В конце XVIII — начале XIX в. описания России, ее отдельных районов становились все более детальными, насыщенными цифровыми данными. Из них выделялась своей оригинальностью работа «Статистическое изображение России» (Спб., 1790). Г.е. автор — Иван Филиппович (Бенедикт Франц Иоганн) Герман (1755—1815), австриец по происхождению, с 1782 г. живший в России. Специалист по горному делу, он с 1801 г. был начальником Екатеринбургского горного правления, занимался устройством сталелитейных заводов, много ездил по стране. В своей книге он уделил главное внимание описанию природных богатств страны, ее народонаселения. Сопоставляя разные источники, Герман попытался оценить численность населения России и пришел к выводу, что наиболее точную цифру можно получить на основе ревизий. Взяв данные первых трех ревизий, он прибавил к ним численность населения Финляндии, Лифлянндии, Эстляндии, Малороссии, а также численность неподатного населения, не охваченного ревизией, и насчитал в 1722 г,—14 млн. чел. (все население, включая женщин), в Г742 г.— 16 млн. чел., в 1762 г. — 20 млн. чел. Данные четвертой ревизии ко времени написания книги еще не были известны, но были опубликованы сведения о количестве лошадей, которые дожна поставить каждая губерния согласно числу плательщиков подушного налога по четвертой ревизии (без семи окраинных губерний). Герман исчислил вероятное количество податного населения всей России (оба пола), прибавил оценку численности неподатного населения и получил для 1782 г. 28 млн. чел. Он сравнил данные о численности родившихся и умерших по ряду местностей и пришел к выводу, что в среднем ежегодно рождается почти вдвое больше, чем умирает. Однако этот вывод не соответствовал истине, Герман сильно преуменьшил смертность населения, поэтому рассчитанная им перспективная численность населения России была нереальной. Он вычислил численность населения городов и пришел к заключению, что городское население составляло в 1788 г. 10% населения России (примерно 3 млн. чел.), рассмотрел плотность населения по отдельным районам и другие вопросы. Герман исчислил народный доход России, включив в него подушную подать с государственных и помещичьих крестьян, оброк с государственных крестьян, оброк с других категорий населения, налог на торговлю, ремесла и граждан, доходы от водки, соли, таможенных пошлин, от горной промышленности и монетного дела и пр. Широкую известность получила статья И. Ф. Германа «О составлении и употреблении народных таблиц. В ней были поставлены два основных вопроса: как нужно организовать в стране статистику и какова должна быть методология статистического учетa населения. И. Ф. Герман высказался за централизованную организацию общегосударственной статистики, наметил порядок работ, программы сбора данных, таблицы, в которых должен собираться и обрабатываться материал, и т. д. Чтобы практически представить себе, с какими реальными трудностями встретится система работ, которую он запроектировал, Герман провел в подчиненном ему Уральском округе заполнение разработанных им таблиц. Его предложения повторяли тот самый план организации административной статистики, который в основном был осуществлен в России в 1809—1811 гг. с организацией Статистического отделения Министерства полиции. И. Ф. Герман выдвинул целый ряд рекомендаций, совпадающих с требованиями современной статистики населения: предложил использовать специальные формуляры наблюдения; выдвинул идею единого критического момента; рекомендовал учитывать наличное население со специальной отметкой о временно отсутствующих; проводить учет населения в зимнее время и т. д. Говоря о значении практической статистики, К- Ф. Герман писал: «Без сего Статистика есть и будет одно пустое слово, а Профсссоры сей науки будут преподавать своим ученикам вместо настоящих и справедливых сведений, ни что иное, как сумнительныя предположения я догадки!» (Статистический Журнал. 1806. Т. 1. Ч. 2. С. 32). Труды И. Ф. Германа свидетельствуют о том, что русская статистика существенно отошла от описания достопримечательностей. К числу основных принципов статистического познания Герман относил достоверность данных: «Истина, в строжайшем смысле сего слова, есть первейшая и священнейшая должность Статистика» (Там же, § 78). Конкретизируя эту мысль, Герман писал: «Статистик должен стараться о похвальной недостаточности... Он никогда не должен предположениями заменять то, чего он не знает...» (Там же. С. 86). В этом в определенной степени сказывалась приверженность ученика описательной школы. Уже политические арифметики показали и важность и необходимость статистики по известному находить неизвестное. Герман отрицал этот подход. Он с величайшей тщательностью относился к проверке достоверности исходных данных. Достаточно сказать, например, что в работе «Статистическое описание Ярославской губернии» (1805) данные о численности населения губернии Герман брал из шести разных источников с тем, чтобы через их сравнение и сопоставление обеспечить максимальную достоверность материалов. Подобным образом Герман поступал не только при учете населения, восполняя, где это возможно, дефектные данные официальной статистики материалами специально организованных исследований (сведения о мануфактурах Ярославской губернии). Герман отмечал, что статистик не должен выставлять «одно только действительно доброе», а о посредственном и плохом умалчивать, иначе его статистическое описание «будет идеальная картина, не имеющая никакой живности, поелику ни где не имеет тени» (Там же. С. 89). Вместе с тем Герман прекрасно понимал трудности, связанные с осуществлением принципа объективности статистики на деле. Он отмечал, что «показанная должность Статистика сколь сама по себе непременна, столько и трудна для выполнения» (Там же. С. 89). Он подвергал глубокой критической оценке достоверность используемых статистических данных включая сведения государственной статистики, хотя и заслуживающие наибольшего уважения. Рассматривая природу возможных ошибок, К. Ф. Герман сформулировал «правила», которыми должен руководствоваться статистик при проведении «статистической критики»: «1) Чем боле для людей может быть выгодно скрывать истину, тем должен о быть недоверчивее к показаниям их, хотя бы они помещаемы были и в государственных известиях...; 2) Таким образом Статистик определив вообще степень вероятности, каковую заслуживает такая от правительства выданная, или ему сообщенная таблица, должен оную сличить с другими подобными таблицами. Предметы промышленности столь между собою тесно соединены, что ясно понятие об оных можно получить только посредством сличения между собою многих таких таблиц; 3) Статистик должен сравнивать показания многих годов сряду; и если предположить, что нижние чиновники каждый год делали одинакие ошибки, то и в таком случае по крайней мере Статистическую истину усмотреть можно из взаимного содержания годичных сумм» (Там же. С. 83—84). Как видим, советы Германа предваряют методы логического контроля, используемые современной статистикой. Вполне современна его оценка опроса как источника статистических сведений; «Что касается до изустных известий, оныя составляют конечно очень хороший источник... Здесь все зависит от искусства спрашивать, и от того, с какою проницательностью спрашивающий способен входить в содержание ответов и судить о качестве оных» (Указ. соч. С. 85—86). Он считал, что основная задача статистики состоит в том, чтобы обслуживать потребности наук, изучающих общество, — политической экономии, изучающей экономическую организацию общества, и политики — науки о его государственном, социальном устройстве. Герман выдвигал две важнейшие методологические проблемы, в решении которых статистика не может обойтись без наук, изучающих жизнь общества: раскрытие материального содержания и изучение тех величин, которыми оперирует статистика; обеспечение «ученого соединения» предметов. Он абсолютно верно мыслил, что через подобное «соединение», через рассмотрение статистических сведений в их связи «Статистик может показать много такого, чего в обыкновенных известиях . не означается»* (Там же. С. 98). Но кто определит порядок подобного «ученого соединения»? Для Германа ответ ясен — науки, изучающие предмет статистического исследования. Он отграничивал статистику от географии, истории, народоописания, гражданского права, политической экономии и политики, но считал, что все эти науки являются вспомогательными для статистики. В своих работах Герман применял группировки. В «Статистическом описании Ярославской губернии» он провел группировки населения —по сословиям, населенных мест — по количеству жителей, промышленных предприятий —'по виду производства и размерам. Наряду с группировками он широко использовал разнообразные статистические показатели, в том числе средние и относительные величины, связывая статистический анализ с экономической теорией. Герман выделял «производительный капитал», который подразделял на две части: «стоячий» и «обращающийся». К «стоячему» капиталу он относил не только машины, но и рабочую силу, которая в условиях крепостного труда действительно представляла для предпринимателя такое же средство производства, как и машина. Весьма интересны данные Германа о крепостном и вольном, мужском и женском труде. В отличие от описательной школы статистики, которая утверждала, что статистику интересует только «настоящее время», что динамические сопоставления и изучение динамики — это дело истории, Герман отмечал необходимость динамических сопоставлений как приема статистического анализа. Значительное место в теоретических построениях Германа занимают вопросы истории статистики. Герман дал правильную характеристику путей ее зарождения и развития, в частности, убедительно раскрыл органическую связь статистики с практической жизнью, правильно определяя роль политической арифметики в формировании статистики, весьма глубоко и конкретно раскрыл связь между статистикой и науками, изучающими общественную жизнь и т. д. Константин Иванович Арсеньев (1789—1865) —историк, географ и статистик, с 1819 г. — профессор кафедры географии и статистики Петербургского университета, академик (1836). <5ыл близок по взглядам к К- Ф. Герману. С 1828 г. К. И. Арсеньев преподавал историю и статистику наследнику престола—-будущему императору Александру П. Его фундаментальный труд — «Начертание статистики Российского государства»— состоял из двух частей: первая часть *«О состоянии народа» (1818), вторая — «О состоянии правительства» (1819). Вторая часть, сама по себе интересная, имела мало отношения к статистике. Первая часть включала три раздела: «О народонаселении», «О народном богатстве» и «О народной образованности». Самым интересным является первый раздел, в котором Арсеньев привел итоги ревизий населения и произвел на их основе расчеты численности всего населения. Кроме ревизий, никакого другого источника сведений о населении в то время не было. Только с начала столетия появились данные губернской отчетности. Материал же ревизий не включал в себя данных о населении, не подлежащем податному обложению. Так, до четвертой ревизии не учитывались женщины, как не облагающиеся податью. Не подлежали учету также дворяне и некоторые другие категории населения. В результате расчетов Арсеньев получил следующий динамический ряд численности населения России: 1722 г.— 14 млн. чел., 1742 г. — 16 млн. чел., 1762 г.— 19 млн. чел., 1782 г.— 28 млн. чел., 1796 г. —36 млн. чел., 1812 г. — 45 млн. чел., 1816 г. — менее 45 млн. чел. Он оценивал уменьшение численности населения России из-за войны 1812 г. примерно в 1 млн. чел. (Там же. Ч. I. С. 51—52). Расчетами Арсеньева до сих пор пользуются историки. На основе данных о численности населения Арсеньев определял плотность заселения территории и проводил группировку губерний по этому признаку. Кроме того, он осуществил целый ряд группировок населения: по национальности, религии, месту проживания (городское и сельское) и по состояниям. Наиболее интересной была группировка по состояниям, поскольку на -её основе Арсеньев группировал все население страны на производительное и непроизводительное. К первому классу он относил тех, кто способствует умножению народного богатства, каковыми он считал земледельцев, мануфактуристов или ремесленников и купцов. Ко второму классу он относил тех, кто живет за счет первого класса — «духовенство, дворянство, чины гражданские и военные, войско сухопутное и морское, служители и прочие» (Там же. Ч. 1. С. 63). Такая группировка в то время была весьма смелой. На основе проводимых группировок Арсеньев исчислил целый ряд важных относительных величин, устанавливая соотношение производящего и непроизводящего классов, отношение сельского населения к городскому и т. д. Он указал, например, что непроизводящий класс относился к производящему как 1 :9 «или что 9 производителей содержат одного потребителя,... что одни земледельцы почти в пять раз превосходят числом своим все прочия сословия,... что класс фабрикантов, ремесленников и купцов содержится к классу земледельцев как 1 : 20» (Там же. С. 64—65). Арсеньев не довольствовался простым описанием, а анализировал собранные данные, выявляя причины, от которых зависят установленные статистикой факты. В этом отношении любопытен анализ, который он провел, рассматривая упадок сельского хозяйства. Арсеньев считал, что основной причиной, отрицательно влияющей на состояние земледелия, является крепостное право; другой причиной он считал отрыв значительной части крестьян на обслуживание привилегированного населения, т. е. на непроизводительный труд. Работы К. Ф. Германа и К. И. Арсеньева свидетельствовали о> зарождении в русской статистике особого политико-экономического направления, которое было продолжено и окончательно сформировалось в 40—50-е годы в трудах Д. П. Журавского, Д. А. Милютина, Н. И. Надеждина и др. (см. § 3.6). Герман и Арсеньев критически отнеслись к наступлению реакции во второй половине царствования Александра I. В 1816— 817 гг. К- Ф. Герман читал частные лекции по политической экономии будущим декабристам, которые способствовали укреплению их антимонархических и антикрепостнических убеждений. Изменившаяся общественно-политическая атмосфера не благоприятствовала научным занятиям. Дух эпохи точно выразил поэт Нестор Кукольник афоризмом: «Прикажут — буду акушером». Достижения виднейших русских ученых-статистиков ознаменовались не наградами, а опалой: в 1821 г. профессора Петербургского университета К. Ф. Герман и К. И. Арсеньев были отстранены от преподавания «за оскорбление религии и существующего порядка». Их основные труды были запрещены для широкого пользования, конспекты их лекций были отобраны у студентов. В изъятых студенческих тетрадях, приложенных в качестве доказательств обвинения К. Ф. Германа, ярко выражено его критическое отношение к правительственной статистике: «Правительство не знает даже самых простых предметов. Я (Герман) не знаю точно даже числа городов в России. Нигде не означено определенное число оных, никто утвердительно не может сказать, сколько выходит ведр вина, хлеба и пр. Самые официальные сведения, изданные правительством, подвержены сомнению и требуют великой статистической критики...» (Цит.: М. И. Сухомлинов. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. Т. I. Спб., 1889. С. 277). В этих условиях политическим антиподом Германа и Арсеньева выступил Е. Ф. Зябловский (1764—1846), занявший кафедру статистики в Петербургском университете после их ухода (1821 — 1833). В период реакции 20—30-х гг. прогрессивные тенденции в русской статистике были выражены лишь в работах В. П. Андросова «Статистическая записка о Москве» (1832) и Т. Ф. Степанова «О статистике вообще» (1831). В. П. Андросов (1803—1841) преподавал статистику и географию в Московской земледельческой школе (1827—1829), в 1835—1838 гг, был редактором и издателем журнала «Московский наблюдатель», в котором сотрудничали В. Г. Белинский, Н. В. Станкевич и другие прогрессивные литераторы. Исследование Андросова «Статистическая записка о Москве» интересно широким привлечением статистических материалов (особенно при характеристике городских строений, городского населения и промышленности) и весьма квалифицированной их обработкой. Продолжая традиции прогрессивной русской статистики, он критически оценивал материалы, применял важнейшие приемы статистического анализа — группировки, средние и относительные величины. Андросов дал новое оригинальное решение некоторых важных с точки зрения экономической статистики проблем. Он критиковал существовавшую посословную группировку населения, рекомендовал заменить ее группировкой по фактическим занятиям. Андросов предлагал выделять: дворянство, с подразделением на военное и гражданское, служащее и отставное; духовенство; торгующее сословие, с выделением купечества (с учетом гильдий), торгующих мешая и торгующих крестьян разных категорий; промышленников — цеховых, в том числе вечных и временных, а крестьян по категориям; людей «безискусственной работы»—-также с учетом их сословной принадлежности. К эгой группе он относил тех, кто приехал в столицу из-за нужды в надежде поправить свои дела, крепостных, живущих при своих владельцах, крепостных, живущих в Москве для промысла или состоящих на оброке и по доброй воле прибывших в столицу искать работы (Там же. IV, С. 51—67). Андросов ставил вопрос о группировках в промышленности, о подразделении ее на фабричную промышленность и ремесла (Там же. С. 155—156). Это еще раз подтверждает, что он ясно понимал значение группировки как средства обобщения многообразных статистических данных. Будущий профессор политической экономии Харьковского университета Т. Ф. Степанов в статье «О статистике вообще», опубликованной в 1831 г. в издававшейся А. Дельвигом «Литературной газете», выступил как прямой продолжатель идей (;К. Ф- Германа, развивая политико-экономическое направление в ^статистике. Однако он более резко, чем Герман, выступил против определения статистики как описания: «Статистик, — указывал юн, — не должен быть простой Механик или только списыватель всего того, что видит на земном шаре; но вместе должен быть ; мыслителем, должен понимать то, что выходит из-под его пера» (Литературная газета, 1831. Т. III. № 20. С. 162). Продолжая идеи К. Ф. Германа о неразрывной связи статистики с политической экономией и другими общественными науками, Степанов установил разделение функций между политической экономией и статистикой при познании законов общественной жизни: «Показать оные законы есть дело Политико-Эконома и Политика;—Условное же раскрытие изложить — есть дело Статистика» (Там же. г С. 163). Под «условным раскрытием» он понимал характеристику > закономерности в ее конкретном виде в определенных условиях времени и места. Степанов отмечал, что статистика «служит са-мым верным, безопасным руководством для Политики и Политической Экономии; ибо представляет для сих высоких Наук верные опыты, служащие к объяснению и подтверждению их теоретических начал» (Там же. С. 159). Работы Андросова и Степанова являются связующим звеном прогрессивного развития русской статистики в начале — середине XIX в.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «СТАНОВЛЕНИЕ РУССКОЙ СТАТИСТИЧЕСКОЙ НАУКИ» з дисципліни «Історія статистики»
