Тард рассматривает публику как социальное образование, характерное для достаточно развитых обществ. Она формируется под воздействием изобретения книгопечатания и функционирования средств массовой информации. Публика есть чисто духовная совокупность, группа индивидуумов, физически разделенных, и соединенных чисто умственной связью (23, 259). «Эта связь состоит в одновременности их убеждения или увлечения, в сознании, проникающем каждого, что эта идея или это желание разделяется в данный момент огромным количеством других людей. Достаточно человеку знать это, даже не видя этих других людей, и на него влияет вся их совокупная масса, а не только один журналист, общий вдохновитель, сам невидимый и неведомый и тем более неотразимый» (23, 260). При этом читатель не осознает, что подвергается влиянию газеты, которую он обыкновенно читает. Журналист же скорее осознает свою угодливость по отношению к публике, никогда не забывая се природы и вкусов. Основой для объединения «рассеянных» в пространстве индивидов является интеллектуализм (общее самосознание). Благодаря последнему читающая аудитория духовно «заражается» без соприкосновения друг с другом огромным распространением, в частности газет. Расширение и соединение взаимно поддерживающих друг друга изобретений — книгопечатания, железных дорог и телеграфа — придало «страшное могущество прессе». Последняя, как агент интеграции, контроля и просвещения, создает из публики, читающей одну и ту же газету, однородную группу. В результате публика стала бесконечно растяжима. Как отмечает Тард, публика некоторых больших газет («Фигаро», «Тайме») и некоторых журналов рассеяна по всему свету. Всякая публика имеет своего вдохновителя, и иногда создателя: выразителя общего состояния умов, формирующего как бы коллективную силу {антисемитическое — дело Дрейфуса, социалистическое — Маркс, анархическое — Кропоткин направление умов). При этом на публике гораздо ярче отражается индивидуальный оттенок ее создателя, нежели дух национальности (обратное справедливо относительно толпы). Поэтому виды публики — религиозный, научный, экономический, эстетический — постоянно по существу своему интернациональны. Толпы же только изредка бывают интернациональны, под видом конгрессов. Да и конгрессы могли стать интернациональными только потому, что на этом пути им предшествовала соответствующая публика (23, 275). Таким образом, публика и толпа являются двумя крайними полюсами социальной эволюции, имеющими чисто психологический характер. Историческая задача заключается в постепенной «замене толпы» публикой, в которой главный выигрыш — распространение интеллектуализации и терпимости в обществе: мир идет по пути интеллектуализации (23, 281). Вместе с тем, Тард отмечает, что толпа и публика имеют и определенное сходство, связь их индивидов заключается в том, чтобы взаимно отражаться друг в друге, вступить в общение идей и страстей, слиться своими сходными чертами в могущественный унисон (в публике с большей силой, чем в толпе). Поэтому при определенных условиях возможно падение публики до толпы: в этом смысле публика могла бы быть определена как толпа в возможности (23, 266). В силу этого, Тард классифицирует публику 267
на основании тех же критериев, что и толпу: ожидающая, внимающая, манифестанская, действующая. Он также отмечает факт существования «публики преступной», как и преступной толпы (23, 290). Тард сформулировал правило: «за преступной толпой скрывается еше более преступная публика, а во главе этой последней — еще более преступные публицисты» (23, 296-297). Вдохновители публики знают ее психологию и, злоупотребляя доверием, делают публику преступной. «Открыть или изобрести новый значительный предмет ненависти для публики — это одно из наиболее верных средств стать в ряды царей журнализма. Ни в какой стране, ни в какие времена защита не имела такого успеха, как поношение» (297). Однако Тард четко отличает публику от толпы: каково бы ни было ее происхождение, пропорционально идейная и верующая публика сильно преобладает над публикой страстной и действующей. В силу того, что действие публики более разумно и более осмысленно, то оно бывает и более плодородно, нежели действие толпы (23, 283). Публика — это толпа гораздо менее слепая и гораздо более долговечная, и ярость ее, более осмысленная, накапливается и поддерживается в продолжении целых месяцев и лет (23, 290). В целом, разновидности публики как новые группировки, заменяют собой старые группировки — разновидности толпы. Заключая анализ проблематики «толпа и публика», Тард делает вывод: «...было бы глубокой ошибкой приписывать коллактивностям, даже в их наиболее духовной форме, честь человеческого прогресса. Всякая плодотворная инициатива в конце концов исходит из индивидуальной мысли, независимой и сильной; и для того, чтобы мыслить, нужно изолировать себя не только от толпы, как говорит Ламартин, но и от публики» (23, 298).
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Публика» з дисципліни «Історія і теорія соціології»
