Действительно, огромный вклад греческой науки в науку более поздних времен большей частью опирался на труды раннего эллинистического, или александрийского, периода (330—220 годы до и. э.) и в основном был сделан в самой Александрии—наиболее важном греческом городе новой империи преемников Александра—Птолемеев. Греческая наука начала непосредственно соприкасаться с проблемами, а также техникой и наукой древних азиатских культур,—да только египетской и месопотамской, но также и индийской. И тогда впервые в истории человечества были предприняты преднамеренные и сознательные попытки организации и субсидирования науки. Александрийский музей был первым государственным исследовательским институтом, и хотя его художественная, литературная и даже философская продукция была незначительной (если не считать сохранение в нем древних текстов), он внес больший вклад в науку, чем какой-либо другой отдельный научный институт до и, возможно, после него. Научная работа Музея, если ее рассматривать в связи с работой его бывших членов и корреспондентов, разбросанных по всей остальной части классического мира, таких, как Архимед, была гораздо более специализирована, чем какая-либо другая научная работа до и после него в течение последующих двух тысяч лет. Такая специализация с известным преувеличением отражала изолированность греческих граждан. Научный мир теперь был достаточно велик, чтобы создать небольшую группу стоящих и понимающих elite для работы в области астрономии и математики, которые до такой степени специализировались, что даже средиеобразованный гражданин не мог читать их труды, а более низшие сословия смотрели на них с трепетом, смешанным с подозрением. Это давало возможность ученым решаться на приведение сложных и более совершенных аргументов и путем взаимной критики получать значительные и быстрые достижения. В то же время эти достижения были очень ненадежными. Все научные усилия зависели от покровительства просвещенного государства. Когда это покровительство прекращалось, здание науки большей частью рушилось и из-за отсутствия питающих ее корней за пределами больших городов в основном забывалось, хотя оно и оставило несколько жизненно важных произведений, вновь засиявших в эпоху Возрождения. Работы в ранний период александрийской науки в основном велись по пути, указанному Аристотелем и его школой. Музей можно было действительно считать египетским филиалом Ликея, который в силу лучшего обеспечения в течение нескольких лет затмил славу своего основателя. Стратой (приблизительно в 270 году до н. э.) был самым сведущим эллинистическим ученым, преподававшим как в Александрии, так и в Афинах и явившимся последним из выдающихся руководителей Ликея. Размах исследований в обоих институтах, однако, не охватывал всей широкой программы Аристотеля. Его биологические и социологические взгляды не получили дальнейшего развития, исключая его непосредственного последователя Теофраста, сделавшего столько же для ботаники, сколько Аристотель для зоологии, и заложившего основы описательной минералогии, которые при всей их приблизительности не были существенно усовершенствованы в течение двух тысяч лет. И только физика в ее ответвлениях— астрономии, оптике и механике—изучалась особенно интенсивно. Вместо занятия логикой, что делал Аристотель, наблюдалось быстрое развитие мате- 12G Наука в древнем мире матики по линии Платоиа. Математика в основном имела дело с красотой, присущей идеальным формам, л с необходимостью налагать их па наблюдаемый нами мир. Тем не менее она могла использоваться и использовалась
Р и с. 4. Техник, рлипеп цнпплпзяцнп. а—план города с профилем стен на статуе Гуде а из Лагаша (ок. 2250 года до н. э.}; изображены циркуль и линийка с различными делениями; 6—дрпшегречесиий гончпр на работой на медленно вращающемся круге; в—греческие литейщики, занятые отливкой изделий из бронзы. в более низком плане для обеспечения более точных астрономических описаний и сведения механики, пневматики и гидростатики к точным наукам. При наличии идеальных условии для работы усовершенствованных инструментов и размаха опытов более грубые интуиции Платона и Аристотеля вскоре были превзойдены. Телеология, доктрина о естественных местах и конечных Железный век. Классическая культура 127 причинах, была отвергнута; та же участь постигла и теорию движения Аристотеля, которая не допускала наличии пустоты. Атомистическая теория Демокрита, которую афинские философы так старательно изгоняли, в основном вновь была признана. Первая стадия уничтожения философии, которую в средние века приписывали людям античного периода, закончилась к началу III века до н. э. Бойль нашел бы свои взгляды полностью согласующимися со взглядами Стратона. Но ему не было суждено изучать их. За исключением области математики, прогрессивную мысль эллинистического периода в основном предали забвению. О причинах этого мы уже говорили. Имела место действенная изоляция—общественная и идеологическая—ученых Александрии, Афин и Сиракуз. Они больше не были философами. Стратон, согласно Цицерону, «отверг этику, являющуюся наиболее необходимой частью философии, и посвятил себя исследованию природы». Таким образом, ученые эллинистического периода отошли от основного-направления интересов, которые в те времена кризиса и упадка обратились к внутреннему миру индивида. Их прогрессивные взгляды не распространялись, и за исключением астрономии, где они все еще были нужны для более ограниченных задач того времени, в частности для астрологии, эти взгляды, предали забвению, в то время как более обыкновенные и ненаучные взгляды Платона и Аристотеля бережно сохранялись.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Александрийский музей (мусейон)» з дисципліни «Наука в історії суспільства»
