Россия заинтересована в укреплении стабильности в сфере обычных вооруженных сил и вооружений, а потому – в дальнейшей модернизации Договора ОВСЕ. В этом вопросе интересы России и США частично совпадают. В частности, в 90-е годы ХХ века было достигнуто российско-американское соглашение, предоставляющее России право, исходя из складывающейся ситуации на Кавказе, размещения там дополнительного, сверхнормативного контингента войск и вооружений с их последующим сокращением в течение трех лет до установленного Договором количества. При этом Псковская, Волгоградская, Краснодарская и Ростовская области Российской Федерации были исключены из ряда районов, на которые распространяется действие положений о фланговых ограничениях. Внесение подобных изменений в Договор позволило России проводить более гибкую и эффективную политику в отношении поддержания стратегической стабильности в стране и, в частности, в южном ее регионе. Одновременно с решением флангового вопроса американцы и турки разблокировали решение по уничтожению техники за Уралом. Решение проблемы флангов на основе российско-американских договоренностей способствовало дальнейшему укреплению европейской безопасности и позволило приблизить к реальности расстановку сил, складывающуюся после распада ОВД и бывшего Советского Союза. Помимо географического изменения фланговой зоны в 90-е годы удалось решить вопросы ограничений на вооружения в районах, выведенных из зоны, и дополнительных обязательств по инспекциям и уведомлениям в этих районах. Адаптированный ДОВСЕ представляет собой многостороннюю юридически обязывающую договоренность в сфере контроля над вооружениями, лишенную отпечатков былого блокового противостояния в Европе. В частности, новый документ переходит к индивидуальным обязательствам стран-участниц, препятствует дестабилизирующим накоплениям техники, более эффективно предотвращает возможность «перелива» вооружений из одного региона в другой, передачи квот вооружений от одного участника другому. Отныне для каждого участника устанавливается фиксированный национальный уровень, а для каждого европейского участника – также и фиксированный территориальный уровень. Приняты также односторонние обязательства о пониженных территориальных уровнях вооружений Польши, Венгрии, Чехии и Словакии; территориальные уровни этих стран, а также Германии, Украины и Белоруссии не будут пересматриваться в сторону повышения. Страны НАТО, в соответствии с Заключительным актом переговоров об адаптации ДОВСЕ, обязались не размещать на постоянной основе существенные боевые силы на территории новых членов, включая авиацию. Со своей стороны, Россия взяла политические обязательства о сдержанности в размещении сил на территории Калининградской и Псковской областей, о выводе излишков вооружений из Грузии и всех вооружений из Молдавии. Все эти обязательства, хотя и носят политический характер и не подлежат ратификации, являются частью «пакета», формирующего единый режим адаптированного ДОВСЕ. Дальнейшая модернизация Договора напрямую связана с расширением НАТО. Возникает вопрос: в чем смысл такого контроля над вооружениями, при котором, с одной стороны, военные потенциалы «старых» членов какого-либо альянса сокращаются, но при этом его совокупный потенциал существенно возрастает в результате расширения? Появляются серьезные сомнения в целесообразности и справедливости такого процесса. Так, кстати, рушится одна из двух опор НАТО (вспомним, что еще согласно доктрине Армеля, контроль над вооружениями, наряду с обороной, являлся фундаментальной функцией альянса). Переход ряда стран из одной группы государств в другую опрокидывает баланс военных сил в Европе, а также почти полностью разрушает его несущую – количественную конструкцию. Разрушается и географическая основа Договора. А вступление в НАТО прибалтийских государств противоречит не только духу и букве Договора, но и договоренности 1991 года об исключении их территории из района применения Договора: условием такой договоренности было взаимопонимание о том, что в этом стратегически важном для безопасности России районе не должна размещаться ограничиваемая Договором военная техника, в том числе иностранные войска и тяжелые вооружения. Прибалты не подписывали ДОВСЕ, поэтому их вступление в НАТО требует новой адаптации Договора. В противном случае, их территория превратится в «серую зону», лишенную контроля. Прием в НАТО новых членов подрывает предусмотренный Договором региональный подход к размещению обычных вооружений, в частности, принцип понижающейся концентрации вооружений в центре Европы. С другой стороны, вступление в НАТО Румынии и Болгарии (а в перспективе, возможно, и других балканских стран) привело к глубокому региональному дисбалансу на южном фланге района применения Договора. Договор, хотя и не напрямую, запрещает развертывать вооружения государств одной группы на территории государств, принадлежащих к другой группе. Вступление в НАТО бывших государств ОВД, безусловно, требует от них обязательств, подтверждающих это положение. Наконец, подрывается политическая основа Договора, изложенная в его преамбуле. Все эти обстоятельства и заставили политическое руководство России приостановить свое участие в ДОВСЕ в декабре 2007 г. Однако такая мера, вытекающая их национальных интересов России, не должна вести к полному и окончательному распаду режима ограничения обычных вооруженных сил в Европе. Следует не разрушать Договор, а добиваться того, чтобы он в обновленном виде стал одной из центральных опор будущей системы евробезопасности. Сейчас же он – даже в адаптированном виде – представляет собой не более чем фундамент для строительства действительно стабильного военного баланса в Европе, составляющего один из компонентов принципиально новой системы коллективной безопасности на континенте. Если «вакуум» безопасности, который якобы ощущается в отдельных частях Европы будет заполняться экспансией НАТО, а не новыми существенными мерами по контролю над вооружениями, – мы придем к новому расколу Европы и связанной с ним регенерацией стереотипов холодной войны. В процессе перехода к новой структуре политических и военно-политических отношений в Европе должен, очевидно, измениться и концептуальный подход к задачам и существу мер доверия применительно к обычным вооруженным силам. Уже достигнутые договоренности на этот счет при всей их значимости явились продуктом завершающего периода холодной войны и одним из первых шагов к преодолению сверхподозрительности европейских стран в отношении военной деятельности друг друга. Предметом обсуждения на будущих переговорах могло бы стать превращение района применения мер доверия и безопасности в «единое пространство безопасности» по аналогии с единым правовым, экономическим и другими пространствами. Исходя из расширенного толкования понятия безопасности как включающего наравне с ликвидацией военной угрозы устранение региональных конфликтов и очагов напряженности, следовало бы попытаться органично вплести в ткань будущих договоренностей систему устойчивости военно-политической обстановки в районе применения. Было бы целесообразно совместно продумать и такие вопросы, как выполнение обязательств в кризисных ситуациях, сотрудничество и взаимопомощь в ликвидации вооружений и осуществлении инспекционной деятельности. Наконец возникает вопрос о качественных аспектах вооружений, которые пока никак не регламентируются. Наконец, логика сокращений обычных вооруженных сил в Европе должна вести к снижению и роли военно-морских сил НАТО как противовеса былому «превосходству» ОВД на суше. В 80-е годы ХХ века СССР, как известно, активно ставил вопрос о начале переговоров по ВМС, разговор на которых в контексте европейской безопасности мог бы пойти в первую очередь о снижении способности флотов участвовать в сухопутных операциях, наносить удары по берегам противника, предпринимать крупные десантные операции, а также о существенном сокращении ядерного противостояния на морях, а затем и ликвидации ядерных вооружений ВМС и ВМФ. США тогда категорически отвергали эту идею. В нынешних условиях рассчитывать на такие переговоры тем более нереалистично.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Договор ОВСЕ и региональная стабильность» з дисципліни «Сучасна зовнішня політика Росії»
