А теперь нам следует вычеркнуть ее из памяти и вернуться к «Метафизическим основам естествознания», чтобы проследить, какое влияние это сочинение имело — по крайней мере, в свое время. Сначала эта работа получила очень большое распространение в среде физиков и под влиянием свежего еще впечатления от «Критики чистого разума» встретила восторженный прием и не возбуждала почти никаких возражений. Гейдельбергский профессор Мунке в 1831 г. высказывается на этот счет очень определенно: «Философская система Канта имела столь полный успех, что его современники считали излишним заниматься проверкой частностей и признавали всю систему вполне законченной и совершенной». Разработанное им понятие о материи оставалось в пределах умозрения; нельзя было каким бы то ни было путем доказать, что обе гипотетически принятые силы несвойственны материи, а так как древняя атомистика незадолго до того была отвергнута вследствие своей несостоятельности, то и в среде физиков приверженцы Ньютона смотрели благосклонно на предпочтение, оказываемое так называемому динамическому учению о природе. Поэтому нелегко выделить имена наиболее выдающихся ученых из числа примкнувших к новой системе в ее первоначальной чистоте. Полагаю, однако, что к числу их принадлежали И. К Фишер и И. Ф. Фриз. Впрочем, большинство приписывало знаменитому философу совсем не то, что им было действительно сказано. Однако увлечение системой Канта было менее общим, чем это казалось на первых порах. Большинство физиков не высказывало сначала своего особого мнения, а когда восторг поостыл, оказалось, что число искренне обращенных между ними весьма незначительно. Прежде всего это проявилось в восстановлении господства атомистического учения, незадолго до того поколебленного. Новые химические открытия, установленное вскоре постоянство отношений в химических соединениях, столь легко объяснимое с атомистической точки зрения и столь трудно — с помощью динамической философии, и вообще все новое здание теоретической химии, постепенно гордо воздвигавшееся на фундаменте атомистики, а также, может быть, новые открытия в теории теплоты, — все это настойчиво влекло к атомистике, как к простейшему объяснению явлений. Критическое доказательство Канта невозможности существования пустого пространства и атомов столь же мало могло отвлечь одних от признания атомов, сколько привлечь других на сторону динамического заполнения пространства материей. Лучшая участь выпала на долю основных сил материи. Со времени Ньютона притягательные силы стали необходимыми для построения мироздания. Отталкивательные силы приписывали теплороду для объяснения расширения тел; мало того, в магнитных и электрических жидкостях физики имели даже примеры совместного существования обеих сил. Не было, по-видимому, поводов не соглашаться с великим философом и в этой области. Тем не менее, и здесь зависимость физики от философии оказалась только мнимой. Свойства всеобщего притяжения были Кантом заимствованы у Ньютона. Их никто и не оспаривал, но самое притяжение было присвоено атомам в качестве основной силы и этой последней прямо объяснили тяготение. По поводу отношения притяжения к сцеплению и прилипанию мнения еще расходились, и каждый физик создавал себе собственную гипотезу, наиболее подходящую для его исследований. Отталкивательная же сила Канта, в смысле первичной силы, мало беспокоила физиков. По существу здесь придерживались абсолютной непроницаемости атомов, а на счет того, следует ли считать отталкивательную силу упругих тел, теплоты и т. д. поверхностной силой и притом обратно пропорциональной кубам расстояний,— об этом почти не высказывались; ограничившись лишь утверждением, что эта сила уменьшается с увеличением расстояния в большей степени, чем сила притяжения.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ВЛИЯНИЕ КАНТОВОЙ НАТУРФИЛОСОФИИ» з дисципліни «Історія фізики»
