Величайшим астрономом арабов был АЛЬБАТТАНИ (850—929) (Albategnius латинских переводчиков) 1. Он родился в Баттане, в Месопотамии, и жил в Антиохии наместником халифа. Будучи замечательным наблюдателем, он во многих отношениях исправил Птолемея. Так, им было замечено, что предварение равноденствий достигает одного градуса в 66 лет (в действительности — в 72 года), а не в 100, как утверждал Птолемей; он точнее определил эксцентриситет солнечного пути и открыл, что место земного приближения к солнцу перемещается. Уверяют, что Альбаттани находил теорию Птолемея для объяснения сложного лунного движения неудовлетворительной, что не заставило его, однако, отречься от «Альмагеста». В настоящее время трудно решить, недоставало ли у него смелости отступить от этой системы вследствие чрезмерного преклонения перед ее творцом, или же при всей способности к наблюдению ему не хватало умственной энергии для проложения нового пути независимо от руководящего авторитета. Смотря по высшей или низшей оценке способностей арабов вообще, придется склониться на сторону того или другого предположения. Альбаттани определил длину года в 305 дней 5 час. 24 сек., т. е. на 2 мин. 22 сек. меньше действительного. Английский астроном Гелли вполне извиняет такую погрешность, находя, что Альбаттани лучше бы сделал, если бы и в этом случае не слишком доверился наблюдениям Птолемея. Сочинения Альбаттани были напечатаны в 1537 г. под заглавием «De scientia stellarum». Знаменитый Региомонтан снабдил это издание примечаниями. Тотчас после Альбаттани замечается увядание раннего расцвета наук в Багдаде. Власть халифов все более и более ограничивается духовными делами, а светскую отвоевывают у них предводители их наемной турецкой гвардии под титулом Эмир-Аль-Омра. Но и последнее уже не в силах предупредить распадение халифата на части. В 945 г'. Багдад подпадает под власть персидской династии Буджидов; эти последние изгоняются в 1058 г. сельджуками, а в 1258 г. Багдад переходит в руки монголов, которые кладут конец призрачной власти халифов. Здесь нельзя не обратить внимания на одно обстоятельство, красноречиво свидетельствующее об умственной силе арабов: несмотря на то, что с уничтожением власти и богатства халифов наука лишилась существенной поддержки, она не угасла окончательно; повелители сельджуков и даже монголов в Багдаде превращались в покровителей наук, в особенности астрономии. Первый же из монгольских властителей, внук дикого Чингисхана, Иелекухан, приглашал магометанских ученых к своему двору и устроил в Тавризе обсерваторию, где знаменитый астроном Насср-Эддин производил свои наблюдения. Дальнейшим доказательством, что арабская ученость не была совершенно искусственным растением в садах халифов, а находила почву в природных наклонностях арабов, служит ее распространение в среде арабов всей передней Азии и Египта и ее процветание в Испании. В Испании, где в 756 г. Кордова была превращена в столицу самостоятельного халифата бежавшим из Азии Омайядом-Абдуррахманом I, науки достигли полного расцвета уже в царствование Абдуррахмана III (912—961) и, в особенности, его сына Хакама II (961—970). В царствование последнего кордовская академия приобрела такую славу, что затмила своим блеском все школы передней Азии. Хакам поручал особым посланникам в Аравии, Сирии, Персии и Египте покупать рукописи, не щадя денег, или, по крайней мере, приобретать списки, вследствие чего число томов в кордовской библиотеке достигло 300 000. Тамошние профессора не только получали от халифа постоянное жалование за преподавание, но и щедрую помощь для свободного завершения научных трудов. Кроме Кордовы, в Гренаде, Толедо, Севилье, Валенсии и других городах были учреждены высшие школы, библиотеки и ученые академии. Испания сделалась средоточием научной жизни, и, как прежде просвещение шло из Багдада, в переднюю Азию, так теперь оно начало распространяться по Европе из Кордовы. Несмотря на непримиримую противоположность между магометанами и христианами, последние начали сознавать живительную силу, скрытую в научных работах первых. Началось постепенно возрастающее движение христиан к неверным в Испанию для изучения философии, математики и медицины. Сравнительно с массой населения в Италии, Франции, Германии и Англии науке посвящали себя, разумеется, лишь немногие, а народ, мало способный понимать их стремления и ценить привезенные ими познания, относился к таким людям большей частью как к колдунам. Тем не менее, влияние арабов и их знакомство с древней ученостью отражается все сильнее и сильнее на христианской Европе, пробуждая и в ней интерес к науке. Кантор в своей «Истории математики» не верит, чтобы христиане посещали или имели право посещать магометанские школы, например кордовскую, так как кордовские халифы не уступали в нетерпимости христианским властителям. По его мнению, арабская наука проникла мало-помалу в соседние вестготские государства, и уже оттуда, из испанской марки по ту сторону Эбро, почерпали свои знания французские и немецкие ученые. Мы не в состоянии разрешить существующего на этот счет разногласия. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что арабы прямо или косвенно были учителями христианских ученых.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Альбатани» з дисципліни «Історія фізики»
