Стрессовая гиперактивность общения, дезорганизующая группу
В экстремальных условиях, перенапрягающих или психотравмирующих многих людей активизируется социально-психологическая активность, отличительной особенностью которой становятся агрессивность, враждебность, обидчивость, склочность людей, если они долго совместно находятся в экстремальных условиях существования. Все это ведет к деструкции, распаду коллектива (группы) на мелкие группки (не больше 3—5 человек) и на одиночек-отщепенцев. Требуются большие, специальным образом организованные усилия, чтобы препятствовать развитию таких дезорганизующих группу тенденций. Рассмотрим общую структуру стрессовой социально-психологической активности, с преобладанием негативных компонентов общения. В нем, как и при консолидирующем группу стрессе, можно видеть три компонента, но реализующихся противоположным образом. Первый — возникновение у людей склонности к конфронтации с лидером, с лидирующим концептом, с его носителями. Это может проявляться в активном непризнании авторитета руководителя; в нежелании подчиняться приказам; в раздражительности, грубости, вспыльчивости по отношению к людям, желающим общаться и взаимодействовать на работе; в нетерпимости к казавшимся раньше несущественными неоптимальным действиям и личностным особенностям партнеров — доминантов общения. Второй компонент социально-негативных изменений общения при стрессе — возникновение неприязни к психологическим нагрузкам, связанным с ответственностью за других людей или перед другими людьми. Это ведет к уклонению от ответственности за общее дело, за любое дело, не рассматриваемое как личное. Третий компонент стрессогенной социальной активности, дезорганизующей группу,— это возникновение в экстремальных условиях у ряда индивидов отчуждения от интересов группы, представления о снижении значимости общих целей и желания замкнуться в кругу личных интересов и дел. Разобщенность интересов членов группы, противопоставление индивидуальных желаний общим целям приводят к конфронтации между членами группы, к ее распаду. У людей возникает представление о большей эффективности индивидуальных, а не совместных путей выхода из экстремальной (опасной, травмирующей, губительной) ситуации. Следует отметить характерную для стрессовой разобщенности людей застойность их собственных негативных социально-психологических установок и снижение критичности к ним. «Забываются» хорошие качества окружающих людей, затрудняется положительная переоценка сиюминутных обид. При таком течении стресса отношение окружающих людей кажется субъекту опасным для него, требующим защитных или «ответных» агрессивных действий. Анализ общения между членами производственных бригад на рыбопромысловых базах (РПБ) в ходе многомесячных рейсов без заходов в порты показал, что социально-негативные компоненты общения становятся доминирующими во многих бригадах на пятом—седьмом месяцах плавания. Стрессовый эффект длительной групповой изоляции и скученности усугублялся на РПБ напряженным режимом труда (работа по 12 часов в сутки без освобождения от работы в субботние и воскресные дни). Исследования Ю.М. Стенько, В. Д. Ткаченко и др. показали, что при этом резко снижалась производительность труда и возрастала заболеваемость с широким спектром болезней [Стенько Ю.М.. 1978, 1981; Ткаченко В.Д., 1980 и др.]. Наши исследования людей, принимавших участие в таких рейсах, показали, что в подавляющем большинстве случаев неприязненные отношения между людьми, возникшие в ходе рейса, исчезают, как правило, через две недели после прибытия судна в порт приписки, т. е. «домой». Между тем не только сохраняются, но и часто становятся аффективно выраженными положительные, дружественные взаимоотношения, базирующиеся на воспоминаниях о «приятных», «веселых», «интересных» событиях, происходивших в рейсе. Случаи собственного социально-негативного поведения, имевшие место в рейсе, начинают казаться неуместными, достойными сожаления, неадекватными той ситуации, которая была. Взаимные обиды чаще прощаются, забываются по принципу «Кто старое зло помянет, тому глаз вон!». В коммунистические времена в СССР было популярно выражение (из кинофильма «Волга-Волга»): «Спасайся — кто может! А кто не может?!», состоящее из двух альтернативных слоганов. Второй из них, казалось бы в шутливой форме, опорочивал первый слоган, призывающий к индивидуальному спасению. Второй слоган подводил людей к представлению об успешности только коллективного спасения. Это был в те времена основной принцип не только управления людьми, но и подавления их индивидуальности, их социально-личностных прав. В разных экстремальных (трудных, тяжелых, мучительных) условиях жизни могут оказаться полезными (спасительными) и сплочение и, напротив, развал, распыление группы. Хотя нужно признать, что в силу эволюционной сущности людей как общественных существ (общественных животных) для них оптимальна групповая сплоченность: в семье, в дружбе, в общении, в этнической диаспоре, в нации, вгосударстве и, может быть, в глобальном сообществе. Указанные выше разные формы активизации общения в своей основе имеют адаптивное значение. Позитивные способствуют консолидации группы, противостоящей экстремальной ситуации. Социально-негативные направлены, условно говоря, на разрушение экстремальной среды, опосредованное «ломкой» социума (группы). Адаптивная направленность активизации общения может не осознаваться людьми, у которых она возникает. Отметим сложность противоречивых влияний на формирование межличностного взаимодействия, которое при стрессе «скатывается» к доминированию консолидирующих или деструк-турирующих группу форм общения. Экспериментально показано, что в зависимости от многих причин (корпоративных тенденций, сложившихся взаимоотношений, социальных и личных установок, конечных целей, мотиваций и т.д.) командная установка на сотрудничество при производственном стрессе в ситуации скученности может приводить к соперничеству (и наоборот) [Быстрицкая А.Ф., Новиков М.А., 1966]. Сходные результаты обнаружены при обследовании производственных групп, члены которых иногда отходят от выполнения официально предписанных типов отношений и взаимных связей [Bave-las А., 1960]. Даже в экспериментальной обстановке крайние формы «чистой» кооперации и «чистой» конкуренции тоже встречаются далеко не всегда, часто межличностные отношения обследуемых носят смешанный характер [Kelly Н. Н., Thibaut J. W. et al., 1962]. Таким образом, необходимо считаться с тем, что тип взаимодействия в группе может не соответствовать оптимальному для выполняемой группой того или иного задания (Новиков М. А., 1981]. Заметим, что используемое в социологии выражение «кооперативный характер (тип) общения» во многом совпадает с нашим понятием «консолидирующее группу общение». Противопоставляемый «кооперативному» «конкурентный характер (тип) общения» не соответствует используемому нами выражению «дезорганизующее группу общение», т. к. «конкурентное общение» может способствовать в конечном итоге консолидации группы, когда конкуренция происходит без эмоционального и делового антагонизма участников общения, стремящихся каждый на своем участке работы к завершению общего дела. И напротив, «конкурентные» взаимоотношения могут приводить к дезорганизации группы, коллектива, когда такие взаимоотношения возникают в борьбе за единоначалие и не исключают асоциальных, аморальных приемов конкурентной борьбы, ведущих к распаду группы. Психолого-социологический анализ поведения населения (москвичей), попавшего в экстремальные ситуации (взрыв дома на ул. Гурьянова в 1999 г.; захват заложников в театральном центре на ул. Мельникова, на Дубровке, 2002), когда пострадали несколько сот людей, привел психологов-исследователей к таким выводам: «По нашим наблюдениям, — сообщил В.Б. Зотов, — в любой экстремальной ситуации прослеживается утрата характерной черты российской ментальности — утрата альтруизма (или взаимопомощи). Фактором, усиливающим сепаратизм и утрату альтруизма, является информационная напряженность. Средства массовой информации часто усиливают эту неопределенность, сея панику среди людей» [Зотов В.Б., 2005, с. 88]. Подмеченное автором этого сообщения отсутствие альтруизма обусловлено тем, что страдавшие люди не были знакомы друг с другом, и первыми их оборонительными реакциями стали: настороженность, автономность, отстранение от всего нового как потенциально опасного. Иначе говоря, это не было «утратой альтруизма», его проявления еще не сформировались. Наши личные наблюдения и исследования в тех же экстремальных ситуациях установили, что благожелательное отношение и взаимопомощь возникали у пострадавших через 0,5- 1,5 ч после начала экстремального события. Следовательно, надо различать стрессовую деструктивную пассивность общения и еще не сложившиеся конструктивные формы альтруизма в затянувшейся критической ситуации. Мы не вскрываем здесь сложности всех психологических, социально-психологических, психолого-политических, межэтнических и межконфессиональных процессов, лежащих в основе развития социально-позитивных и социально-негативных форм стрессовой активизации общения, хотя это было бы необходимо для детального анализа методологии управления социальной активностью при стрессе.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Стрессовая гиперактивность общения, дезорганизующая группу» з дисципліни «Психологія стресу. Психологічна антропологія стресу»
