В Европе был открыт главный фронт «холодной войны». Однако США вовсе не были намерены ограничивать свои амбиции какими-либо рамками — «холодная война» сразу же обрела глобальный характер. Поэтому Москва с радостью восприняла пришедшие с Востока вести о победе революции в Китае. 1 октября 1949 года там была провозглашена Китайская Народная Республика. Таким образом, была завершена двадцатилетняя борьба китайского народа за свое социальное и национальное освобождение. Газета «Правда» охарактеризовала это событие как «историческую победу китайского народа». Говорилось о той роли, которую сыграл в подготовке этого события Советский Союз. Ее четко определил лидер китайской революции Мао Цзэдун: «Если бы не существовало Советского Союза, — говорил он, — если бы не было победы в антифашистской Второй мировой войне, если бы — что особенно важно для нас — японский милитаризм не был разгромлен, если бы в Европе не появились страны новой демократии... то нажим международных реакционных сил, конечно, был бы гораздо сильнее. Разве мы могли бы одержать победу при таких обстоятельствах?» Действительно, вряд ли могли бы, особенно если учесть, что если бы не было Советского Союза, то не было бы и той материальной помощи, которую он оказал Народно-освободительной армии Китая, передав ей после завершения войны с Японией большое количество разного рода вооружений и боевой техники и направив для ее освоения довольно многочисленный отряд специалистов. Естественно, что после всего этого советское руководство рассматривало победу революции в Китае как фактор, положительно меняющий ситуацию в мире, облегчающий сдерживание США и его пособников от возможных попыток утвердиться в качестве мирового лидера с помощью ядерной дубинки. То, на что надеялись в Москве, стало осуществляться. Новый Китай выбрал социалистическую ориентацию. Заметное ускорение советско-китайского сближения началось после состоявшегося в декабре 1949 года визита Мао Цзэдуна в Москву в связи с 70-летием Сталина. 14 февраля 1950 года в Москве был подписан советско-китайский Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, в котором стороны обязались совместно принимать все необходи- 71 мые меры в целях недопущения повторения агрессии и нарушения мира со стороны Японии или любого другого государства, а также оказывать друг другу всю возможную военную и иную помощь в случае, если такая агрессия будет иметь место. Существенное изменение ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), конечно же, сделало более проблематичным осуществление глобальных планов Вашингтона. Однако он не собирался просто так отказываться от мечты о мировом господстве. Американцы еще более активизировали свою блокотворческую деятельность. Линия фронта «холодной войны» из Европы потянулась на Восток. Правда, в связи с провозглашением КНР она пошла южнее, чем ранее планировалась. Вслед за НАТО, членом которой в 1952 году стала евроазиатская Турция, в 1954 году в Юго-Восточной Азии был создан военно-политический блок СЕАТО. В следующем году на Ближнем и Среднем Востоке был создан аналогичный блок — СЕНТО. На Дальнем Востоке крупные контингенты американских войск продолжали находиться в Японии и Южной Корее. Таким образом США все же добились создания пояса военных баз и плацдармов для нападения на Советский Союз и дружественные ему страны практически с любых направлений. По Сан-Францискому мирному договору, подписанному 8 сентября 1951 г., Соединенные Штаты получили правовую основу для оставления в Японии американских вооруженных сил, ранее находившихся там по праву победителя. По «договору о безопасности», подписанному в тот же день в Сан-Франциско, Япония разрешила Соединенным Штатам создать на своей территории военные базы с правом использования их для операций в любом районе Дальнего Востока. Одновременно Япония обязалась «во все возрастающей степени... брать на себя ответственность за свою собственную оборону против прямой и косвенной агрессии». Против кого направлены были американо-японские соглашения, нет необходимости уточнять. На Востоке Вторая мировая война в числе других оставила нерешенной также корейскую проблему. Она появилась сразу же после войны в связи с тем, что северная половина страны оказалась оккупированной советскими войсками, а южная — американскими. Начало «холодной войны» сделало объединение страны проблематичным. 72 В планах США Южная Корея занимала особое место. Еще в 1946 году Э. Поули, бывший доверенным лицом президента, писал Трумэну: «Хотя Корея и небольшая страна, и учитывая нашу общую военную мощь, наша ответственность здесь невелика, она является полем идеологической битвы, от исхода которой зависит наш общий успех в Азии». Президент был согласен с такой оценкой и заявил, что американцы «останутся в Корее так долго, сколько будет нужно». Эта оценка имела практические последствия: в августе 1948 года между США и Южной Кореей было заключено секретное соглашение, передающее создание южнокорейской армии под контроль американских советников, а в январе 1950 года— соглашение «О взаимной помощи и обороне». Включение Южной Кореи в военные планы США стало впоследствии главной причиной поддержки Южной Кореи в ее вооруженном конфликте с Северной Кореей в 1950—1953 годах. В Советском Союзе было объявлено: «25.VI.1950 г. лисынмановская армия вторглась на территорию КНДР» (25). Эта версия была официальной до тех пор, пока Н. С. Хрущев не обнародовал иную: «...начали северокорейцы по инициативе Ким Ир Сена, а Сталин его поддержал, как поддержал и Мао Цзэдун. То была согласованная акция» (26). Впрочем, начало военных действий со стороны Северной Кореи вполне могло быть следствием перехвата приказа южнокорейского командования о сосредоточении южнокорейской армии вблизи 38-й параллели. Это вполне могло быть истолковано как подготовка к нападению на Северную Корею. О том, что такое нападение действительно было возможно, свидетельствует, в частности, захваченная северокорейцами в Сеуле оперативная карта «похода на Север», подготовленная в штабе южнокорейских сухопутных войск и отпечатанная в 1945 году в американской военной типографии. Об этом же свидетельствует и диверсионно-разведывательная активность южнокорейцев в 1948—1950 гг. 27 июня 1950 года Трумэн отдал воздушным и морским силам приказ осуществить прикрытие южнокорейских войск и оказать им военную помощь. Командующим войсками был назначен генерал Д. Макартур. Од- 73 нако к середине сентября северокорейцы сумели занять почти всю территорию страны. Только высадка крупного десанта вооруженных сил США в тылу главных сил КНДР остановила это победное наступление. В начале октября 1950 года американские войска пересекли 38-ю параллель, разделявшую территории Северной и Южной Кореи. Однако ожидаемого быстрого успеха они не достигли — на стороне северокорейцев вскоре выступили китайские добровольцы. Объединенные американские и южнокорейские войска к началу января 1951 года оставили всю территорию севернее 38-й параллели. Война приняла затяжной характер. Генерал Макартур, кроме американских, командовал также символическими контингентами войск некоторых других стран, что, в соответствии с резолюцией Совета Безопасности от 7 июля 1950 года, позволяло именовать южную группировку «войсками ООН». О том как была принята названная резолюция рассказал Громыко. Оказывается, накануне созыва Совета Безопасности в Москве мучительно решался вопрос, какую позицию следует занять советскому представителю в ООН Я. А. Малику. Громыко предложил решительно отклонить «упреки по адресу КНДР и Советского Союза» и столь же решительно обвинить США «в соучастии в развязывании агрессии против КНДР либо против этой страны и СССР». Малик, по его мнению, должен был при необходимости применить право вето. Сталин не согласился — он вообще был против того, чтобы Малик принял участие в заседании Совета Безопасности. Замечание Громыко о том, что в этом случае СБ может принять решение о направлении в Южную Корею войска из других стран под видом «войск ООН», Сталин просто проигнорировал. Малику была направлена телеграмма с указанием не участвовать в заседании Совета Безопасности. В результате произошло то, что произошло: американские войска в Корее воевали под флагом ООН. Громыко считает, что Сталин, принимая это решение, просто ошибся. Однако, скорее всего, Сталина смущало то, что в противном случае советскому представителю пришлось бы либо признать КНДР агрессором, что явилось бы по отношению к КНДР недружественным актом, либо обвинить в нападении на северокорейцев Южную Корею и США, что не подтверждалось фактами. И в том, и в другом случае СССР в глазах мировой общественно- 74 сти выглядел бы не лучшим образом. Практически же даже под флагом ООН воевали все те же американцы. Северокорейцам, кроме китайских добровольцев, негласно оказывали помощь советские летчики, которым разрешалось вступать в бой лишь над территорией северней 38-й параллели. Правда, это произошло не сразу, а после поражения северокорейцев в Ичхоне и приближения американцев к границе с Китаем. Первой в Маньчжурию была срочно перебазирована советская 151-я истребительная авиационная дивизия. С сентября 1950 года она заступила на боевое дежурство. Таким образом впервые после Второй мировой войны бывшие военные союзники встретились как противники в небе Северной Кореи. И надо сказать, что американцы убедились в том, что советские летчики еще не растратили опыта, приобретенного ими в боях с немецкими асами, а советские истребители вовсе не уступали по боевым возможностям американским. Корея стала как бы полигоном для испытаний новой авиационной техники и опробования новой тактики ведения воздушных боев. Особое место занимало противоборство советского истребителя МиГ-15 с американским F-86 («Сейбр»). И тот и другой принадлежали к первому поколению реактивных истребителей. Их формальные характеристики (тяговооруженность, скорость и некоторые другие) мало чем отличались, разве что практический потолок у МиГа был 15 000 метров, а у «Сейбра» — 12 000. Зато «Сейбр» был более маневренным на малых высотах. У них были разные схемы вооружения: у МиГа была одна 37-мм и две 23-мм пушки, а у «Сейбра» — шесть 12,7-мм пулеметов или четыре 20-мм пушки. Разными были и школы ведения воздушного боя. Советская — называлась «школой Кожедуба». (И. Кожедуб — трижды Герой Советского Союза, сбивший в ходе Великой Отечественной войны 62 самолета противника, принимал участие в корейской войне, командуя авиационной дивизией). Имела ли название американская школа — неизвестно. Теоретически вряд ли возможно отдать предпочтение одному или другому самолету. Но в Корее все определилось на поле (или точнее — в небе) боя. По советским опубликованным данным, за три года войны советские летчики в небе над Кореей провели 1872 воздушных боя и сбили при этом 1106 самолетов американского производства, из них 650 были «Сейбрами». Потери МиГов соста- 75 вили 335 самолетов. Неплохо действовали также китайские и северокорейские летчики — они сбили 271 самолет противника, в том числе 181 «Сейбр». (Возможно, у американцев имеются другие данные — это в порядке вещей, но вряд ли они принципиально отличаются от советских. Например, согласно западным публикациям, в противоборстве МиГов и «Сейбров» счет был 1,5 : 1,0 в пользу МиГ-15.) Приведенные данные, не очень подробные, к тому же касающиеся лишь авиации, все же позволяют судить о размахе сражений в войне, которую каждая из сторон вначале рассматривала лишь как региональный конфликт. Вашингтон был раздражен. Находясь в зените своего военного могущества, обладая подавляющим ядерным превосходством, Соединенные Штаты три года топтались на небольшом полуострове вокруг 38-й параллели. И Трумэн сорвался: «Мне кажется, — писал он, — что правильным решением теперь был бы ультиматум с десятидневным сроком, извещающий Москву, что мы намерены блокировать китайское побережье от корейской границы до Индокитая и что мы намерены разрушить все военные базы Маньчжурии... мы уничтожим все порты или города для того, чтобы достичь наших мирных (?!) целей... Это означает всеобщую войну. Это означает, что Москва, Санкт-Петербург, Мукден, Владивосток, Пекин, Шанхай, Порт-Артур, Дайрен, Одесса и Сталинград, и все промышленные предприятия в Китае и в Советском Союзе будут стерты с лица земли. Это — последний шанс для советского руководства решить, заслуживает ли оно того, чтобы существовать или нет!» (27). Нет нужды комментировать эту параноидальную тираду, но и не принимать ее во внимание нельзя. Главный вывод состоит в том, что никто и никогда не выскажется подобным образом, если будет помнить, что объект угрозы может сделать с его страной то же самое. Впрочем, в Москве это поняли гораздо раньше.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «АМЕРИКАНЦЫ В ATP» з дисципліни «Супердержави XX століття. Стратегічне протиборство»
