"Отдельные подразделения 258-й пехотной дивизии пробились к пригородам Москвы. Но русские рабочие вышли со своих предприятий и вступили в бои, защищая свой город. В течение ночи русские нанесли сильные контрудары по вклинившимся в их оборону изолированным немецким частям. На следующий день командиры наших корпусов доложили, что, по их мнению, прорвать оборону русских невозможно. Вечером мы с Клюге подробно обсудили создавшееся положение и решили отвести назад наши передовые части. По счастью, русские не заметили их отступления, так что нам удалось оттянуть их назад в относительно сносном состоянии. Но за два дня этих боев мы понесли тяжелые потери. Это решение оказалось весьма своевременным и позволило нам избежать более серьезных последствий в связи с начавшимся общим контрнаступлением войск противника, в которое маршал Жуков бросил около сотни дивизий. Под их массированным нажимом наше положение с каждым днем становилось все более опасным. Наконец до сознания Гитлера дошло, что мы не сможем сдержать их натиск, и он неохотно дал согласие на отвод немецких войск на оборонительные позиции в тылу. У нас не было достоверных сведений о силе имевшихся у русских подкреплений. Они очень хорошо скрывали свои ресурсы". Это было концом попытки Гитлера захватить Москву и его последним наступлением на этом важнейшем участке 374 фронта. Никогда больше ни один немецкий солдат не увидит Кремля, если не считать тех, кто прошел по улицам Москвы в длинной колонне пленных. Когда Москва стала недосягаемой и наступила суровая зима, страх охватил немецкие войска, а вместе с ним росла угроза столь же страшной катастрофы, которая постигла армию Наполеона. Вопрос о том, что следует предпринять весной 1942 г., обсуждался немецким командованием на протяжении всей зимы. Возвращаясь к этим спорам, Блюментрит рассказал мне: "Ряд генералов объявили, что возобновление наступления в 1942 г. невозможно и целесообразнее сосредоточить усилия на удержании захваченной территории. Начальник генерального штаба Главного командования сухопутных сил Гальдер высказывал сильные сомнения относительно продолжения наступления. Командующий группой армий "Юг" генерал-фельдмаршал Рундштедт еще более энергично возражал против наступления и даже настаивал на отводе немецких войск на их исходные позиции в Польше. Этой же точки зрения придерживался генерал-фельдмаршал фон Лееб. Хотя другие генералы не высказывали столь радикальных взглядов, большинство из них испытывало сильное беспокойство по поводу дальнейшего хода кампании. После того как фюрер сместил со своих постов Рундштедта и главнокомандующего сухопутными войсками генерал-фельдмаршала Браухича, сопротивление его требованиям возобновить наступление весной 1942 г. ослабло". Так как в начале января Блюментрит стал заместителем начальника генерального штаба Главного командования сухопутных сил, он был хорошо осведомлен о мотивах решения Гитлера. Он суммировал их следующим образом: "Гитлер надеялся добиться в 1942 г. того, что ему не удалось осуществить в 1941 г. Он не верил, что русские смогут увеличить боевую мощь своих вооруженных сил и отказывался прислушиваться к данным, которые ему докладывали по этому поводу. Разведывательные службы получили сведения, что советские заводы на Урале и в других районах ежемесячно выпускают 600 – 700 танков. Когда Гальдер доложил об этом Гитлеру, тот ударил кулаком по столу и сказал, что этого не может быть. Он отказывался верить в то, во что не хотел верить. 375 Промышленно-экономические круги в Германии оказывали сильное давление на военных, доказывая важность продолжения наступательных операций. Они говорили Гитлеру, что не смогут продолжать войну без кавказской нефти и украинской пшеницы". Принимая роковое решение о продолжении дальнейшего наступления в глубь России, Гитлер обнаружил, что у него нет больше войск и техники для наступательных действий по всему фронту, как это было год назад. Вынужденный сделать выбор и не отваживаясь предпринять новое наступление на Москву, он решил нанести удар на юге в направлении нефтяных районов Кавказа, хотя это означало, что левый фланг наступающих на южном направлении немецких армий растянется на сотни миль. Было ясно, что, когда немецкие армии достигнут Кавказских гор, они будут уязвимы для контрударов со стороны Красной Армии в любом секторе этого тысячемильного фланга. Единственным другим участком советско-германского фронта, где намечалось провести наступательную операцию, была Балтика. Первоначальный план операций на 1942 г. предусматривал попытку захватить в течение лета Ленинград, чтобы установить прямую связь с Финляндией и облегчить ее полуизолированное положение. За этим исключением Северный и Центральный фронты должны были находиться в обороне и улучшать свои позиции. Через шесть недель после начала немецкого наступления на юге России танковые колонны генерал-полковника Клейста прорвались на Кавказ и захватили Майкоп, но пробиться дальше к основным центрам нефтяной промышленности немцы так и не смогли. "Одной из причин наших неудач, – говорит Клейст, – была нехватка горючего. Снабжение поступало к нам по железной дороге через узкую горловину в Ростове, так как путь по Черному морю считался небезопасным. Некоторое количество горючего перебрасывалось по воздуху, но общий объем достигавших нас поставок был недостаточен для обеспечения высокого темпа наступательных операций. Но не это было основной причиной провала операции на Кавказе. Мы могли бы достичь нашей цели, если бы мою армию не растаскивали по частям для поддержки 376 войск, наступавших на Сталинград. Помимо некоторых моторизованных частей, мне пришлось передать корпус зенитной артиллерии и все военно-воздушные силы за исключением разведывательных эскадрилий".
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Поражение под Москвой» з дисципліни «Інша війна: 1939 – 1945»
