В 1986 году на стратегической специаль-ной встрече в Белом доме вице- президент Буш принимал группу исполнительных директоров гигантской химической компании «Монсанто Корпорэйшн» из Сан-Луиса, штат Миссури. Цель этого неафишируемого мероприятия, по словам бывшего чиновника Министерства сель-ского хозяйства Клэра Хоупа Каммингса, со-стояла в обсуждении «дерегулирования» зарож-дающейся биотехнологической индустрии. «Монсанто» имела за плечами долгую историю сотрудничества с американским правительством и даже с ЦРУ времен Буша. Компания разраба-тывала смертельный гербицид «Агент Оранж» для уничтожения джунглей во Вьетнаме в тече-ние 1960-х годов. Также она имела долгий опыт мошенничества, подковерной борьбы и подку-пов. Когда Джордж Буш-старший наконец стал президентом в 1988 году, он и его вице-президент Дэн Куэйл мягко двинулись к вопло-щению плана, дававшего нерегулируемый зеле-ный свет «Монсанто» и другим основным ГМО-компаниям. Буш решил, что настало время со-общить публике о правилах регулирования, о которых он договорился за несколько лет до это-го за закрытыми дверями. Вице-президент Куэйл в качестве главы бушевского Совета по конкурентоспособности объявил, что «биотехнологические продукты по-лучают тот же самый надзор, что и другие про-дукты» и «не встречают препятствий в виде бес-полезного регулирования». (1) 26 мая 1992 года вице-президент Дэн Куэйл провозгласил новую политику администрации Буша-старшего в от-ношении произведенного биоинженерными ме-тодами продовольствия. «Реформа, которую мы объявляем сегодня, ускорит и упростит процесс донесения лучших сельскохозяйственных продуктов, разрабатывае-мых с помощью биотехнологий, потребителям, производителям продовольствия и фермерам», — рассказывал мистер Куэйл менеджерам и журналистам. «Мы обеспечим, чтобы биотех-нолгические продукты получали тот же самый надзор, что и другие, вместо препон бессмыс-ленного регулирования.» (2) Так администрацией Буша-Куэйла был от-крыт ящик Пандоры. Действительно, ни тогда, ни позже не было принято ни одного нового ре-гулирующего закона, управляющего биотехно-логическими или ГМО-продуктами, несмотря на повторяющиеся усилия обеспокоенных конгрес-сменов, полагавших, что такое регулирование безотлагательно необходимо, чтобы учитывать неизвестные риски и возможную опасность для здоровья со стороны созданных методами генной инженерии пищевых продуктов. Правила, которые установил Буш-старший, были просты. В соответствии с высказанными пожеланиями биотехнологической индустрии, правительство США рассматривало генетическое изменение растений, животных и других живых организмов лишь как простое расширение тра-диционного растениеводства или животноводст-ва. Далее расчищая путь для «Монсанто» со товарищи, администрация Буша-старшего реши-ла, что традиционные агентства, такие как Ми-нистерство сельского хозяйства США, Агентство по охране окружающей среды, Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и лекарств и Национальный институт здравоохранения были достаточно компетентны, чтобы оценивать риски ГМО-продукции. (3) Бы-ло решено, что нет никакой необходимости в специальном учреждении, надзирающем за но-вой революционной областью. К тому же зоны ответственности этих четырех различных агентств намеренно сохранялись расплывчаты-ми. Расплывчатость обеспечивала перекрытие полномочий и регулятивную неразбериху, по-зволяя «Монсанто» и другим производителям ГМО максимально использовать этот зазор, что-бы вводить в обиход свои новые генномодифи-цированные культуры. Однако для всего осталь-ного мира это все выглядело так, словно новые ГМО-продукты тщательно проверяются. Обыч-ные люди, естественно, полагали, что Управле-ние по санитарному надзору за качеством пище-вых продуктов и лекарств или Национальный институт здравоохранения беспокоятся об их хорошем здоровье. Несмотря на серьезные предупреждения со стороны ученых-исследователей по поводу опас-ности рекомбинантных ДНК и биотехнологиче-ских работ с вирусами, американское правитель-ство предпочло систему, в которой индустрия и частные научные лаборатории могли бы «сти-хийно» развиваться в новой области генетиче-ского строительства растений и животных. Имели место неоднократные предупреж-дения со стороны высокопоставленных научных советников правительства США об опасности решения Буша-Куэйла о «нерегулировании». Доктор Луис Джей Прайбил из Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и лекарств был в те времена одним из 17 научных советников администрации, разраба-тывавших политику в отношении созданного ме-тодами генетической инженерии продовольст-вия. Из данных исследований Прайбил знал, что можно намеренно создавать токсины, вводя но-вые гены в клетки растений. Прайбил написал срочный предупреждающий доклад научному директору Управления, заявляя: «Любимая идея этой индустрии именно та, что не бывает непре-дусмотренных эффектов... Но снова и снова нет никаких данных, чтобы подтвердить это утвер-ждение». Другие научные советники правительства пришли к выводу, что есть «обширные научные обоснования» потребовать тестирования и пра-вительственного пересмотра каждого созданного методами генетической инженерии продукта пи-тания, прежде чем он пойдет в продажу. «Воз-можность непредсказуемых случайных измене-ний в генетически изменяемых растениях под-тверждается ограниченными традиционными токсикологическими исследованиями», — заяв-ляли они. (4) Администрацией Буша-старшего голоса этих ученых были не услышаны. Тогда они свернули свои дела с «Монсанто» и нарож-дающейся индустрией биотехнологического аг-робизнеса. На этой ранней стадии мало кто вне узких научных кругов, щедро финансируемых некото-рыми фондами, обращал внимания на огромные возможности применения генной инженерии в столь больших масштабах. И важнейшим из фондов, спонсирующих этот растущий сектор биотехнологии, был именно Фонд Рокфеллера в Нью-Йорке. В 1992 году президент Джордж Буш-старший был готов открыть ящик Пандоры ГМО. В правительственном распоряжении президент прописал, что ГМО-растения и продовольствие являются «существенно эквивалентными» обыч-ным растениям того же самого вида, например таким, как обычная кукуруза, соя, рис или хло-пок. (5) Доктрина о «существенной эквивалентно-сти» стала осью всей ГМО-революции. Это озна-чало, что генномодифицированные семена должны были рассматриваться как традицион-ные семена просто потому, что ГМО-кукуруза выглядела как обычная кукуруза (или генномо-дифицированный рис или соя), или даже могла быть по вкусу более или менее такой же, как обычная кукуруза, поэтому ее химический состав и пищевая ценность были «существенно» теми же, что и в естественных растениях. Это определение, которое трактовало ГМО как «существенно эквивалентный», игнорирова-ло качественную внутреннюю перестройку, про-изводимую генетическим инженером в отдель-ных семенах. Как указывали серьезные ученые, сама концепция о «существенной эквивалентно-сти» была псевдонаучна. Доктрина о «сущест-венной эквивалентности» была придумана преж-де всего для того, чтобы дать правдоподобную причину отказа от проведения необходимых биохимических или токсикологических тестов. Благодаря этому правилу «существенной эквива-лентности», от администрации Буша-Куэйла не требовалось никаких специальных регулятивных мероприятий для созданных методами генетиче-ской инженерии вариаций. «Существенная эквивалентность» стала фразой, которая окрылила компании агробизне-са. И неудивительно, ведь ее придумала «Мон-санто» со товарищи. Как отлично знали научные советники Буша, ее посыл был лживым. Генетическая модификация растений или организмов включала изъятие чужих генов и вставку их в растение, например в хлопок или сою для того, чтобы изменить его генетический состав в направлении, невозможном при обыч-ном возделывании. Часто эта вставка делалась геном- «убийцей», буквально взрывающим сег-менты ДНК, чтобы внести изменения в ее гене-тическую структуру. В сельскохозяйственных же видах деятельности гибридизация и селективное выведение животных завершалось продуктами, адаптированными к специфическим условиям производства и региональным требованиям. Генная инженерия отличалась от традици-онных методов растениеводства и животновод-ства во многих важных отношениях. Гены одно-го организма выделялись и комбинировались заново с генами другого (используя рекомби-нантные ДНК или РНК-технологии), не обращая внимания даже на то, что организмы могли при-надлежать к разным видам. После удаления тре-бований репродуктивной совместимости для об-разцов, новые генетические комбинации уже могли производиться весьма ускорившимися темпами. Судьбоносный ящик Пандоры действи-тельно был открыт. Выдуманные ужасы «Штам-ма Андромеды» о развязывании биологической катастрофы перестали быть научной фантасти-кой. Опасность стала реальной, но никто, каза-лось, не был обеспокоен. Генная инженерия вставляла чужеродные фрагменты в растения в процессе, который был неточным и непредсказуемым. Созданные мето-дами генетической инженерии продукты были «существенно эквивалентны» своему оригиналу не больше, чем спортивная «Феррари» похожа на «Запорожец». Забавно, что, пока компании наподобие «Монсанто» приводили аргументы в пользу «существенной эквивалентности», они парал-лельно заявляли патентные права на свои генно-модифицированные растения, утверждая, что генная инженерия создает новые растения, чья уникальность должна быть защищена эксклю-зивной патентной защитой. Они не видели ника-кой проблемы в том, чтобы и невинность соблю-сти, и капитал приобрести. Руководствуясь этим правилом «сущест-венной эквивалентности» администрации Буша от 1992 года (которое будет одобряться каждой последующей администрацией), правительство США трактовало ГМО- или биоинженерные продукты как «натуральные пищевые добавки», тем самым не подвергая их никакому специаль-ному тестированию. Если нет никакой необхо-димости тестировать нормальную кукурузу, что-бы понять, полезна она для здоровья или нет, то, следовательно, почему кто-то должен тестиро-вать «существенно эквивалентные» генномоди-фицированные кукурузу, сою или генномодифи-цированные молочные гормоны, производимые «Монсанто» и другими компаниями агробизне-са? В большинстве случаев, чтобы засвиде-тельствовать хорошее качество нового продукта, правительственные регулирующие агентства пользовались данными, предоставляемыми им самими ГМО-компаниями. Американские прави-тельственные агентства никогда не выступали против гигантов генной индустрии.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Мошенничество «существенной эквивалентности»» з дисципліни «Насіння руйнації: таємне підгрунтя генетичних маніпуляцій»
