Р. Рейган, выступавший кандидатом от республиканской партии США, победил Картера. За него проголосовал 51 процент избирателей, участвующих в выборах. За Картера проголосовал 41 процент. 20 января 1981 года Рейган вступил в должность президента США. В ходе предвыборной борьбы он и его команда сумели сыграть на патриотических чувствах американцев, запустив в качестве предвыборных лозунгов обещание «обновить американскую мощь», заверение, что Америка «не капитулирует ради мира» и т. п. В конкретном плане обещалось: ускоренное развертывание стратегического ракетного комплекса «MX» и ракет средней дальности в Европе; строительство стратегического бомбардировщика нового поколения; разработка нацеленной на отказ от Договора по ПРО системы противоракетной обороны; принятие на вооружение нейтронной бомбы. Одновременно республиканская партия США выступила против Договора ОСВ-2. Это можно было предположить заранее хотя бы потому, что документ был подписан демократом Картером. Среди лозунгов республиканцев были и такие, которые призывали к крупным мерам в области «контроля над вооружениями», продолжению переговоров об ОСВ, которые «действительно вели бы к сокращениям вооружений». Эти лозунги позволили Рейгану приобрести дополнительные голоса избирателей, обеспокоенных все нарастающей ядерной угрозой. Тогда в Америке мало кто обратил внимание на несоответствие одних лозунгов другим — каждый видел и слышал только то, что хотел видеть и слышать. Но пришло время платить по векселям и, придя к власти, наряду с практическими шагами в направлении «обновления американской военной мощи» новая администрация заявила о намерении продолжить переговоры об ОСВ. Однако уже первые назначения на должности, имеющие отношение к переговорам и вообще к советско-аме- 319 риканским отношениям, показали, что, скорее всего, проблем в области ОСВ только прибавится, а взятый в ходе предвыборной кампании курс на конфронтацию с СССР будет продолжен. На важнейшие посты в администрации были назначены активисты «Комитета по существующей опасности»: пост помощника по вопросам национальной безопасности был отдан Р. Аллену, еще два члена комитета Р. Пайпс и Дж. Кемп стали главными экспертами в его аппарате. Члены того же комитета Р. Перл и Ф. Икле стали заместителями министра обороны. Сам министр обороны К. Уайнбергер был известен как убежденный сторонник наращивания вооружений и конфронтации. Во главе Центрального разведывательного управления был поставлен опять же член КСО У. Кейси. На должность директора Агентства по контролю над вооружением и разоружению был поставлен Ю. Ростоу, который даже в КСО считался «суперястребом». Еще более поражали назначения на должности глав американских делегаций на предполагаемых переговорах с СССР по «контролю над вооружениями»: руководить делегацией США на переговорах об ограничении и сокращении стратегических вооружений (ОССВ) поручалось генералу Э. Рауни, известному тем, что он подал в отставку и вышел из состава американской делегации на переговорах ОСВ-2 только для того, чтобы беспрепятственно выступать в сенате за отказ от Договора ОСВ-2; главой делегации США на переговорах по ограничению ядерных вооружений в Европе (ОЯВЕ) был назначен П. Нитце, которого нет необходимости представлять; и главой делегации США на переговорах об ограничении и сокращении вооружений в Центральной Европе — Р. Стар, известный как противник заключения любых новых соглашений с СССР об ограничении вооружений. Два первых были лидерами КСО, третий — сотрудником Гуверовского института. Как и следовало ожидать, новый президент США и его столь тенденциозно подобранная команда энергично взяли курс на ухудшение советско-американских отношений. Выступая на своей первой пресс-конференции в Белом доме 20 января 1981 года, Р. Рейган заявил, что «разрядка была до сих пор улицей с односторонним движением, которой Советский Союз пользовался для достижения своих целей». Естественно, что после такой оценки ожидать продолжения разрядки не приходилось. За ней могло 320 последовать только наращивание конфронтации и, как следствие, попытка решать возникающие проблемы силовым давлением. Правда, не сразу, а после того как США обретут превосходящую военную силу. И действительно, подпорченные при Картере советско-американские отношения стали еще более ухудшаться. Надежды Москвы на то, что после завершения предвыборной кампании резко враждебное отношение Рейгана к Советскому Союзу станет более умеренным, не оправдались. Новая американская администрация в своих действиях практически не выходила за рамки конфронтации. Активизировалась деятельность в направлении раскола единства социалистических стран, отдаления восточно-европейских государств от Советского Союза. Все это сопровождалось нагнетанием страха перед «нарастающей советской военной угрозой». Рейган знал, чего от него ожидал военно-промышленный комплекс, влияние которого к началу 1980-х годов достигло небывалых ранее размеров и продолжало нарастать. Об этом свидетельствовало и то, что представители ВПК заняли прочные позиции в структуре американской власти. Характерным было назначение на пост госсекретаря США бывшего главнокомандующего войсками НАТО в Европе А. Хейга. В американском сенате 1984 года количество бывших кадровых военных достигло 69 процентов. Их связь с военным бизнесом была очевидной. В этих условиях понятно, почему одно из первых решений новой американской администрации было нацелено на дальнейшее усиление военной мощи страны: 2 октября 1981 года Рейган объявил о новой «всеобъемлющей» военной программе, которую по своему размаху можно было сравнить лишь с американской программой первой половины 1960-х годов. Она не только отражала все последние изменения в военно-стратегических концепциях США, которые приобретали все более ярко выраженный наступательный характер, но и опирались на последние военно-научные достижения. Стержнем программы была идея наращивания контрсиловых возможностей американских стратегических ядерных сил. Программа президента США, как пояснил министр обороны К. Уайнбергер, состояла из пяти взаимно связанных и укрепляющих друг друга элементов: во-первых, усовершенствование систем управления и связи; во-вторых, 321 модернизация стратегических бомбардировщиков с тем, чтобы обеспечивалась способность прорыва советской ПВО; в-третьих, принятие на вооружение новых ракет, базируемых на подводных лодках; в-четвертых, выполнение поэтапного плана повышения мощности и точности попадания новых МБР и БРПЛ и снижения их уязвимости; в-пятых, усовершенствование средств обороны от стратегических ракет (ПРО). Из комментариев следовало, что в стратегических силах намечалась большая специализация вооружений. Тяжелым бомбардировщикам Б-52 и Б-1Б после оснащения их крылатыми ракетами большой дальности, ставилась задача нанесения ударов по объектам СССР с дальних подступов, без захода в зону ПВО. Бомбардировщики-невидимки «Стелс» предназначались для действий в глубине советской территории. В задачу новых МБР «MX» и БРПЛ «Трайдент-1» входило подавление наступательных стратегических сил СССР в первом ударе. Как все это должно было выглядеть на практике проиллюстрировал один из видных американских специалистов на примере БРПЛ. Он был предельно откровенен: подлетное время каждой ракеты Д-5 будет составлять примерно 15 минут и даже меньше при полете по настильной траектории, если подводная лодка будет патрулировать достаточно близко от советских берегов. Детекторы ядерных взрывов, установленные на американских спутниках, сообщат оценку ущерба компьютерам, которые определят шахты, уцелевшие после первого удара. В неразберихе, последовавшей за такой массированной атакой, станет возможным нанесение второго удара до того, как советское командование произведет перегруппировку сил для запуска уцелевших ракет. Затем, — продолжал собеседник, — должна вступить в действие широкомасштабная ПРО США, конкретные параметры которой были определены в программе «Стратегическая оборонная инициатива» (СОИ). Па вопрос: а что, если, видя такое нарастание угрозы, на первый удар решится противоположная сторона, собеседник предпочел промолчать. О том, что создание ситуации, когда обе стороны будут опасаться опоздать с нажатием на спусковой крючок, почти неизбежно ведет к катастрофе, разговор вообще не получился. 322 «Всеобъемлющей» стратегической программой предусматривалось: возобновить производство тяжелых бомбардировщиков, но вместо ранее запланированных Б-1 построить 100 единиц его модифицированного варианта Б-1Б; увеличить план производства крылатых ракет большой дальности класса «воздух—земля» типа ALCM с 3400 до 4300 единиц; оснастить такими крылатыми ракетами не 150, как предполагалось раньше, а 250 тяжелых бомбардировщиков; расширить план строительства ПЛАРБ типа «Огайо» с 13 до 16 лодок (позже план был увеличен до 20 лодок); развернуть на многоцелевых подводных лодках типа «Лос-Анджелес» и некоторых боевых кораблях дополнительно к ранее запланированным еще 400—600 крылатых ракет большой дальности типа SLGM («Томагавк»); ввести в состав сил МБР минимум 100 новейших ракет «MX», 36 из которых развернуть в существующих шахтах ракет «Титан» и «Минитмэн». Объявленная Рейганом «всеобъемлющая» военная программа была важнейшей составной частью и опорой для принятой Вашингтоном стратегии противоборства с СССР, для проведения политики «с позиции силы». Администрация Рейгана не только унаследовала разработанную предыдущей администрацией концепцию «ограниченной ядерной войны» но и пошла дальше. В ходе пресс-конференции 11 ноября 1981 года Рейган, подтвердив приверженность этой концепции, заявил: «Я могу представить себе такую ситуацию, когда можно удержать обе стороны от применения стратегического оружия, даже если было применено тактическое ядерное оружие». Это заявление, по всей видимости, было нацелено на широкую, в первую очередь американскую, публику. Американцам оставалась слабая надежда на то, что начатая ядерная война не обязательно затронет американский континент, что ядерную войну вполне можно ограничить определенными рамками, внутри которых, по выбору США, могли находиться какие угодно страны, включая, естественно, и СССР, но исключая США. Такая трактовка концепции «ограниченной ядерной войны», разработанная на основе картеровской директивы № 59, позволяла пойти дальше и представить себе ядерную войну, ведущуюся неторопливо, регулируемую по месту действия и интенсивности ядерных ударов. Иными словами — вести «затяжную» ядерную войну — что-то вроде игры на компьютере. 323 В свете этой идеи особая роль отводилась Западной Европе, которая уже давно рассматривалась Вашингтоном в качестве «передового плацдарма американских вооруженных сил». Для того чтобы вести «ограниченную» и «затяжную» ядерные войны и, как говорил Рейган, «удержаться от применения стратегического оружия», требовалось обеспечить, по крайней мере, два условия. Во-первых, развернуть в Западной Европе (и вообще вокруг СССР) новые, еще более мощные группировки американских ядерных сил передового базирования, которые достигали бы жизненно важных центров на территории Советского Союза, а во-вторых, надо, чтобы Советский Союз принял предлагаемые Вашингтоном правила смертоносной ядерной игры. Если обеспечение первого требования в условиях «холодной войны» представлялось для разработчиков идеи ограниченной ядерной войны вполне выполнимым, то о втором американские стратеги, кажется, просто не подумали. А зря, ибо, говоря словами Рейгана, «можно представить себе ситуацию», когда, в случае ядерного нападения на СССР и союзные ему страны с территории стран НАТО, Москва вовсе не захочет придерживаться навязываемых ей правил, и в реестр своих ответных ударов включит удары возмездия по территории главного агрессора. Будет ли в этом случае ядерная война ограниченной? О неприемлемости любой ядерной войны, в том числе и «ограниченной», говорила не только Москва. Начало 1980 годов — это время антиядерных протестов миллионов, в том числе видных деятелей и специалистов на Западе, знавших существо проблемы и представлявших глубину пропасти, в которую может скатиться человечество, если вовремя не остановится. Например, такие известные политические деятели, как М. Банди и Э. Кеннан, бывший министр обороны Р. Макнамара и бывший директор АКВР, глава делегации США на переговорах ОСВ-1 Дж. Смит посчитали необходимым выступить по этой проблеме вместе. В опубликованной в «Форин афферс» (№ 1, 1982 г.) статье они особо подчеркнули: Применение ядерного оружия в Европе — как Атлантическим союзом, так и против него — будет связано с большим и неизбежным риском перерастания во всеобщую ядерную войну, которая принесет гибель и разрушение всем, а победу — никому». И далее: «На сегодняшний день западный союз больше всего нуждается не в отработке ядерных вариан- 324 тов, а в четком решении избегать их, коль скоро так поступают и другие». Как бы откликаясь на этот призыв, Советский Союз летом 1982 года на второй спецсессии Генассамблеи ООН, посвященной разоружению, официально заявил об обязательстве не применять ядерное оружие первым. Реализация первого рейгановского условия базировалась на уже упоминавшемся решении о размещении в Европе 572 американских ракет средней дальности, в том числе 108 баллистических ракет «Першинг-2» и 464 крылатых ракет GLCM, принятом в декабре 1979 года на брюссельской сессии совета НАТО. Их дальность пусков позволяла поражать советские объекты до рубежа Волги. Все 108 «Першингов-2» планировалось разместить на территории ФРГ, а крылатые ракеты — на базах Англии, Италии, Бельгии и Голландии. В этой связи немецкий «Штерн» в декабре 1983 года писал, что ракеты «Першинг-2» были способны поразить любые из 65 процентов потенциальных военных и гражданских целей в западной части Советского Союза. Видимо, на этом, а также на возможности осуществить такое поражение в считанные минуты после получения команды на запуск, и основывалась искренняя любовь американских военных к ракете. «Армия США, — продолжал «Штерн», — в таком восторге от новой ракетной системы, что по-прежнему придерживается своих планов дислоцировать в западной Европе не 108 ракет «Першинг-2», а гораздо больше». В фаворе у военных находились и крылатые ракеты большой дальности. О их достоинствах американцы говорили много. Не говорили только о том, что, украсив этими ракетами лужайки Англии и других европейских государств НАТО, они тем самым привлекут к ним внимание советских ракет средней дальности. Если учесть, что в то время в Европе базировалось еще около 670 американских тактических самолетов-носителей ядерного оружия, способных доставить в одном самолето-вылете на расстояние более 1000 км в среднем по четыре ядерных боезаряда, а также возможность в течение каких-то двух недель увеличить эту группировку чуть ли не втрое, то можно сказать, что первое условие было достаточно хорошо материально обеспечено. К тому же американские военные традиционно умалчивали о возможностях авианосной авиации в короткий срок существенно умножить ядерную мощь средств передового базирования. О том, на 325 что способны авианосцы, можно судить по ряду военных конфликтов, где стартующие с них самолеты успешно атаковали наземные объекты, например, во Вьетнаме, в Персидском заливе и т. д. Планы наращивания стратегических возможностей американских носителей ядерного оружия, естественно, должны были обеспечиваться ядерными зарядами. Все было сделано своевременно. 27 января 1982 года «Нью-Йорк таймс» со ссылкой на представителей администрации сообщила о принятом плане: в дополнение к уже имеющимся 25 тысячам ядерных зарядов изготовить еще 17 тысяч. Таким образом, если до этого считалось, что США и СССР могут взаимно уничтожить друг друга до двух десятков раз, то после выполнения новой программы, США, видимо, решили увеличить эту возможность по крайней мере еще на один десяток раз. Оправдывая столь далеко идущие программы наращивания ядерных вооружений, администрация Рейгана не была оригинальной — главной причиной по-прежнему представлялась все та же «советская военная угроза». Поэтому утверждалось, что новые программы вооружений необходимы для предотвращения войны, что «надежные силы не позволят другим угрожать США, и это обеспечит мир». Рейган договорился до того, что новые военные программы «расширяют перспективу на согласование с русскими существенных сокращений вооружений, а это то, к чему мы действительно стремимся (8). С этим его предположением далеко не все были согласны. Например, П. Уорнке, бывший в 1970-х годах главой американской делегации на переговорах по ОСВ, заметил: «Утверждение, что наращивание вооружений необходимо для того, чтобы заставить русских серьезно относиться к контролю над вооружениями, не подкрепляется историей переговоров об ОСВ. Те, кто знаком с фактами и способны объективно оценить их, признают, что советское правительство всегда относилось к этим переговорам серьезно и делало важные уступки, идя навстречу позиции Соединенных Штатов. Нам не нужно расширять свой арсенал, чтобы вести с русскими переговоры. Единственное, что нам нужно, — это закрепить прежние успехи, достигнутые в области контроля над вооружениями, ратифицировав Договор ОСВ-2, и честно заключить ряд других важных соглашений о контроле над ядерными и обычными вооружениями» (9). 326 О том, как американская администрация «действительно стремилась» к сокращениям вооружений, рассказывается в следующем разделе главы. Этот же раздел логично завершить событиями, которые окончательно похоронили разрядку, начатую в 1970-х годах. В то время как в Женеве, хотя и без видимых результатов, продолжались советско-американские переговоры об ограничении ядерных вооружений в Европе (ОЯВЕ) и об ограничении и сокращении стратегических вооружений (ОССВ), о которых также будет более подробно сказано ниже, США продолжали ломиться со своими ядерными ракетами в Европу. Попытки Советского Союза включить этот процесс в переговорное русло успеха не имели. В западном полушарии в октябре 1983 года американские морские пехотинцы смели законное правительство Гренады и оккупировали ее. Москва, оценив эту американскую акцию как «бандитское нападение», предостерегла Вашингтон (через госсекретаря Шульца) о том, что действия американской стороны, направленные на дальнейшее обострение обстановки вокруг Никарагуа и Кубы, могут создать кризисную ситуацию и иметь самые серьезные последствия. Разговоры между Москвой и Вашингтоном все более походили на обмен ультиматумами. В ноябре 1983 года, не дожидаясь пока будет создана соответствующая инфраструктура для всех планируемых для развертывания в Европе 572 РСД, американцы начали установку первых ракет «Першинг-2» на площадках в Западной Германии. Мир был приведен в семиминутную готовность к ядерной войне — именно такое время требовалось теперь для доставки ядерных боеголовок до советской столицы. Естественно, переговоры по ОЯВЕ, а затем и об ОССВ были по советской инициативе прерваны. Советский Союз не мог мириться со столь бесцеремонным посягательством на его безопасность. Москва перешла на язык Вашингтона. 25 ноября «Правда» опубликовала заявление Ю. В. Андропова. Из заявления Генерального секретаря ЦК КПСС Председателя Президиума ВС СССР Ю. В. Андропова: «Тщательно взвесив все стороны создавшейся обстановки, советское руководство приняло следующие решения. Первое. Поскольку США своими действиями сорвали возможность достижения взаимоприемлемой договорен- 327 ности на переговорах по вопросам ограничения ядерных вооружений в Европе и их продолжение в этих условиях было бы лишь прикрытием для направленных на подрыв европейской и международной безопасности действий США и ряда других стран НАТО, Советский Союз считает невозможным свое дальнейшее участие в этих переговорах. Второе. Отменяются взятые на себя Советским Союзом в одностороннем порядке обязательства, имевшие своей целью создание более благоприятных условий для достижения успеха на переговорах. Тем самым отменяется мораторий на развертывание советских ядерных средств средней дальности в европейской части СССР. Третье. По согласованию с правительствами ГДР и ЧССР будут ускорены начатые некоторое время назад, о чем было объявлено, подготовительные работы по размещению на территории этих стран оперативно-тактических ракет повышенной дальности. Четвертое. Поскольку путем размещения своих ракет в Европе США повышают ядерную угрозу для Советского Союза, соответствующие советские средства будут развертываться с учетом этого обстоятельства в океанских районах и морях. Эти наши средства по своим характеристикам будут адекватны той угрозе, которую создают для нас и наших союзников американские ракеты, размещенные в Европе. Будут, разумеется, приняты и другие меры, направленные на обеспечение безопасности СССР и других стран социалистического содружества. Приступая к осуществлению принятых нами решений, мы заявляем, что ответные меры с советской стороны будут выдерживаться строго в тех пределах, которые будут диктоваться действиями стран НАТО. Советский Союз — и мы снова подчеркиваем это — не стремится к военному превосходству, и нами будет делаться лишь то, что совершенно необходимо, чтобы военное равновесие не было нарушено. Если США и другие страны НАТО проявят готовность вернуться к положению, существовавшему до начала размещения в Европе американских ракет средней дальности, Советский Союз будет также готов сделать это. Тогда вновь обрели бы силу и внесенные нами ранее предложения по вопросам ограничения и сокращения ядерных вооружений в Европе. В этом случае, то есть 328 при условии восстановления прежнего положения, возобновили бы свое действие и односторонние обязательства СССР в этой области. Советский Союз со всей определенностью и твердостью заявляет, что он остается приверженным принципиальному курсу на прекращение гонки вооружений, прежде всего ядерных, на уменьшение и в конечном итоге полное устранение ядерной войны... Советский Союз по-прежнему выступает за самое радикальное решение вопроса о ядерных вооружениях в Европе. Он повторяет свое предложение сделать Европу вообще свободной от ядерного оружия — как средней дальности, так и тактического». Американские сторонники антиразрядки могли торжествовать. Мир не только вернулся к худшим временам холодной войны, но и сделал большой шаг в сторону превращения ее в войну «горячую».
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ТОРЖЕСТВО АНТИРАЗРЯДКИ» з дисципліни «Супердержави XX століття. Стратегічне протиборство»
