Идеология и стратегия внешней политики США в современном мире
Всплеск дискуссии об имперском характере международной политики США в отечественной литературе в последние годы привел к постановке вопроса о характере американского участия в мировой политике – соотношении элементов гегемонии и лидерства во внешнеполитической стратегии Вашингтона. Для начала определимся с понятиями. Гегемония является сложением двух начал – влияния и главенства, переходящего в господство с неизбежными элементами диктата и/или подавления несогласных. Лидерство предполагает наличие общих интересов у лидера и тех, кто за ним следует, добровольное признание ими его авторитета, исключение прямого подавления лидером тех, кто не входит (и не стремится) войти в сферу его влияния. Такое разведение гегемонии и лидерства условно, так как гегемония – это тоже лидерство, но лидерство, принуждающее к признанию лидера и подавляющее сопротивление его действиям, в том числе силовыми методами. В современном мире, после распада биполярной системы Соединенные Штаты сумели остаться сверхдержавой, сделавшись гегемоном, но приобрести статус легального лидера не смогли . Сегодня Америку не ругает только ленивый, по всему миру растут антиамериканские настроения. Но достаточно оглянуться на одно-два десятилетия назад, чтобы увидеть совершенно иную картину. В период холодной войны США являлись эталоном свободы для значительной части мира. Знаменитая статуя свободы в нью-йоркской гавани служила как бы символом свободного мира. Америка приобрела значимость своего рода фирменного знака качества всего западного мира. Чем плотнее сгущались тучи холодной войны на небосклоне двухполюсного мира, тем ярче становилось сияние этого символа для множества людей во всех уголках мира. В 1990-е гг. Соединенные Штаты все еще справедливо считались самой влиятельной в политическом отношении державой планеты. Они сумели создать первую в истории подлинно международную коалицию, нанесшую поражение агрессору и изгнавшую в 1991 г. войска С.Хусейна из оккупированного Кувейта. США в те годы крайне адекватно отреагировали на завершение глобального противостояния с коммунистическим блоком. С 1989 по 1997 гг. в Америке были снижены военные расходы с 303.6 до 265.4 млрд.долл., а по отношению к ВВП – с 5.6% до 3.1%, достигнув по этому показателю самого низкого уровня с предвоенного 1940 г. . Что же произошло на рубеже XX и XXI столетий, в результате чего самая мощная в мире держава вызывает сегодня в мире столь скептическое к себе отношение? Почему американцы допускают действия, которые не могут сегодня считаться рациональными и осмотрительными? Для ответа на эти вопросы следует задаться иным вопросом – из чего исходят американцы, в чем идеологическая основа их внешней политики. Прежде всего заметим, что с исчезновением СССР Соединенные Штаты остались одной из немногих идеологически ориентированных стран мира. Об этом, в частности, свидетельствует сходство внешнеполитических позиций представителей республиканской и демократической партий. Так, в ходе предвыборной кампании 2008 г. по выборам президента все претенденты на президентский пост сходились во мнении, что Америке необходимо наращивать военный потенциал и активно участвовать в разрешении конфликтов по всему миру. А кандидаты, которые предпочли прагматичную и умеренную внешнюю политику, превратились в аутсайдеров . Идеология американской внешней политики строится на «трех китах». Во-первых, на идее американской исключительности и особой миссии США в мировой истории. С самого начала формирования американского национального самосознания важнейшим его компонентом было убеждение в исключительности путей общественно-исторического развития США и их роли в мировой истории. Заметим, что американская нация, действительно, представляла собой уникальный сплав авантюристов и правдоискателей, честных предпринимателей и любителей свободной наживы, и в этом качестве она отличалась от медленно меняющихся обществ Старого света и могла считать себя «необычной». Главный смысл американской идеи с момента рождения состоял в обещании свободы, демократии, материального достатка и т.д. не только самим американцам, но и представителям других народов в самых отдаленных уголках земного шара, если только они согласны принять американские ценности. Эту установку четко и ясно сформулировал американский писатель XIX в. Герман Мелвилл, который писал: «Мы, американцы – особые, избранные люди, мы – Израиль нашего времени; мы несем ковчег свобод миру… Бог предопределил, а человечество ожидает, что мы свершим нечто великое; и это великое мы ощущаем в своих душах. Остальные нации должны вскоре оказаться позади нам… Мы достаточно долго скептически относились к себе и сомневались, действительно ли пришел политический мессия. Но он пришел в нас». Та же мысль присутствует в изречениях видных американских политиков ХХ в. Уже в декабре 1945 г. тогдашний президент США Г.Трумэн заявил: «Хотим мы этого или нет, но мы должны признать, что одержанная нами победа возложила на американский народ бремя ответственности за дальнейшее руководство миром». Характерно, что «доктрина Тремэна» рассматривалась многими как «всемирный эквивалент Доктрины Монро». Определяя задачи американской внешней политики, Д.Эйзенхауэр в том же духу говорил: «Постоянной базой руководства миром ради достижения человеческих устремлений – мира и справедливости в условиях свободы – должны быть Соединенные Штаты». «Мстория и наши собственные достижения, - провозгласил президент Л.Джонсон в 1965 г., - возложили прежде всего на нас ответственность за защиту свободы на Земле». А вице-президент при администрации Л.Джонсона Г.Хэмфри патетически заявлял: «В завтрашней Америке я вижу истинную столицу мира» . Во-вторых, идейной основой американской внешней политики является так называемый демократический, или либеральный, фундаментализм, теоретически оформленный как концепция «демократического мира». Суть концепции состоит в том, что демократические страны не воюют между собой, а потому распространение демократии в мире способствует миру во всем мире. Отчасти это верно (в отношении «зрелых» демократий), но в современном многообразном мире, где много «молодых» демократий, а также «раздражителей» для «зрелых» демократий, это утверждение носит весьма ограниченный характер. К тому же само понятие «демократии», как показывает мировая практика, не сводится к евроамериканскому образцу. Несмотря на это, идею борьбы за демократию как тождественную борьбе за международный мир Соединенные Штаты возвели в абсолют, сделали идеологическим фетишем своей внешней политики. И в этом парадоксальным образом они оказались близки фундаменталистам всех времен и народов. Как не без оснований отмечал известный политолог Д.Саймс, акции США в Афганистане и Ираке, основаны на «неотроцкистской вере в перманентную революцию (пусть даже демократическую, а не пролетарскую)» . Газета The Financial Times рассуждает о том, что американское кредо, которое в сущности ничем не отличается от советского коммунизма, «приводит людей к вере в изначальную непогрешимость Америки» . Конечно, было бы наивно полагать, что американцы стремятся завоевать весь мир, подчинив его своему господству. Но фактом остается то, что во многих аспектах внешнеполитическая стратегия нынешних Соединенных Штатов действительно содержит в себе элементы несколько перевернутой формы троцкистской теории перманентной революции, принявшей облик империализма демократии и прав человека, сущностная характеристика которого состоит в экспорте разного рода цветных и иных революций, осуществляемых при явной или скрытой поддержке США . Об этом свидетельствует, например, тот факт, что спустя неделю после теракта 11 сентября 2001 г. президент США Дж. Буш мл. заявил мировому сообществу: «Либо вы на нашей стороне, либо на стороне террористов». По сути, это – парафраз известного выражения В.Ленина: «Кто не с нами, тот против нас». В 2003 г. Дж. Буш мл. объявил о «новой внешней политике» США, призванной способствовать «глобальной демократической революции», началом которой стала военная кампания против Ирака. Ее целью провозглашалось «освобождение» от авторитарного правления сначала ближневосточных мусульманских стран, а заодно с ними других – прежде всего постсоветских стран . В-третьих, идеологической основой внешней политики США является классическая доктрина баланса сил. Большинство американских политологов и политиков полагают, что мировая политика – поле действия отдельных суверенных государств, каждое из которых вольно по собственному усмотрению (прямо как по Макиавелли!) входить в определенные союзы для обеспечения своих интересов или не входить в них, а также предпринимать практически любые действия, необходимые для обеспечения своих интересов. Международная система, уверены они, «состоит из отдельных государств над которыми нет никакой центральной власти…, [и] что тот или иной международный порядок по существу является побочным продуктом эгоистических действий великих держав» . Они пытаются «подчеркнуть позитивные черты классической доктрины баланса сил, в рамках которой постоянно видоизменяющиеся коалиции позволяют сдерживать амбиции любой агрессивной державы» . Почему эти формулы воспринимаются в США как не требующие серьезных доказательств? Другими словами, как американский истеблишмент воспринимает окружающую международную среду? Соединенные Штаты сегодня действительно не видят на мировой арене стран или международных институтов, с которыми им бы пристало согласовывать свои действия. Имеются ли основания для такого допущения? Безусловно, да. США доминируют в НАТО, и, надо признать, время от времени согласовывают свою позицию с союзниками по блоку. Договариваться по важным международным вопросам с Россией или Китаем они не считают нужным, что также можно понять (учитывая значительно превосходящую мощь США над этими странами). ООН, основанная в 1945 г. представителями 51 страны, включает в себя сейчас 193 государство, из которых более 150 представляют развивающийся мир. Более 100 из этих стран влачат самое жалкое существование, многие из них не развиваются уже более 20 лет, или, как говорят, децивилизуются. Все это делает ООН «Организацией Объединенных Наций “третьего” мира». Искать поддержки у «недееспособных» государств, которые зачастую не контролируют собственную территорию и не в состоянии обходиться без перманентной экономической помощи со стороны ЕС и США, представляется американцам, по меньшей мере, странным. Игнорируя ООН и перенося центр принятия важных международных решений в собственную столицу или в НАТО, США не столько «игнорируют» мировой порядок, сколько указывают на отсутствие сколько-нибудь эффективного и действенного «порядка» . США, таким образом, имеют некоторые основания считать свои действия на международной арене оправданными. По сути, они поступают так, как действовали в течение нескольких сот лет практически все великие державы, и потому искренне удивляются, почему все их так не любят. Ответ между тем лежит на поверхности и сводится к тому, что сама обстановка в мире (международная среда) существенно изменилась и накладывает на международных акторов, даже самых сильных, значительные ограничения. Во-первых, появилось ядерное оружие, которое резко обесценило роль и значение наиболее дорогой и технологичной части военного арсенала великих держав, сделав ее, по сути, неприменяемой в любом конфликте, кроме новой мировой войны. Во-вторых, сформировалось совершенно новое самосознание периферийных народов: если в XVI-XIX вв. население территорий, превращаемых в европейские колонии, относительно быстро покорялось завоевателям, то сейчас выбор между смертью и подчинением на удивление быстро делается в пользу первой. Сегодня люди готовы сражаться даже с противником, намного превосходящим их силой. Это в первую очередь относится к массовому фундаменталистскому исламскому движению В-третьих, самое важное, - глобализация (активнейшим проводником выступают сами Соединенные Штаты) объективно сближает государства, заставляя их совместно противостоять опасностям и решать насущные задачи. В-четвертых, к началу 1990-х гг. сформировался Европейский Союз с его парадигмой политической интеграции и претензией на собственный «политический вес» в мире (пока с собственных позиций выступают только отдельные, наиболее сильные государства ЕС). В-пятых, начался стремительный хозяйственный рост стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), претендующих и на политическое влияние в мире. Таким образом, потеряв оболочку двух противостоящих военно-политических блоков, мир стал гораздо более многообразным. Можно подвести некий промежуточный итог. На рубеже двух тысячелетий в мире сложилась парадоксальная ситуация. Самая мощная в военном (и самая большая по экономическому потенциалу) держава руководствуется в своих внешнеполитических действиях не столько сложившейся реальностью, сколько своими представлениями о том, какой она должна быть. Сами эти принципы в лучшем случае соответствуют тем принципам, на которых политика ведущих стран строилась в конце XIX столетия . На основе обозначенных принципов построена Стратегия национальной безопасности США – 2002 (или, как ее еще называют, «доктрина Буша»), принятая под впечатлением сентябрьских терактов 2001 г. Она содержит сильный акцент на военной составляющей внешней политики США, навязывании ими своего мнения друзьям и недругам. Основным стал тезис о борьбе с угрозами при помощи превентивных операций военного и полувоенного характера, осуществляемых самостоятельно или в коалиции с другими странами. Примерами таких действий являются военная операция США в коалиции со странами НАТО в Афганистане против режима талибов (начиная с 2001 г.), операция в Ираке в коалиции с некоторыми странами НАТО (Великобританией и другими при открытом несогласии с ней Франции и Германии), начиная с 2003 г. Документ проникнут духом принудительной демократизации других стран, под которыми подразумеваются, прежде всего, страны так называемого «Большого Ближнего Востока» (Ближний и Средний Восток) и постсоветское пространство. В доктрине четко просматриваются черты «политики гегемона», хотя можно предположить, что президент Буш не представляет тонкости между «гегемонией» и «лидерством». Но инстинктивно он восприимчив именно к первой.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Идеология и стратегия внешней политики США в современном мире» з дисципліни «Світова політика»
