От этих спекулятивных высот или, лучше, от этой игры словами не было моста к природе, и даже понимание естественнонаучного метода не было более возможно отсюда. Ничего нет удивительного поэтому, что и физики со своей стороны в борьбе против господствовавшей философии, отрицавшей сущность их науки, не только отвергли притязания ее, но и стали вообще отрицать притязания всякой натурфилософии на свою долю работы над их наукой. Ведь об этой идеалистической философии даже философ Гармс говорит следующее: «Построение природы из ее осуществленной в человеке конечной цели всегда смешивает эмпирически познаваемое с всеобще необходимыми понятиями мышления. С абсолютной высоты построения из понятий она впадает в грубый эмпиризм, рассматривающий свой случайный опыт, как масштаб всякой познаваемой истины», а Иоганн Губер в своем трактате «Die Forschung nach der Materie» замечает: в после-кантовой философии только Гербарт сохранил дух трезвого критического и аналитического исследования проблемы, у других же авторов мы встречаем какие-то чудовищно-фантастические попытки определения материи; так, например, Эмиль фон-Шаден определял подлинную сущность материи, как некий как бы не существующий правихрь, безмерная себя постоянно сызнова производящая активность которого непреодолимо отталкивает всякую постороннюю, желающую преодолеть ее каким-нибудь образом силу. Действительно, натурфилософия Гербарта представляет интерес и для физика и заслуживает большего внимания, чем она этого добилась как в свое время, так и после того, вплоть до наших дней. Согласно Гербарту данные формы опыта таковы, что они порождают противоречивые понятия. Но так как подобные понятия невозможны, то противоречие это должно основываться на какой-то иллюзии, которую следует отличать от реального бытия, т. е. остается объяснить, как может возникнуть из реального бытия эта иллюзия, чтобы тем самым решить и указываемые противоречия. Всякое сущее, т. е. всякая сущность, есть по своей природе нечто единое, исключающее всякое отрицание и всякое отношение, т. е. всякое множество и всякое изменение. Но так как всякая сущность выступает в нашем опыте со многими свойствами, то остается объяснить, каким образом единое может казаться нам многим. Так как все сущности оказываются в нашем опыте изменчивыми, то остается объяснить, каким образом неизменное бытие может казаться изменяющимся и, следовательно, всегда отрицающим. Так как каждая сущность является протяженной и растяжимой, то остается объяснить, каким образом простое может казаться множественным. Но все эти объяснения возможны лишь при допущении, что в действительности существуют многие простые, непритяженные и неизмененные сущности. Если многие подобные простые сущности существуют совместно или собираются вместе, то они неизбежным образом будут вносить нарушения, мешать друг другу; каждая сущность должна стремиться по отношению к этим нарушениям к самосохранению. Таким образом, из этих взаимных нарушений и действий самосохранения у многих отдельных сущностей возникают множества отношений, представляющихся нам в виде особенных свойств отдельных вещей. Эти свойства образуют наш опыт, но они не присущи вещам в себе, а представляют лишь отношения, вытекающие из сосуществования многих отдельных сущностей. Поэтому всякая гипотеза о первоначальных силах в материи — ошибочна. Причины изменений в природе не транзитивны (ибо простые сущности ничего не дают и ничего не берут друг у друга), не имманентны (ибо каждая сущность есть причина самосохранения другой сущности), они не трансцендентальные свободы самосохранения становятся неизбежными, если сущности сосуществуют), не правила последовательности во времени (ибо сосуществование прямо обусловливает нарушение и самосохранение), не заключаются в особенных способностях (самосохранение существует только между сущностями, а не в них), не заключаются в тенденциях или побуждениях (ибо никакое качество какой-нибудь реальной сущности не нуждается в чем-нибудь) и не заключаются также в сущности силы (ибо сами сущности становятся целиком и нераздельно силами). Все существующие простые сущности само по себе не имеют внешних отношений и, следовательно, не существуют в пространстве и не имеют телесного протяжения. Явление материи вытекает лишь из сосуществования многих простых сущностей. Сосуществование и существование друг вне друга последних представляются нашему сознанию в виде пространственных отношений; поэтому отдельные сущности кажутся нам пространственными, хотя сами по себе они и непространственны. Однако для возникновения материи нужны, по крайней мере, три простые сущности. Если бы имелись только две такие сущности, то при сосуществовании они полностью проникли бы взаимно друг в друга; только третья сущность может воспрепятствовать этому полному слиянию в одно. Стремление многих отдельных сущностей к полному взаимному проникновению является нам в силе притяжения, взаимное препятствование — в виде отталкивания, а результат неполного взаимного проникновения — в виде протяженной материи. Атом или материальный элемент — это соединение простых, реальных сущностей, у которых притяжение вполне равно отталкиванию. Различия материи основываются на противоречиях их элементов. Противоречия эти могут быть различными. Если даны элементы, которые относятся друг к другу, как красное и синее или как два отделенных друг от друга на октаву тона, то они должны сосуществовать полностью. Но имеются различные — большие и меньшие — степени этой необходимости. Если элементы относятся друг к другу, как красное и фиолетовое, то важно установить, в какой степени красновато или синевато это фиолетовое. Вместе с противоречием изменяется необходимость полного взаимопроникновения, поэтому изменяется и протяжение, убывающее вместе с ним до нуля. Точно так же оно становится нулем у диспаратных элементов. Так, например, между зеленым цветом и тоном Fis не существует никакого противоречия, такие элементы могут находиться в одном и том же месте, в одном и том же пространстве, и все-таки они не существуют друг для друга. Наряду с этим различием более или менее сильных противоречий приходится учитывать также их равенство и неравенство. Противоречие равно, если достаточно только одного элемента какого-нибудь рода, чтобы вполне нарушить один элемент другого рода, т. е. побудить его к полному самосохранению. Но, вероятно, всякое противоречие неравно, т. е. необходимо несколько элементов В, чтобы полностью нарушить некий элемент А. Элементы, обнаруживающие сильные и равные или приблизительно равные противоречия, образуют твердую материю. Элементы, обнаруживающие сильное, но очень неравное противоречие, дают теплород. Элементы, обнаруживающие слабое и почти равное противоречие, дают электричество. Элементы, обнаруживающие слабое и очень неравное противоречие, дают эфир. В учении о теплороде, которое всегда будет иметь преимущества перед кинетической теорией теплоты, содержится много непонятного, потому что, не сознавая нелепости предположения о первоначально движущей силе, теплороду приписали какую-то первоначальную силу расширения и приняли его за материю, каковой он вовсе не является; действительно, существует колоссальное различие между материальными молекулами, которые всегда сложны, и элементами, которые просты и потому непространственны. Эфир есть среда света и тяжести. «Притяжение на расстоянии как принцип тяжести было у великого Ньютона простой фразой, чтобы отделаться пока от чего-то неизвестного. Оно было у Канта силой, но с идеалистической оговоркой, что эта сила есть лишь понятие и ничто само в себе. У эпигонов, не понимающих осторожности Ньютона и Канта, оно стало предрассудком, от которого они неохотно отказываются ради своего спокойствия». Благодаря изменению притяжения, оказываемому эфиром на массы небесных светил во всех элементах, и благодаря отталкиванию, которое он сам испытывает благодаря своему собственному пребыванию в этих элементах, он приходит в колебательное движение, распространяющееся на бесконечное расстояние. Мы в праве предположить, что каждое тело вызывает в эфире особенную систему колебаний; но несколько взятых вместе тел все более и более вызывают на больших расстояниях такую систему колебаний как если бы последняя исходила из их общего центра тяжести. Поэтому противодействие колеблющегося эфира толкает их действительно к их общему центру тяжести, и, чем больше они к нему приближаются, тем совершеннее соответствуют колебания их положению.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «НАТУРФИЛОСОФИЯ ГЕРБАРТА» з дисципліни «Історія фізики»
