21 Последний принцип, указанный нами, отражает современный взгляд на проблему системности в психологии, показывая, что катего- рия «развития необходимо включается в определение понятия систе- мы…, а развитие, в свою очередь, раскрывается как системно-целост- ный процесс» (Анцыферова, Завалишина, Рыбалко, 1988, с. 22). Итак, исследование, основой которого является системный при- нцип, направлено на изучение системного объекта, качественное изме- нение которого происходит под влиянием взаимоСОдействия с други- ми системами с целью решения актуальных задач. 1.2. Принцип развития Категория развития представляет собой одно из фундаменталь- ных понятий психологии, которым обозначают законы и закономер- ности динамики психического как процесса. Идея развития вошла в психологию благодаря эволюционной теории Ч. Дарвина и работам И.М. Сеченова, который аргументированно доказал необходимость исследования психической реальности с помощью генетического ме- тода, а в «Элементах мысли» (Сеченов, 1947) сформулировал универ- сальный закон дифференциации. Наиболее общие законы развития — дифференциация и интегра- ция — подробно проанализированы уже в трудах русских мыслителей конца XIX−начала ХХ в.: И.М. Сеченова, В.С. Соловьева, Н.Н. Ланге, Н.О. Лосского, А.А. Богданова. Н.Н. Ланге утверждал, что каждая предыдущая ступень представ- ляет собой психическое состояние менее конкретного, более общего (интеграция), а следующая — более частного и дифференцированно- го (дифференциация) характера. Кроме собственно дифференциации, в процессе развития важны механизмы «сравнивания и различения» (Н.О. Лосский), ведь «знание есть процесс дифференцирования дейс- твительности путем сравнивания» (цит. по: Чуприкова, 2000, с. 117). В работах В.С. Соловьева и А.А. Богданова формулируются положе- ния о полидетерминации процесса развития и о системных механизмах дифференциации и интеграции. Так, В.С. Соловьев полагает, что вне- шние факторы действуют на развитие только сообразно собственной природе организма, а А.А. Богданов, говоря о законах системной диф- ференциации, усматривает в них расхождение между элементами опыта при сохранении связей и построении отношений по принципу взаимодо- полнительности. Системное расхождение сопровождается процессами контрдифференциации, обнаруживающимися в актуализации механиз- мов системной консолидации, которая устраняет внутренние противоре- чия за счет кардинального преобразования организации (т.е. системы).22 Подобные же идеи высказывались Г. Спенсером, Т. Рибо, Э. Клапа- редом, Х. Эренфельсом, П. Жане и др. К примеру Пьер Жане (Жане, 1913; Анцыферова, 1969; Федунина, 2002), обсуждая вопросы эволю- ции психического во второй период своего творчества, определял лич- ность как «работу», нацеленную на целостность и дифференцирован- ность. Он писал: «Когда известное количество психических явлений комбинируется воедино, то в психике наступает обыкновенно новый весьма важный момент: единство психических явлений, будучи за- мечено и понято, дает начало особому суждению, которое называется понятием о “я”» (Жане, 1913, с. 112). Вопрос о законах тесно связан с пониманием психического как иде- ального или как материального. Я.А. Пономарев полагает, что сведе- ние психического к идеальному «упраздняет психологию как матери- алистическую науку» (Пономарев, 1983, 1988) и «…чтобы расчистить почву для выявления собственно психологических законов, необходи- мо преодолеть редукцию психического к идеальному и восстановить в психологических правах категорию взаимодействия (без которой не- льзя понять и категорию развития)» (Пономарев, 1988, с. 193). Взаи- модействие и развитие составляют, по Я.А. Пономареву, неразрывное единство: развитие нельзя понять, не зная законов взаимодействия, а взаимодействие, в свою очередь, невозможно объяснить вне развития. Проблема соотношения взаимодействия и развития тесно связана с проблемой детерминации психического. В отечественной психологии принцип развития был реализован в положениях о гетерохронности, сложности и многомерности психи- ческой динамики, в обсуждении вопроса о движущих силах, законо- мерностях и детерминации развития. Принцип социальной детерми- нации развития разрабатывался Л.С. Выготским и последовательно изучался А.Р. Лурия, роль деятельности как способа и условия пси- хического развития показана в работах А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубин- штейна, А.В. Запорожца, Д.Б. Эльконина, В.В. Давыдова. В трудах Б.Г. Ананьева и Б.Ф. Ломова эти идеи получили воплощение в при- нципе единства деятельности и общественных отношений в развитии личности, в раскрытии роли общения в формировании и становлении личности, в «положении о личности как активном субъекте своего собственного развития» (Анцыферова, Завалишина, Рыбалко, 1988). Понимание развития как преимущественно социально детермини- рованного процесса не всегда позволяет раскрыть его многообразие и многомерность, рассматривает человека как индивида, усваивающего и присваивающего социальные нормы, правила, требования. Одна- ко уже Л.И. Божович настаивала на признании того, что в процессе деятельности могут формироваться разные психические свойства, 23 так как ребенок усваивает из окружающей среды то, что отвечает его готовности и потребностям, ведь «психика человека развивается не столько в меру усвоения, сколько в меру изменения субъектом ок- ружающей его действительности» (Божович, 1968, с. 14). Тем самым альтернативность детерминации (биологическое или социальное) может рассматриваться системно (Б.Ф. Ломов, Ю.И. Александров, Е.А. Сергиенко) и представлять собой не дихотомию, а «взаимообус- ловливающее единство», звенья «системной детерминации единого процесса развития человека» (Сергиенко, 1992, с. 27). Согласно Л.И. Божович, путь формирования личности заключа- ется в постепенном освобождении человека от непосредственного влияния среды, что позволяет ему сознательно преобразовывать эту среду и себя самого. По мнению А.В. Брушлинского, К.А. Абульхано- вой-Славской, это путь развития человека как субъекта деятельности, который, если посмотреть на развитие как на многомерный процесс, может происходить не только в процессе деятельности, но и в процес- се общения (Б.Ф. Ломов), взаимодействия (Я.А. Пономарев) и даже созерцания (В.П. Зинченко). Учитывая важность категории «развитие» для психологии, С.Л. Рубинштейн возвел ее в статус важнейшего методологического принципа психологии. «Развитие психики является для нас не только более или менее интересной частной областью исследования, но и об- щим принципом или методом исследования всех проблем психологии. Закономерности всех явлений, и психических в том числе, познаются лишь в их развитии, в процессе их движения и изменения, возник- новения и отмирания» (цит. по: Анцыферова, Завалишина, Рыбалко, 1988, с. 25). Необходимыми и достаточными характеристиками развития яв- ляются необратимые, закономерные, направленные качественные из- менения организованных объектов, осуществляющиеся системным образом. Характерными чертами развития Л.И. Анцыферова, Д.Н. Завали- шина и Е.Ф. Рыбалко (1988) называют: • преемственность между этапами; • целостность; • завершенность, результативность; • структурность, которые связаны с такими фундаментальными характеристиками раз- вития, как: • имманентность изменений; • направленность и необратимость; • качественный характер.24 Структурность, целостность, качественность, преемственность развития человека (и живых организмов вообще) были предметом серьезной дискуссии, которая в истории науки развернулась между двумя парадигмами — эпигенезом и преформизмом. Эпигенез пред- ставлял собой учение о зародышевом развитии организмов как про- цессе, осуществляемом путем последовательных новообразований. Преформизм — тоже учение, но о наличии в половых клетках орга- низмов материальных структур, предопределяющих развитие зароды- ша и признаки образующегося из него организма. Начало этому про- тивостоянию было положено уже в эпоху античности. Соперничество между двумя научными парадигмами не прекращалось на протяже- нии нескольких веков. Эпигенетики настаивали на том, что развитие живого организ- ма — процесс качественного роста, обусловленный негенетическими факторами. Наиболее сложным моментом был вопрос о том, какие механизмы стимулируют процесс развития. Многие из сторонников эпигенеза признавали наличие некоторой силы — «энтелехии» (Арис- тотель), «образовательного стремления» (И.Фр. Блюменбах), «расти- тельной силы» (Нидгэм), «всеобщего духа» (Ван Гельмонт), соединяя эпигенез с виталистическими идеями. Наиболее последовательными сторонниками учения об эпигенезе были У. Гарвей (1651), К.Фр. Вольф (1764), И.Фр. Блюменбах (1781). Преформисты утверждали, что «зачаток организма уже на самых ранних стадиях своего существования заключает в себе все свойства и материальные части будущего живого существа» (Новиков, 1927, с. 6). Это означало, что развитие организма, индивида рассматривалось как количественный рост отдельных органов, функций, свойств, кото- рые когда-то кем-то (предположительно, Богом) уже были созданы. Сторонниками учения о преформизме были А. Левенгук, Я. Свам- мердам, М. Мальпиги, Ш. Боннэ, А. Трамблэ и др. (см. Новиков, 1927; Вольф, 1950; Гайсинович, 1961). У самых своих истоков борьба двух учений строилась вокруг пред- положения о детерминантах развития индивида (влияние «матери- альных структур», генов, либо влияние эпигенетических факторов). Позднее, а именно, вследствие развития генетики и молекулярной биологии, которые показали, что раскрытие закономерностей разви- тия живых существ строится с учетом как внутренних, предетерми- нированных факторов, так и роли в их реализации условий внешней среды, борьба между преформационными идеями и эпигенетически- ми взглядами приобрела несколько иной характер и стала трактовать- ся как противопоставление количественного развития (накопления, развертывания генетически предопределенных свойств) качественно-25 му, т.е. развитию путем обретения новообразований. Эпигенетические идеи стали ассоциироваться не столько с безусловным и единствен- ным влиянием средовых факторов, сколько с поступательным, качес- твенным, эквифинальным развитием. Именно в такой трактовке они стали ассимилироваться рядом психологических концепций. Тради- ционно эпигенетическими считают психоаналитические теории: те- орию объектной любви Карла Абрахама (Кремериус, 1998; Шторк, 2001), эпигенетическую теорию Эрика Эриксона (1996а, 1996б), те- орию развития ребенка Рене Шпица (Шпиц, Коблинер, 2000) и др. Иногда в разряд эпигенетических попадает генетическая эпистемоло- гия Жана Пиаже (Фридмэн, 2001). В строгом смысле слова ни одна из перечисленных теорий не мо- жет быть отнесена к эпигенетическим, поскольку развитие в каждой из них (и особенно в теории Пиаже) соотносится как с генетически- ми, так и с эпигенетическими факторами. Более того, полагать, что эпигенез означает, «что сущность лежащей в основе структуры или функции (следует понимать. — Н.Х.), с одной стороны, как результат генетически обусловленных процессов, с другой стороны, как резуль- тат влияния внешней среды, в которой они проявляются» (Фридмэн, 2002, с. 207), по меньшей мере, не верно. Изначально эпигенез трактовался как учение, которое отвергает преформацию и не допускает врожденной дифференциации и специ- ализации. В этом состоит основное, можно сказать, ключевое положе- ние эпигенеза. Со временем оно ассоциативно стало соотноситься не столько с причинной детерминацией развития, сколько с установка- ми на качественное, поступательное, системное развитие индивида, личности путем обретения новообразований, а затем уж совсем непра- вильно эпигенез стали соотносить и с генетической, и с эпигенетичес- кой детерминацией. В связи с этим корректнее было бы использовать иную терминологию, оставляя за авторами право на применение тер- мина «эпигенетический» (но не «эпигенез»), хотя, по-видимому, для современных теорий системогенеза и он выглядит не вполне удачно. Соединение воедино принципа развития, дифференциации, сис- темности, генетической заданности, эквифинальности, появления качественно новых образований, но при условии осуществления вза- имодействия данной системы (личности) с другими системами соот- ветствует современным представлениям о процессе развития, которые находят отражение в системно-эволюционном подходе (П.К. Анохин, В.Б. Швырков, Ю.И. Александров), историко-эволюционном подходе (А.Г. Асмолов), динамической теории личности (Л.И. Анцыферова). В нашей концепции принцип развития рассматривается как под- ход, на основе которого осуществляется анализ последовательных и качественных системных изменений самоутверждения личности в процессе взросления. При этом он не исключает собственной ак- тивности личности (Джидарьян, 1988) как субъекта деятельности, направленной на созидание и утверждение ценности Я и чувства собственного достоинства, ведь «действуя на новой основе, личность удерживает, воспроизводит, утверждает, приумножает фундаменталь- ный массив своего прошлого как собственный жизненный опыт, как приобретенное мастерство, как сформировавшиеся способности, как уверенность в своих силах, как ту упроченную самой личностью сис- тему жизненных отношений, ради которой она живет» (Анцыферова, Завалишина, Рыбалко, 1988, с. 30−31). Развитие личности невозможно без ее функционирования, но только при условии, если мы принимаем тезис о том, что «любая общественная детерминация включает наряду с жестким ядром предписаний, также и нежесткую детерминацию, апеллирующую к свободному выбору лич- ностью способа и формы своего развития, к ее собственной активности, направленной на повышение высоты организации включающих ее сис- тем» (Анцыферова, Завалишина, Рыбалко, 1988, с. 33), и допускаем, что «каждая личность (в том числе ребенка) есть субъект» (Брушлинский, 1991, 1992, 1993, 2002, 2003) как качественно определенный способ са- моорганизации и саморазвития, «как человек, люди на высшем (инди- видуализировано для каждого из них) уровне активности, целостности (системности), автономности и т.д.» (Брушлинский, 2002, с. 9). Итак, принцип развития рассматривается нами как качественное преобразование личности, которое связано с изменением уровня ее сис- темности, с возрастанием возможностей функционирования, с прояв- лением собственных личностных ресурсов.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Принцип развития» з дисципліни «Самоствердження підлітка»
