Престарелый фельдмаршал просил разрешения поехать из Гомеля в Варшаву и вновь стать во главе действующих армий, но государь отклонил его просьбу. Князь Варшавский, несколько удрученный таким отказом, жаловался, что из Гомеля он не смеет давать ни предписаний, ни советов и потому находится в неопределенном положении. «Опыт показал мне,— так заканчивал фельд- 364
маршал свое всеподданнейшее письмо120,— что начальствование над армиями может принадлежать одному только государю императору». Тем временем 13 июля князь Горчаков решил начать отступление на Серет и отвод войск из княжеств. Приступая к этому важному шагу, он писал государю121: «Я взял смелость изложить военному министру поводы необходимости согласиться на очищение Придунайских княжеств. Может быть, мне менее, чем кому-либо, следовало бы касаться сего предмета. Но, всемилостивейший государь, там, где дело идет о пользах ваших в столь важных обстоятельствах, истинного сына России, верноподданного вашего, ничто не должно останавливать. Отвратив добровольным согласием на очищение княжеств, к которому иначе принуждены будем силой, ополчение Германии против России, нам будет уже нетрудно справиться с турками и англо-французами, а кончив дело с ними, наказать вероломство Австрии...» Это письмо удостоилось следующей пометки государя: «Благородная душа и искренний друг и верный слуга; слава Богу, что решился отступить»122. Генерал Коцебу занес в свой дневник 14 июля123: «Завтра назначено отступление. Грустный день; как тяжелый камень ложился он на грудь. Чрезвычайно важный шаг наше отступление. О, Австрия! Она нам безмерно повредила, не объявляя нам войны. Она и фельдмаршал, который с лишком за три месяца начал с того, что приходится делать теперь». Но до окончательного отступления из княжеств князю Горчакову пришлось еще пережить немало беспокойств, вызванных известием о наступлении союзных войск в Бабадагскую область. К 9 июля войска генерала Ушакова были расположены следующим образом: авангард в составе бригады кавалерии с конной батареей — в г. Бабадаге, один казачий полк — в д. Сари-Юрт и две сотни — в д. Дояны; главные силы — бригада пехоты с двумя батареями — в Исакче и один полк с батареей — в Тульче124. По имевшимся сведениям, неприятеля в значительных силах на Трояновом валу не было, и только в Черноводах находилось около тысячи башибузуков. В это время генерал Ушаков получил приказание князя Горчакова произвести демонстрацию в южном направлении и распространять слухи о нашем намерении наступать на юг с целью осадить Варну. Таким образом предполагалось удержать союзников на Балканском полуострове и оттянуть высадку их в Крыму. В ночь с 11 на 12 июля подполковник князь Любомирский произвел с тремя сотнями казаков и дивизионом гусар поиск на Черноводы. Он ворвался в город, где на площади ночевало 800 башибузуков, изрубил 150 турок и, захватив 65 лошадей и 10 пленных, 365
утром отошел к Гирсову. С нашей стороны был убит один казак и два ранены125. Сведений о союзных войсках при этом получено не было, но 16-го числа наши разъезды донесли о наступлении пятитысячного отряда трех родов оружия между озерами Тамаул и СюдГиол, который к вечеру занял д. Карлык с авангардом в д. Переклии. На следующий день неприятель продолжал свое наступление, занял д. Дивенджи и весь берег моря до большой дороги из Кюстенджи в Бабадаг. После схваток наших казаков с передовыми частями противника выяснилось, что у Кюстенджи производится высадка войск и разных запасов, а жители сообщали, что союзные войска начали свое наступление из Варны берегом моря к Бабадагу. Дальнейшие сведения указывали на увеличение англо-французских войск в Кюстенджи, под прикрытием авангарда, расположенного за д. Палазы126. 25 июля из авангарда генерала Ушакова была произведена к стороне Кюстенджи сильная рекогносцировка отрядом из 6 эскадронов и сот. и ракетной полубатареи, которая противника не встретила и, к своему удивлению, нашла сам город не занятым, хотя и носившим следы недавнего пребывания значительного числа войск. Так как все жители разбежались, не было даже возможности узнать, куда ушел неприятель127. Этот факт вызвал удивление государя, и он дал князю Горчакову указание о точном «соблюдении установленных правил форпостной службы и исполнении своих обязанностей с надлежащей бдительностью»128. Впоследствии выяснилось, что союзники отступили из Кюстенджи в Мангалию. Известие о появлении союзников в Кюстенджи и слухи о намерении их наступать на низовья Дуная совместно с переправой 2 тысяч турок из Силистрии на левый берег реки произвело удручающее впечатление на князя Горчакова. «Dans une dizaine de jours,— писал он своему другу князю Меншикову129,— j’aurai 100 000 autrichiens devant moi, 30 à 40 000 anglo-français sur ma droite et je ne sais combien de turcs sur mes derriéres. Jamais général ne s’est trouvé dans une passe aussi détestable». Но рыцарский характер князя Михаила Дмитриевича не оставлял его и в эти тяжелые минуты. «Ce qui me fait plaisir néanmoins,— добавлял он,— c’est de voir qu’une partie de l’orage qui vous menaçait tourne contre moi». Следствием полученных известий было объединение начальствования над нижним Дунаем в руках генерала Лидерса, направление в Браилов 2-й бригады 14-й и всей 15-й пехотной дивизии130,
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Гельсингфорс» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
