не только успешность боя. Они «организуют» съемочное пространство. Для них сражение становится художественным процессом с режиссурой съемок смерти «вживую». Подрывник «цивилизуется». Он уже не простой террорист, а «стрингер» (наемный теле- или кинооператор). Он и режиссер, у которого не все «актеры» знают, что их роли — это их судьба, судьба смертников. Любительские документальные фильмы чеченских боевиков пользуются спросом у многих арабских, да и у западных СМИ. При просмотре этих фильмов гнетущий осадок обыденной жизни городского обывателя, как наждаком, счищает с души. За время первой и второй чеченских войн горцы познали сладость мировой известности. Кто раньше знал о Чечне? Теперь все знают! Это ли не повод для национальной гордости. Грохот торжества. Пятым психологическим обстоятельством, влекущим к участию в «минной войне», может быть то, что звук громкого взрыва особым образом влияет на людей. Звуковой «удар» — это одно из немногих физических воздействий, пробуждающих ужас перед обвалом, лавиной, ревущим потоком. Возникает желание бежать, спасаться, обессилев замереть, пережидая гремящую опасность. Но если грохот тебе подчинен и ты сам «громовержец» и уверен в том, что гром для тебя не опасен, то врожденный страх превращается в экстаз ликования. Объяснить психологический механизм этого превращения эмоций, позволяет взгляд в прошлое. Почему музыка «Битлз» так быстро была воспринята молодежью почти всех народов мира? Потому, что помимо музыкальных и смысловых достоинств она имела еще две особенности: очень громкое звучание; ритмичные звуковые «удары». Теперь это массово использует шоу-бизнес. И в современных кино-залах применяют очень мощный стереозвук, чтобы пробудить у зрителей испуг, сразу же сменяемый радостью. Нередко на таком сеансе текут слезы по смеющимся лицам. Откуда эта радость? Если опасность миновала — всегда радостно. Если гром предвещает опасность не для тебя, а для кинофантома на киноэкране, если в бою на киноэкране взрывается враг, а не ты, то твой страх, едва начавшись или даже не успев начаться, как бы отменяется твоим подсознанием, т. к. нет реальной опасности, хотя грохот предупреждает о ней. Сигнал о страшном становится вестником победы, дарящим радость избавления от опасности. Такое переживание приятно и может вызвать пристрастие. Потому что ритмичные удары рок-музыки — это череда отмененных испугов, замещенных «кайфом». Его хочется повторять. Что-то подобное ощущают и террористы-подрывники, повторяя свои громкие акции. Однажды спросил меня боевик-чеченец: Ты, психолог, скажи, почему, когда слышу взрыв фугаса, который я заложил, и вижу, как огнем корежит БТР, почему у меня тогда слезы текут, почему трясут меня рыдания? Может быть, ты жалеешь убитых? Нет! Я радуюсь и плачу. — Ответил он мне. После таких «крокодиловых слез» (продуктов переворота-инверсии эмоций) может возникнуть жажда снова и снова слышать взрывы в кинозале или в реальной «минной войне». Радости подрывника. Итак, у опытного, ловкого террориста-минера, возникает психологический феномен «упятеренной радости»: радость мщения; радость — удовольствие от мастерски выполненной и хорошо оплаченной работы; радость-гордость «киногероя»; радостное ощущение себя «человеком мира»; радость отмененного страха перед громом, превратившимся в грохот праздничного салюта. Благодаря такой «комплексной радости» у минных террористов преобладает накал энергичной агрессивности. Этот психологический феномен присущ не только минерам Чечни. Он в ряду психологических причин минного террора, распространяющегося по разным странам. Жаль, что эта грань психологии подрывников не учитывается и не используется в контртеррористических мероприятиях.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Ментальные трансформации при долгом массовом стрессе» з дисципліни «Психологія стресу. Психологічна антропологія стресу»
