Методология, основанная на концепции цивилизаций, предполагает наличие различных цивилизационных типов социальных сообществ. Цивилизации можно делить по территориально-географичес- кому принципу (европейская, азиатская, англосаксонская), по конфессионально-религиозным принципам (христианская, мусульманская, буддистская, индуистская, иудейская и др.), по критериям национально-социокультурной общности (американская, японская, французская, немецкая, китайская, российская и др.). Историко-цивилизационный подход в практике обследования системы социальных отношений позволяет выделить в этой системе ее универсальные черты, национальные (региональные) особенности и корпоративную специфику на уровне отрасли или отдельно взятого хозяйственного субъекта. Конечно, подобный подход связан с такими категориями как общечеловеческая цивилизация, национальная или региональная цивилизация, национальный менталитет и др. В то же время историко- цивилизационный подход позволяет конкретизировать такие понятия как "универсальные черты социальных отношений и социального аудита", "национальные модели социального менеджмента и социального аудита". С точки зрения проблематики СА особый интерес представляет соотношение процесса глобализации социальных отношений и формирования национальных моделей социального управления и аудита. В современном мире формируется социальный международный менеджмент как отражение универсальных тенденций общечеловеческой цивилизации в сфере социальных отношений. Имеется в виду, что управление высококвалифицированным трудом, опирающемся на достижения современной науки, становится решающим фактором в системе управления, что повсеместно возрастает социальная ответственность государства и предприятия, что приоритетное значение обретают стратегический менеджмент и маркетинг, принцип субси- диарности, что происходит переход от авторитарного к сопричастному стилю управления. Большое внимание обращается на нематериальные факторы мотивации в оплате труда, т.е. к более сложным потребностям работника, имеющим социально-психологический характер. Многое меняется и в контроле: происходит переход от прямого к более гибким формам контроля, к его системному и непрерывному характеру, причем сама эта функция становится более связанной с получением информационной базы. Использование современных информационных технологий становится очень распространенной тенденцией в системах управления. Иными словами и здесь переходят к тому, что называется "контролингом". Общие тенденции проявляются и в процессе менеджмента, в подготовке и принятии решения. Здесь большое значение приобретает управление социальными рисками, стремление минимизировать эти риски в процессе управления. Уже значительное время социальный менеджмент является самостоятельным разделом в системе управления, и управление персоналом получает приоритетное направление. Новые требования предъявляются к руководителям, к роли так называемой "команды". Большое внимание уделяется управлению социальными конфликтами, разработана и применяется система социального партнерства на предприятии, осуществляется социальный аудит как один из новых, но уже достаточно широко распространенных методов, применяемых в современном менеджменте. Однако реализация этих общих принципов встречает много сложностей и прежде всего потому, что цивилизационные особенности в разных странах неодинаковы, и внедрение этих универсальных черт требует особого внимания и гибкости. Переплетение различных цивилизаций, их взаимное влияние способны давать очень неожиданные результаты. Возьмем, к примеру, некоторые аспекты взаимного проникновения европейской цивилизации и российской. Вряд ли кто будет оспаривать, что революции 1917 года в России "потрясли весь мир". Но также хорошо известно, что марксизм (как один из вариантов социальной утопии) родился далеко за пределами России. Многие десятилетия он как "призрак бродил по Европе", стремился соединиться с рабочим движением и в итоге стал идеологической основой для многих политических партий. Известно и то, что это обстоятельство не привело к победоносной социальной революции даже в тех странах, где классовый антагонизм между наемным трудом и капиталом, казалось бы, достигал своей наибольшей остроты. Однако как только этот фантом "забрел" в Россию, произошел не только государственный переворот в одной отдельно взятой стране, но и свершились события международного значения, во многом изменившие весь ход мировой истории, по крайней мере, двадцатого века. Важнейшую роль в событиях 1917 года в России сыграли социокультурные факторы или особенности российской цивилизации. Одним из решающих обстоятельств было то, что утопические идеи европейского происхождения упали на весьма благодатную российскую почву, которая впитала в себя такие ценности православной культуры, как общее благо, коллективизм и соборность, социальная справедливость, верховная власть государства, осуждение стяжательства и личного богатства, созданного не своим трудом и т.д. Без преувеличения можно утверждать, что из всех направлений христианства именно православие оказалось в большей степени, чем католицизм и тем более протестанцизм, предрасположено ко многим утопическим проектам. Жаркий спор между славянофилами и западниками продолжается и в современной России. Конечно, существенно изменились тематика дискуссии, ее диапозон и аргументация, но по существу сохранились крайние суждения. Одни считают, что Россия настолько самодостаточна, что ей не надо ничего заимствовать у других цивилизаций. У нее свой особый путь развития, и поэтому она занимает уникальное место в мировом сообществе. Другие же, наоборот, исходят из того, что современная цивилизация, представленная Западом, является эталонной, и Россия должна как можно скорей покончить с "азиатчиной" и войти в этот "цивилизованный мир". Не скатываться на позиции крайностей помогает объективный подход к самому понятию "цивилизация". Последнюю нельзя сводить только к достижениям материального прогресса, которые определяются наличием микроволновки на к>хне, пластиковой карты для банковских расчетов или степенью развития филиалов Макдональдса. Критериями цивилизации служат также и нематериальные ценности. В связи с этим стоит напомнить, что европейская цивилизация испытала существенное влияние российской культуры, и ее трудно представить без того вклада, который внесли русские композиторы, писатели и ученые. Дискуссии о соотношении общечеловеческой цивилизации и национальных цивилизаций, об их взаимном влиянии и переплетении носят далеко не абстрактно-теоретический характер. Они имеют и вполне конкретное практическое значение, к примеру, теорию и практику социального управления. Важно сделать несколько предварительных замечаний. Мы не случайно говорим о "российской", а не о "русской" цивилизации. Дело в том, что за многовековую историю многонациональной России в ее огромном котле переплавлялись различные этнические сообщества. Они передавали друг другу свои обычаи, навыки и тем самым формировали, в общем-то, цельную цивилизацию. В этой многоэтнической общности ведущее место все же занимают устои православной культуры. (По результатам опросов общественного мнения, более 80% россиян считают себя православными.) В первую очередь следует выделить те характерные черты российской цивилизации, которые имеют непосредственное отношение к проблемам социального управления, а вернее его адаптации, специфике российского менталитета. Учитывая то, что ментальность - нематериальная категория, которую нельзя точно измерить ни количественными, ни объемными параметрами, следует избежать категоричности суждений, которые, в конечном счете, представляют собой скорее некую гипотезу, нежели неопровержимую доктрину. Вероятно, правильно начинать описание особенностей российского менталитета с такой ее черты, как державный патриотизм россиян. Россия представляет собой не просто государство, а великую державу с бесконечными территориальными просторами, с неисчерпаемыми природными богатствами, а самое главное - обладает уникальными людскими ресурсами. У россиян есть все основания гордиться своей Родиной и прежде всего ее многовековой историей. Немаловажно и то, что российская государственность исчисляется целым тысячелетием, то есть она намного старше, чем США, Германия и большинство других современных государств. Конечно, в этой многовековой истории было разное. Были и мрачные страницы: татаро-монгольское нашествие, опричнина Ивана Грозного, Смутное время, запоздалая отмена крепостничества, крупные поражения в Крымской войне и в войне с Японией, сталинские репрессии, распад СССР и последовавший за ним глубокий системный кризис 1990-х годов. Однако из всех выпавших на ее долю тяжелых испытаний Россия вышла несломленной, сохранив свою жизненную способность и государственный суверенитет. В глазах мирового сообщества Россия - страна, одолевшая Наполеона, сыгравшая решающую роль в разгроме фашизма, внесшая существенный вклад в освоение космоса, в различные сферы науки и культуры, и в наши дни она воспринимается как возрождающаяся великая держава. Если сравнивать роль государства в российской цивилизации с той же ролью в других цивилизациях, то нетрудно увидеть существенные различия. Например, в Европе при многочисленности разных государств общей матрицей европейской цивилизации было христианство. В многоконфессиональной же России объединяющим фактором, определенной скрепой стала государственная власть. Особое отношение к ней россиян во многом обусловлено влиянием византийских традиций, в соответствии с которыми государь считался "помазанником Божьим". "Государь-батюшка" был и верховным правителем и защитником от всех форм несправедливости. Первые промышленные мануфактуры при Петре I создавались как государственные. По монаршей милости приближенные государя могли получить предприятия с приписанными к ним крестьянами, а при царском гневе - потерять не только их, но и свои головы. Надо сказать, что и в последующей истории России частное предпринимательство всегда находилось в большой зависимости от государства и его чиновников. Персонифицированный характер государственной власти в России во многом определяет и историческую периодизацию в российском мышлении. Она чаще всего связывалась с властью отдельного правителя харизматичного типа: Иван - Грозный, Петр I - реформатор, Екатерина II - просветительница, Александр II - освободитель, Николай II - кровавый. Послеоктябрьская история также несет на себе отпечаток сильной персонификации: ленинская революция, НЭП, сталинские индустриализация и репрессии, хрущевская оттепель, брежневский застой, горбачевская перестройка и т.д. Хотелось бы подчеркнуть и такую особенность российской цивилизации, как удивительная толерантность российского общества к представителям различных конфессий. Весьма показательно, что в отличие от истории других цивилизаций, в России при ее многокон- фессиональности практически никогда не было религиозных войн. Царская Россия была не федеральным, а унитарным, высокоцентрализованным государством. Но при царском дворе в Санкт-Петербур- ге всегда находились именитые татары, башкиры, представители княжеских фамилий с Кавказа, эмира Бухарского и т.д. Религиозная толерантность выражалась и в том, что оно стремилось создать условия, когда каждый мог молиться своему богу. Здесь невольно вспоминается сцена приведения полка к присяге из повести Александра Куприна "Поединок". Этот ритуал происходил с представителями каждой из религиозных конфессий: православный священник с православными, ксендз с католиками, раввин с иудеями. Весьма показательно, что уже в постсоветской России был создан Межрелигиозный совет в качестве объединенной организации, где представлены четыре основные конфессии: православные, мусульмане, буддисты и иудеи. Их представители вошли также и в состав Общественной палаты. Существенным фактором религиозной терпимости в России выступает и то обстоятельство, что многие нравственные постулаты (духовность, коллективизм, справедливость и др.) основных религиозных конфессий схожи, значит, у них есть много точек соприкосновения. Во всем мире утвердилось мнение, что россияне отличаются своей духовностью, так как отдают приоритет не материальным факторам, а духовным ценностям. Существуют различные объяснения этого феномена российской цивилизации. Многие считают, что одно из них - решающее влияние православных традиций. Несомненно, что вся российская цивилизация зиждется на православной культуре. Но тогда непроизвольно возникает вопрос: чем российская цивилизация отличается от духовности католиков и протестантов, то есть других ветвей христианства, которые также борются за души своей паствы и считают себя ее нравственными наставниками? Ответ на этот вопрос вновь следует искать в различиях доктрин, существующих в самом христианстве. После периода Реформации протестантская церковь внесла существенные коррективы в понимание экономической деятельности как призвания человека и мирского аскетизма. Католическая церковь в свою очередь пыталась адаптировать свое учение к тем изменениям, которые происходили в мире. Православие в этом смысле следует считать достаточно консервативным течением. Оно всегда отстаивало правоту раннехристианских догматов, осуждавших личную корысть и материальную заинтересованность. Православные священники часто упоминают, что Христос выгнал торговцев из храма, что нельзя одновременно молиться двум господам - Господу Богу нашему и мамоне, что скорее верблюд сможет прийти сквозь игольное ушко, чем богатый попадет в рай и т.п. Объясняя специфику российской духовности, нельзя сбрасывать со счетов и различия в эволюции материальной культуры в России и на Западе. Российская история отличается тяжелыми условиями материальной жизни, которая дополнительно усугублялась суровым климатом и частыми стихийными бедствиями. В подобной ситуации россияне, возможно, вынуждены были искать утешение не в материальном достатке, а в духовном общении с церковью, членами семьи, родственниками, много размышляли о "добре" и "зле". В то же время на Западе духовные ценности теряли свое значение не только в процессе интенсивной секуляризации общества, но и в результате прихода эпохи "массового потребления материальных благ", которая также способствовала глубокому моральному кризису, переживаемому сегодня многими западными цивилизациями. Естественно возникает вопрос: сохранится ли специфическая российская духовность, если страна достигнет высокого уровня благосостояния? Существует представление, что в основе той или иной цивилизации лежат весьма солидные конструкции, придающие ей значительную прочность и долговечность. Н.Бердяев, к примеру, считал, что в основе цивилизации лежат женское и мужское начала. Женское начало, по его мнению, характерно именно для российской цивилизации, мужское - для немецкой. Женский характер определяют мягкость, романтизм, мечтательность. Обломов действительно отличается от рационального немца Штольца. Коллективизм, общинность, соборность составляют основу русско-православного мировоззрения, российского образа жизни. В значительной степени природные условия обусловили эту черту отечественной цивилизации. Только общими усилиями можно было освоить новые земли, строить храмы, воевать. К этому добавлялось и влияние православия, по которому, общее благо выше личных интересов. Традиционный российский коллективизм выражался также в привычке решать вопросы всем миром. Характерно и то, что организационные формы труда в России чаще всего обретали вид артели или общины, а общинный строй сохранялся значительно более длительное время, чем в других европейских странах. Достаточно часто российский коллективизм связывают с "азиатским способом производства" и "восточной деспотией". Безусловно, Россия, находясь между Азией и Европой, не могла избежать влияния восточных цивилизаций. Однако если говорить о российском коллективизме, то он существенно отличается от восточного, например, японского или китайского. Даже поверхностное знакомство с японским и китайским менеджментом позволяет утверждать, что там коллективизм носит более упорядоченный и дисциплинированный характер, чем в России, где он, подчас, сочетается с традициями непредсказуемого поведения толпы. Социальная справедливость - одна из характерных черт российского менталитета. Она обусловлена такими особенностями отечественной ментальности, как коллективизм, приоритетность принципа общего блага, духовность, о которых уже говорилось. Правда, понимание россиянами социальной справедливости имеет свою специфику. Прежде всего это проявляется в тенденции к уравнительному распределению материальных благ по традиционному принципу "всем сестрам по серьгам", чтобы никому не было обидно. Справедливость "по-российски" в большей степени связана с душевной совестливостью, чем с законностью. Не случайно в России широкое распространение получила дилемма: "Как будем судить: по закону или по совести?". Много разговоров и сейчас ведется о якобы традиционной нелюбви россиян к "богатеньким". Недавние социологические исследования, касавшиеся отношения россиян к богатым людям, показали, что принципиально они не отличаются от результатов таких же опросов, проведенных в других промышленно развитых странах. "Хорошо" и "плохо" относятся к богатым людям примерно равное количество россиян. (Об этом говорят итоги опроса аналитического Центра Юрия Левады). Однако большинство респондентов не испытывает к ним никаких особых чувств (41%). Из тех, кто выбрал ответ "хорошо", 15% относятся к богачам с интересом, 12%-с уважением, а 2% - даже с сочувствием. Это преимущественно молодые люди, достаточно образованные, проживающие в крупных городах и имеющие неплохой доход. Отрицательно относятся к богатым людям 28 % опрошенных. Из них 14% - с раздражением, 8% - с ненавистью, 6% - с презрением. Повышенные чувства раздражения, презре- ния и ненависти испытывают к разбогатевшим пенсионеры и лица старше 55 лет, имеющие образование ниже среднего и душевые доходы менее 7 тысяч рублей в месяц. Приверженность россиян принципу социальной справедливости, вероятно, существенным образом повлияла на то, что в Конституции Российской Федерации, в ее 7 статье, зафиксировано, что Россия - социальное государство. К этому стоит добавить, что "справедливость" является одним из основных лозунгов Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) - самого влиятельного профцентра страны. Нельзя проигнорировать отношение россиян к "свободе". При этом надо исходить из того, что оно очень сложное и специфическое. Так, в толковом словаре Вл.Даля свобода определяется как "...простор в поступках, отсутствие неволи, ненасилования, принуждения". Вл. Даль совсем не случайно включает в качестве ее синонима "отсутствие неволи". Безусловно, есть некоторые нюансы, различающие смысловые значения "воли" и "свободы". Стремление к воле в определенной степени отражает специфику русской ментальности. Показательно также, что понятие "воли" не как желания, а чего-то близкого к "свободе" не существует ни в английском, ни в французском языках. В огличие от "свободы" в ее западной интерпретации как индивидуальной ценности, входящей в комплект личностных прав человека, российская "воля" в большей степени отражает в себе коллективный характер, стремление массы людей избавиться от принуждения (получить "вольную" и уйти от помещика-крепостника, стать вольным казаком на степных просторах, сформировать "вольное общество" и т.п.). Трудно оспаривать, что существует тесная связь между свободой и демократией. В конечном счете, определяющим в реализации личных свобод является характер демократических институтов того или иного государства. И в этом отношении российская цивилизация имеет много особенностей по сравнению с цивилизациями Запада. Для системы российского управления в рамках унитарного государства неприемлемым было управление губерниями так же, как управлялись кантоны в Швейцарии или провинции во Франции. Отношение между центром и регионами в России и в США, к примеру, также исторически складывались по-разному. В США функции и полномочия федерального центра определили штаты, в России, наоборот, ( центр всегда наделял регионы определенными правами. Эти и многие другие различия не позволяют определить какой-то единый эталон демократических институтов государства. И именно поэтому не очень убедительны попытки рассматривать государственное устройство России и оценивать его, взяв за эталон западную демократию. Все чаще нарочитыми и искусственными выглядят постоянные напоминания (без всякого повода к тому) о глубоких корнях, связанных с недавним крепостническим прошлым россиян и необходимости "выдавливать из себя по капле раба". В исторической ретроспективе не столь большой промежуток времени разделяет отмену крепостного права в России и ликвидацию системы рабства в Северной Америке. Сегодня также нельзя судить о степени личных свобод и прав человека в зависимости от того, является он гражданином Республики или подданным Его Величества. Российская демократия не "лучше" и не "хуже" зарубежных демократических институтов, она просто другая, и не может быть копией какой-либо чужой модели. Ведь если бы, не было этой и других особенностей российской цивилизации и ментальности, то Россия выглядела бы абсолютно безликой, не как самобытная страна, а как нечто среднестатистическое, некая абстрактная единица в мировом сообществе. В описании характерных черт российского менталитета, а тем более собственного народа, очень трудно быть объективным. К тому же надо учитывать, что "хорошее" и "плохое" здесь тесно переплетены друг с другом и могут стать противоположностями одной и той же черты российского менталитета. В этом контексте рассмотрение противоречивости отечественной ментальности позволит избежать ее идеализации. Любовь к своей Родине и гордость за ее великое историческое прошлое — совершенно нормальные и оправданные чувства для любого россиянина. Однако между законным и оправданным патриотизмом, с одной стороны, и пропитанным ненавистью шовинизмом- с другой, лежит часто трудноразличимая, но принципиально важная грань, переходить которую опасно. Когда любовь к Родине трансформируется в противопоставление другим народам, когда приходят к умозаключению что "мы лучше, а они хуже нас", - это означает, что опасный рубеж уже перейден и перед нами типичное явление, имя которому "национализм" или "шовинизм". В 90-х годах прошлого столетия угроза шовинизма в России в основном исходила от немногочисленных экстремистских групп, чаще всего ностальгирующих по недавнему прошлому и продолжавших рассматривать Запад в качестве главного виновника распада СССР. В известной мере это было ответной реакцией на проявление других форм экстремизма - со стороны некоторых либеральных радикалов, которые считали Россию нецивилизованной страной, а россиян - "совками", упорно сопротивляющимися западной модели демократии. В настоящее время, как нам представляется, социальная база для шовинизма видоизменяется. В первую очередь это связано с тем, что Россия в последние десятилетия все более превращается в один из международных центров внешней мировой миграции. Миллионы мигрантов, находящихся сегодня на ее территории, представляют собой носителей национальных традиций, обычаев, поведения, характерных для других цивилизаций. Естественно, что между ними и россиянами на рынке труда, в процессе общения в качестве продавцов и покупателей, да и просто в быту могут возникать и возникают противоречия. Серьезные последствия конфликтов между мигрантами и местным населением дали о себе знать во многих странах Европы, и прежде всего во Франции. Надо быть очень бдительными, чтобы лозунги "Россия для россиян", "Москва для москвичей" - не стали для шовинистически настроенных экстремистов оружием разжигания национальных страстей. Особое отношение россиян к государству и его правителям несет в себе потенциальную угрозу. Авторитет государства и харизматические черты его лидеров способны привести к усилению авторитарного стиля управления и формированию персонифицированной власти в стране. Причем одним из аргументов в пользу системы централизованного управления служит мнение, что российское общество предрасположено к мятежному духу и вольности, к охлократии, а потому оно якобы нуждается в "железной руке". В то же время всесильное государство порождало и противоположную тенденцию. Пожалуй, неслучайно Россия известна своими великими анархистами. М.А. Бакунин и П.А. Кропоткин получили международное признание в качестве интеллектуалов и романтиков. Однако идеи вольницы на практике нередко принимали формы полубандитских формирований типа "махновщины". Российская духовность и широта русской души имеют свои уязвимые места. Это своеобразие российской ментальности позволительно рассматривать как антипод экономической рациональности - характерной черты западных цивилизаций. В широком историческом плане развитие современного предпринимательства проходило далеко неодинаково. Более быстро и менее болезненно этот процесс шел в странах протестантизма (Англия, Голландия, Швейцария, Германия и др.), для населения которых была характерна экономическая рациональность. Несколько отставали от них страны, где доминировала католическая церковь (Франция, Италия, Испания, Португалия и др.). Если говорить о православной России, то одним из факторов (среди других) запоздалого промышленного переворота в конце XIX века и болезненного становления частного предпринимательства были, думается, сильные традиции православной культуры, в которой духовное начало явно одерживает верх над экономической рациональностью. Целый ряд исследователей (например, Н.Бердяев, Л.Гумилев) связывали широту русской души с необъятными просторами страны и ее природными богатствами. Но большие территории не понуждали россиян к их рациональному освоению. Они шли дальше вперед - на Восток, на Север - и тем самым обусловили преимущественно экстенсивный путь развития страны. При наличии огромных природных богатств у россиян не выработалась привычка скрупулезно считать, во что им обходится потребление энергетического сырья и других природных ресурсов. Да и сегодняшние российские бизнесмены по "широте своей души" резко контрастируют со своими западными коллегами, придерживающимися протестантской этики. Это четко проявляется как в их предпринимательской деятельности, так и в быту. Коллективизм и приоритет общего блага, будучи традиционными чертами российской цивилизации, также не могут квалифицироваться в качестве "абсолютно идейных ценностей". Примитивный коллективизм ведет к растворению личности в общей массе, стремится подавлять яркую индивидуальность, личную инициативу. При разумном использовании различных форм коллективизма многое зависит от степени гибкости системы управления, которая способна эффективно использовать его положительные аспекты и нейтрализовать отрицательное. Многие склонны относить к особенностям россиян их долготерпение. С одной стороны, действительно, какой другой народ мог бы вынести такие материальные лишения, какие пришлись на долю российского? В тяжелые времена наши соотечественники умели быть очень непритязательными, весьма умеренными в своих требованиях к властям и терпимым к жизненным коллизиям. Но, с другой стороны, трудно тогда объяснить, почему при подобном долготерпении Россия с давних времен стала ареной кровавых и бессмысленных бунтов, социальных потрясений. Только в прошлом веке наша страна пережила революцию 1905 года, две революции в 1917 году, ликвидацию Советского Союза и коммунистического режима в 1991, роспуск Советов как государственной системы управления в 1993 году. На наш взгляд, в основе названого противоречия лежит специфика отношений между российской властью и народом. Власть постоянно использовала российское долготерпение. Вопреки воле народа она делала шаг, второй и как бы не замечала, что в обществе нарастает недовольство. В странах Запада, где развиты институты гражданского общества, управление социальными конфликтами, как правило, начинается на самых первых стадиях возникающего обострения социальных отношений. У нас же чаще всего упускается возможность своевременного нахождения компромисса между властью и народом. Естественно. что, когда долготерпение кончается, происходит социальный взрыв, сопровождающийся удивительной жестокостью, которая приходит на смену традиционной российской духовности и женскому типу ее цивилизации. После подобного взрыва одна часть интеллектуальной элиты стремится вписаться в новый режим, другая - ищет ответа на вопрос: "кто виноват?" или же призывает к покаянию. Основная же масса населения, истратив свою политическую энергетику, проявляет социальную апатию, относясь пассивно и с недоверием к новым деяниям, лозунгам и призывам. Таким образом, перед нашими глазами предстает картина чрезвычайно сложной системы социальных отношений. С одной стороны, они-результат сформировавшихся территориальных цивилизаций, с другой - отражают в себе процесс втягивания этих цивилизаций в глобальный мир. Причем в каждой из этих цивилизаций могут быть выявлены социокультурные факторы, которые стимулируют или наоборот тормозят развитие современных систем социального управления. Осознав это, предприниматель, руководитель, серьезный политик, органы власти обязаны понимать, что воздействие на социальные отношения должно быть многовариантным и детально продуманным, точно взвешенным. Любой управленческий субъективизм, продиктованный конъюнктурными соображениями, неизбежно разобьется об объективные цивилизационные устои, которые формировались веками. В то же время в системе социального управления возможно определить направления, а также формы и методы воздействия, которые позволяют эффективно влиять на эволюцию самих цивилиза- ционных основ. Иными словами, перед социальным управлением стоит двоякая задача: адаптация к цивилизационным основам и активное воздействие на их эволюцию. На концептуальной основе социального управления целесообразно разработать рамочный механизм практических рекомендаций по реализации этой двуединой задачи. В самом общем виде конструкция подобного комплекса имеет макро- и микроуровни. На макроуровне система управления должна исходить из того, что Россия призвана органически вписаться в общий процесс эволюции мировой цивилизации и перехода к постиндустриальному обществу, где приоритетное значение приобретает управление "человеческим капиталом", и прежде всего высококвалифицированным трудом, опирающимся на научные знания и информационные технологии. Следуя по общемировому, магистральному пути к постиндустриальному обществу, Россия в то же время формирует свою собственную модель рыночной экономики и социального управления, в котирой находят отражение ее цивилизационные особенности. В этой модели важная роль, безусловно, должна принадлежать государственному регулированию социально-экономических отношений. Очевидно, что устойчивое развитие экономики призвано опираться на долгосрочную программу стратегического характера. Реализовать ее возможно только используя механизм государственного индикативного планирования. Приверженность принципу социальной справедливосги- другая особенность российской ментальности - найдет свое отражение в ответственности государства и бизнеса при сочетании социально ориентированной политики и хозяйственной этики предпринимательства. Управление внешнеэкономической и внешнеполитической деятельностью должно иметь перед собой четко сформулированную цель: Россия призвана занять достойное место в мировом сообществе. Однако такая цель связана не только с повышением конкурентоспособности страны и ее заявкой на лидирующие позиции в мировой энергетике, но и с возрождением национальной гордости россиян как граждан великой державы. На макроэкономическом уровне исключительно важной становится и воспитательная функция государства по сплочению своих граждан в сообщество, которое разделяет общие национальные цели и опирается на духовное единство. Без этого необходимого условия весь управленческий процесс со стороны государства весьма затруднен, если возможен вообще. В XVI веке монах псковского Елизарова монастыря Филлофей стал автором знаменитой формулы: "Москва - Третий Рим". Позже она стала звучать как "Два Рима пали, третий есть Москва, четвертому не быть". Можно сказать, что под этим девизом в течение нескольких веков проходила история России. В XIX веке граф С.С.Уваров, министр народного просвещения, сформулировал национальную идею в виде известной триады; "Православие, самодержавие, народность". В современном российском обществе, по всей видимости, возрождается интерес к национальной идее. В книге молодого единоросса А.Чадаева "В.В.Путин. Его идеология" содержится утверждение, что сегодня основой российской идеологии может стать иная триада: "демократия, суверенитех, качество жизни". Один из авторов статьи в газете "Известия" предложил положить в основу российской идеи такие характерные черты российской ментальности, как державность, духовность, справедливость. Дмитрий Медведев - первый из постсоветских лидеров, кто прямо и объемно заговорил об идентичности и национальной идее. Ельцин и Путин ставили эти проблемы скорее в форме вопроса, Медведев пытается предложить ответы. Он назвал основные принципы государственной политики, которые вполне могут претендовать на роль I раеугольных камней национальной идеологии. Это- свобода и справедливость, гражданское достоинство, благосостояние и социальная ответственность государства. Нет сомнения, что дискуссии относительно национальной идеи будут продолжаться, вероятно, не один год. Надо принять во внимание, что национальную идею нельзя по указке "спустить сверху". Она должна пробивать себе дорогу снизу и в конечном счете стать продуктом, воспринятым подавляющей частью нации. На смену классовой идеологии прошлого намного более плодотворным окажется приход идеологии даже не государственной, а национальной. И она в принципе может сформироваться в рамках партнерского сотрудничества между государством, объединениями предпринимателей (РСПП, "Деловая Россия", ОПОРа), профсоюзами трудящихся (ФНПР и другие профцентры). Специального внимания заслуживает деятельность Русской православной церкви в качестве нравственного наставника русского народа. РПЦ в 2000 году опубликовала "Основы социальной доктрины РПЦ", а несколько позже (в 2004 г.) сформулировала "Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании". Безусловно, эти документы - важный шаг на пути дальнейшего развития христианского социального учения, которое, как мы глубоко убеждены, может стать одной из концептуальных основ социального управления в России. На микроуровне, то есть на уровне отдельных хозяйствующих субъектов, также существует ряд проблем, связанных, с одной стороны, с адаптацией предприятия к глобальным тенденциям в системе управления, а с другой - с использованием социокультурных факторов в социальном менеджменте. Практика международного менеджмента показала, что национальные модели управления многое заимствуют друг у друга, но в то же время вынуждены учитывать специфические аспекты своих социокультурных устоев. Многие довольно привлекательные черты японского менеджмента так и не смогли закрепиться в практике американского предприятия. В странах Европы (в частности, во Франции и Германии) авторитетные эксперты часто подчеркивают, что англосаксонская модель менеджмента, построенная по американскому образцу, не может механически переноситься на европейскую почву. В еще большей степени показательно то, что книги, ставшие бестселлерами по социальному менеджменту на Западе, в России не сыграли той роли, которой от них ожидали. По нашим личным наблюдениям, в российском социальном менеджменте в последние годы четко проявились как трудности адаптации к отечественной специфике, так и положительные сдвиги в деле освоения новых форм и методов социального управления. Одну из наиболее значимых трудностей представляет переход от авторитарного к сопричастному стилю управления. Вероятно, здесь отрицательно сказываются устоявшиеся традиции персонифицированной власти или, что еще хуже, элементарного неуважения человеческого достоинства со стороны тех, кто считал себя "хозяином", "начальником". Традиционная привычка россиян все делать с "широким размахом", без предварительного, скрупулезного расчета, придерживаясь принципа "авось и повезет", также не способствует становлению современного менеджмента. Не очень привлекательными в глазах мирового делового сообщества выглядят и представители российского бизнеса, особенно первой волны предпринимательства постсоветского периода. Образ "нового русского" часто ассоциируется с "выскочкой", не имеющим ни специального образования, ни навыков современного менеджмента, да к тому же завладевшим собственностью весьма сомнительными путями. Не вызывают уважения у россиян и "олигархи", которые, по образному выражению В.В.Путина, "слились в экономическом экстазе с коррумпированной частью госчиновничества". Социальный имидж предприятия становится важным фактором в современной конкуренции. Оказывается, деньги "начинают пахнуть". Современный российский бизнес делает ставку на экономию оплаты труда, низкий уровень заработной платы, что стало одним из основных конкурентных преимуществ на данном этапе российского предпринимательства. Надо отметить, что на более длительном отрезке времени подобная тактика, безусловно, приведет к снижению конкурентоспособности предприятия. Конечно, в рядах российского предпринимательства происходят важные сдвиги, причем в положительную сторону. И все же следует признать, что российскому бизнесу предстоит еще пройти очень сложный путь, чтобы он в полной мере осознал свою социальную ответственность перед наемными работниками и обществом. Определенно можно утверждать, что российские предприятия встречают серьезные трудности в формировании корпоративной культуры и этики как важнейших инструментов социального менеджмента. Ведь собственники и наемные работники в оптимальном варианте их взаимоотношений должны осознавать себя не классовыми противниками, а социальными партнерами. При огромном разнообразии социокультурных условий необъятной страны социальный менеджмент встретится (и уже встречается) со спецификой локальных мен- талитетов в российских регионах. Менеджмент (и особенно социальный) не будет абсолютно одинаковыми в Санкт-Петербурге и на Камчатке, в Краснодаре и Якутии, в Салехарде и во Владикавказе. В то же время можно констатировать, что на многих отечественных предприятиях слабо используются те особенности российского менталитета, которые соответствуют новейшим требованиям социального менеджмента. К ним относится, в частности, коллективизм. Представляется, что на российских предприятиях значительно легче создать "команду" и сплотить персонал наемных работников, чем в странах западной цивилизации, где индивидуализм возведен в ранг одной из главных ценностей. В международном менеджменте все большие позиции завоевывают нематериальные факторы мотивации труда. Если России удастся противостоять агрессивному натиску пропаганды прибыли и денег как основной цели экономической деятельности, то на отечественных предприятиях значительно проще, чем на западных, пройдет внедрение таких инструментов современного менеджмента, как общий корпоративный интерес, социальная востребованность, приверженность работников предприятию и его социальной миссии. Нельзя также сбрасывать со счетов, что Россия издавна славилась своими умельцами - изобретателями, а россияне со своим творческим мышлением и настойчивым характером - способностью адаптироваться к новым и сложным условиям. Важным обстоятельством стало и то, что образовательный уровень российских работников и их профессионализм все еще находятся на уровне мировых стандартов. Таким образом, будущая российская система социального управления в целом может выглядеть достаточно оптимистично, но при условии творческого и гибкого использования социокультурных факторов, ставших продуктом самобытной отечественной цивилизации.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Исторические традиции и духовные ценности» з дисципліни «Соціальний аудит»
