Вся натурфилософия Канта покоится на следующем положении: Материя как объект опыта возможна только при существовании двух первичных сил; именно отталкивательной, которая в качестве поверхностной силы способна действовать лишь при соприкосновении или на бесконечно малых расстояниях, причем действие ее обратно пропорционально кубам расстоянии; и силы притягательной, которая в качестве проницающей силы способна действовать непосредственно на бесконечно больших расстояниях, причем действие ее обратно пропорционально квадратам последних. Критический вывод этих двух сил из условий возможности опыта представляется абсолютно верным, если мы материи присваиваем индивидуальность. Ведь такая индивидуализация мыслима только в том случае, если материя располагает силами, с помощью которых она может отдалять от себя все постороннее и собирать воедино все ей принадлежащее. А так как мы, поскольку вообще возможно существование физических тел и самой физики, должны допустить наличие в материи обоих этих свойств, то существование основных сил Канта представляется в самом общем смысле столь же достоверным, как и опыт вообще. Но, с другой стороны, когда Кант, исходя из возможности опытного познания материи, пытается отсюда вывести сущность и действие сил, надежность критического аппарата начинает ему все более изменять. Что непроницаемость, отталкивательная сила, есть сила поверхностная, — это еще, пожалуй, можно обосновать, опираясь на принцип индивидуализации; хотя в данном случае вывод не представляется критически надежным, но, во всяком случае, против столь естественною допущения никто никогда не возражал. Но зато закон отталкивательного действия представляется прямо сомнительным. «Так как ближайшие части непрерывной материи соприкасаются между собою, независимо от того, растянута ли она или сжата, то мы представляем себе их взаимные расстояния бесконечно малыми, а эти бесконечно малые пространства в большей или меньшей мере заполненными отталкивательной их силой. Но бесконечно малое расстояние совершенно не отличается от соприкосновения, это только представление о пространстве, служащее для того, чтобы сделать наглядным расширение материи как непрерывной величины, хотя на самом деле его невозможно постичь. Следовательно, когда говорят: отталкивательные силы непосредственно отталкивающих друг друга частей материи обратно пропорциональны кубам их расстояний, то это означает только: они находятся в обратном отношении к телесным пространствам, которые мы принимаем между частицами, которые, однако, соприкасаются между собою, взаимное расстояние которых для того именно и должно быть названо бесконечно малым, чтобы его можно было отличить от всякого реального расстояния». Таким именно образом защищает Кант свой закон, согласно которому отталкивательная сила действует обратно пропорционально кубу расстояния, так как она является поверхностной силой, а притягательная — обратно пропорциональна квадрату расстояния, так как она является силой проницающей. Для того чтобы величину отталкивания связать с расстоянием, Канту пришлось сделать проницаемой и силу отталкивания на бесконечно малых расстояниях, какие только можно себе представить», и вместе с тем сохранить различный характер действия обеих сил. Я считаю это лучшим признаком несостоятельности всяких метафизических или априорных обоснований законов действия обеих первичных сил. По-видимому, и Кант основывает свои выводы не столько на предыдущих положениях, сколько на умозаключении, что обе первичные силы материи не должны действовать по одному и тому же закону. Так как для силы притяжения отношение квадратов дано, по-видимому, опытом, то сила отталкивания, уменьшающаяся с расстоянием в большей степени против силы притяжения, должна, по его мнению, подчиняться кубическому отношению. Самое различие между отталкиванием и притяжением, как сил поверхностной и проницаемой, проистекает из того же соображения. Так или иначе, количественное различие обеих сил у Канта базируется на шатком основании, а против объединения этих сил в единую силу (которая, как это, например, принято в системе Босковича, с изменением расстояния изменяется и качественно) пришлось бы решительно возражать, так как при наличии у материи единой основной силы, превращение ее в свою противоположность недопустимо с теоретико-познавательной точки зрения. Однако слабейшим пунктом оказывается здесь качественное определение притяжения как первичной силы материи. Причину единства в материи Кант находит в непосредственном всепроиицающем действии вдаль, которое обратно пропорционально квадрату расстояния. По его мнению, эта сила представляет единственно возможное объяснение связи тел, причем он не скрывает от себя возникающих отсюда затруднений. Он определенно признает отталкивание первичной силой и упоминает также о попытках построения материи на основе одной этой силы; но, в конце концов, он приходит к заключению, что его сила притяжения хотя и непостижима, но необходима. С метафизической точки зрения это, по-видимому, иначе и быть не может. Древнее многократно возрождавшееся воззрение, согласно которому в результате отталкивания материи, заключенной в пределах вселенной, происходит давление, сжимающее и уплотняющее отдельные более податливые вещества, с точки зрения Канта представляется в данном случае неприемлемым, так как вопрос о границах был им признан выходящим за пределы критической философии. Построение материи из присущих ей своеобразных состояний движения кажется более подходящим к делу. Пожалуй, можно было бы предположить, что форономическое определение: «Материя есть движущееся в пространстве», должны привести к построению материи из первоначально заложенных в нее форм движения. Однако Кант в своей метафизике не желает ограничиваться движениями; он стремится отыскать в динамике те силы, те причины, которые вызывают эти движения.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «КРИТИКА АПРИОРНОГО ОБОСНОВАНИЯ ПЕРВИЧНЫХ СИЛ» з дисципліни «Історія фізики»
