4 июня нами был за венчанием контрэскарпа Арабского форта устроен траншейный кавальер для действия по внутренности неприятельского укрепления, а на следующий день минные галереи были закончены и кавальер доведен до должной высоты, так что открывал внутренность неприятельского укрепления. В половине шестого вечера 7 июня нами были взорваны мины, заложенные под бруствер Араб-Табии. Вслед за взрывом был открыт огонь со всех наших батарей, устроенных в траншеях, на левом берегу Дуная и на островах; огонь продолжался полтора часа и заставил замолчать неприятельские батареи. Взрывом была обрушена значительная часть бруствера, доставившая возможность нашим батареям левого фланга действовать по внутренности неприятельского укрепления. На рассвете этот обвал был занят нашими войсками и коронован турами. У союзников, несмотря на победные донесения из Силистрии, положение этой крепости все-таки вызывало серьезные опасения. С.-Арно полагал, что она должна будет пасть в самом скором времени, если союзные войска не будут в состоянии своевременно двинуться вперед. Омер-паша предполагал, с целью оттянуть падение Силистрии, начать наступление против русской армии с сильным отрядом, но не для атаки нас, что признавалось рискованным, а лишь с целью демонстрировать свою решимость и, отвлекая внимание князя Горчакова, облегчить положение крепости. Однако турецкий генералиссимус опасался пододвинуться близко к Силистрии только со своими войсками и просил даже при этом демонстративном движении поддержки у союзников, которые должны были 301
выдвинуть свой отряд к Базарджику и этим обеспечить поддержку правого фланга турок. Маршалу С.-Арно нельзя уже было более утешать своего турецкого товарища той «моральной» поддержкой, которая ему оказывалась до того времени сосредоточением союзных авангардов в Варне, и он решил выдвинуть к Базарджику дивизию Канробера82. Но Омер-паша, получив сведение, что русская армия под Силистрией достигает 70 000, признал задуманную демонстрацию рискованнойм, решил ограничиться лишь действием высланных уже вперед отрядов, и движение дивизии Канробера к Базарджику было отменено83. Высланные к Силистрии из-под Шумлы неприятельские отряды искусно пользовались отсутствием осады крепости и продолжали снабжать ее продовольствием и подкреплениями. Турецкий генералиссимус уже после снятия осады сообщал маршалу С.-Арно, что принятый им способ беспокоить русскую армию под Силистрией высылкой летучих отрядов из 3—4 кавалерийских полков с артиллерией и несколькими батальонами дал отличные результаты и подкрепления в крепость проходили, не будучи ни разу атакованы русскими войсками84. Необходимость полной осады сознавалась в нашей главной квартире все более и более, но к этой необходимой мере у нас не решались приступить и после сдачи Паскевичем командования армией. Принимались лишь полумеры в виде высылки на дорогу из Шумлы в Силистрию особых отрядов, которые, стесненные подробными инструкциями и связанные в своих действиях, не могли прекратить сообщения крепости с Шумлой. Кроме отряда генерала Хрулева, выдвинутого, как известно, к верховью Алмалуйского оврага, 1 июня был сформирован особый отряд генерала Павлова силой в 14 бат., 16 эск., 5 сот. и 38 ор., которому было приказано расположиться у д. Калапетри, поддерживать связь с отрядом генерала Хрулева, наблюдать все пути от Шумлы и стараться отрезать транспорты, идущие к Силистрии. Но турки, выставив западнее отряда генерала Павлова заслоны, продолжали под их прикрытием свободно сообщаться с крепостью. В настоящее время является непонятным и странным, каким образом возможно было допустить, что 16 эскадронов и 5 сотен, опиравшиеся у Калапетри на 14 батальонов и 38 орудий, могли дозволить свободное сообщение турок с крепостью? Обстоятельство это можно объяснить отсутствием широкого размаха в кавалерийской разведке и в направлении ее на юг, а не на запад; любимым местом высылки наших разъездов было с. Афлотор, как будто бы к югу, а в особенности к западу от него кончался весь мир. Хотя обучение нашей кавалерии тех времен и было более направлено к нанесению ударов массой, а полевая служба была вообще в упадке, но трудно предположить, чтобы здравый смысл не указал необходимости рас- 302
ширить зону разведки и наблюдения. Полагаем, что причину такого явления следует искать в другом. Страх Паскевича перед ожидаемым наступлением всей союзной армии из Шумлы был так велик, так открыто выказывался и постоянно напоминался, что им были загипнотизированы чуть ли не все военачальники, которые обращали исключительное внимание на то, как бы не пропустить наступающих союзников турок и не быть разбитыми отдельно, а до остального им было мало дела. Если прибавить к этому страх, который все военачальники, не исключая и князя Горчакова, питали к грозному фельдмаршалу, и строгую кару, грозившую с его стороны за самостоятельное решение, то картина будет ясна. Чтобы не быть голословным, приведем следующую выдержку из журнала военных действий: «2 июня в семь часов вечера против отряда генерал-лейтенанта Павлова показались две кавалерийские колонны. Отряд немедленно стал в ружье; колонны отошли в крепость». И только! Отряд силой почти в дивизию пехоты и дивизию кавалерии, высланный разведывать и отрезывать транспорты, при виде кавалерийских колонн думает лишь об обороне, а между тем под прикрытием этих колонн турки провезли в крепость запасы и подкрепления. Конвоировали эти запасы всего три батальона и два кавалерийских полка85. 3 июня отряд генерала Павлова был возвращен в главный лагерь, не принеся никакой пользы. Но так как в главной квартире были получены сведения о передвижении войск между Силистрией и Рущуком, то в этот же день был сформирован новый отряд, под начальством князя Бебутова, силой в 10 бат., 16 эск., 1 полка казаков и 32 ор., который предназначался для прекращения сообщений между Силистрией, Рущуком и Шумлой. Князь Бебутов был снабжен предписанием князя Горчакова в обычном духе, связывавшем осмысленное решение задачи и намного умалявшем пользу предпринятой меры. В предписаниях князя Горчакова не было, как уже неоднократно говорилось, краткого изложения обстановки и задачи, а было видно старание все предусмотреть и издали руководить отрядом во всех мелочах. Так и в данном случае князю Бебутову указывалось 4-го числа выступить на Калапетри, переночевать у Войдемира или где-либо поблизости и на следующий день направиться через Казымир к Бобуку, впереди которого оставаться до получения приказания. Отряду было предписано бдительно наблюдать за происходившим вокруг крепости, разведывать и заблаговременно открывать следование войск и транспортов со стороны Шумлы, причем разрешалось атаковать незначительные части противника и не вдаваться в бой с превосходящими силами. Это последнее предостережение проходило красной нитью по всему предписанию и должно было связать руки исполнителю. Князь Горчаков рекомендовал даже избегать частных схваток, в особенности кавалерийских, и держать этот род оружия за второй линией пехоты86.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Содержание на понтонах русских пленных» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
