Будучи неофициальным консультантом (врачом-психологом) в высших эшелонах власти СССР (в Кремле) и у научно-технической элиты (авиации, космонавтики, ядерной энергетики), общаясь годами с истинно творческими личностями, я имел возможность анализировать, буквально «анатомировать», процессы их творчества, в частности творческих прозрений (озарений, инсайтов). Кратко изложу возможную структуру, последовательность развития креативного озарения с решением инновационной проблемы. Возможны и другие структуры инсайтов. I. Во время достаточно долгого и почти непрерывного напряжения сознания (мучительного или вдохновенного) в поисках интеллектуального решения актуальной проблемы возникает чувство погружения в пустоту. Либо ощущение, что «вокруг все стало незначимо, будто и нет ничего: ни верха, ни низа, ни света, ни шума, и мучительно неразрешимая проблема растаяла, только сам я существую в абсолютном бесстрастии». Такое сновидное (сомнамбулическое) состояние может быть кратким и не запоминающимся. И не заметно, сколь долго оно. Возможно это предстартовая, предтворческая, пред-стрессовая релаксация? Забегая чуть вперед можно вспомнить, что не зря древние философы утверждали — «в пустоте содержится все». Бывали случаи, когда такой «пустотой», аккумулирующей предшествующие знания, усилия, муки поиска, становилось погружение в сон. Во сне случались прозрения. Известно, что Дмитрию Менделееву, изнуренному интеллектуальными поисками классификаций химических элементов, приснилась «таблица», названная потом его именем. Каков же был его сон? Менделееву снилась цирковая арена, по ней кругами скакала лошадь, на ней стояла наездница и подбрасывала факелы, рассыпающиеся сверкающими искрами. Проснувшись, Дмитрий Менделеев осознал, что факелы и искры — это символы элементов и их валентностей. Известно, что в первоначальном виде таблица Менделеева рисовалась как круг (как ринг!) с циркулярным расположением химических элементов. Другой химик Фридрих Август Кекуле открыл кольцеобразное строение молекулы бензола, увидев во сне змею, кусающую себя за хвост. На фоне этой «пустоты» сознания и эмоций вдруг возникает «зарево». Все вокруг — ив голове, и в мыслях, — будто бы подсвечено теплым, слабым светом. Или ярко озарено. Но свет только в пустоте, которая в человеке или в которой он сам. Это озарение бывает и слепящей вспышкой, и шаром света, и, наоборот, чем-то темным. Всегда озарения кажутся краткими, не дольше секунды. При вспышке вдруг становится видно новое, искомое решение. Оно, как странным образом визуализированное понятие, как зримая истина, может быть в виде сложной геометрической фигуры или как торт с очень сложными нежными элементами. Каждый элемент — это фрагмент решения. Или как вид старинного замка с высоты птичьего полета. Или как что-то пронзительно ясное, но невыразимое сразу словами. И тут же радостное ощущение: «Вот оно! Новое! Удивительное решение! Все встало на свои места. И это ведет меня намного дальше, чем мечталось домыслить, когда логически искал решение». Радость, ликование, счастье открытия, решения проблемы длятся секунды. Друзья и современники Вольфганга Амадея Моцарта описали, как гениальный композитор рассказывал, что после долгих творческих поисков засыпал и во сне видел и слушал все свое музыкальное произведение, как огромный, изощренно красивый торт, все фрагменты которого был одновременно видимы и все звучали [Шулер Д., 1965]. Но эта открывшаяся «фигура» только как бы увидена, а рационально еше не осознана; понятна, но не понята. 5. Несмотря на это, возникает полнейшая уверенность в точности, верности, истинности внезапно открывшегося решения, долго мучившей проблемы. Нет места ни малейшему сомнению. При этом без колебаний отвергаются все остальные, предполагавшиеся варианты решений теперь уже решенной проблемы. Включается и двигательная ажитация: человек вскакивает, ходит, смотрит в разные стороны, но внутренним взором рассматривает с разных сторон «фигуру—решение-истину». Это длится 5-15 с, минуту или дольше. Хочется поделиться новым знанием с кем-либо, рассказать и излить свою радость. Субъект эмоционально (и путано) говорит с присутствующими сослуживцами, звонит по телефону научному руководителю или же близкому другу. Тут субъект вдруг понимает, что пока метался в счастье, не успел «разглядеть», понять и запомнить открывшееся решение, истину. А открытие, не запечатленное, рассудочно неосмысленное, блекнет, рассеивается. Недоумение и сильное огорчение накатывают на творца (и длятся минуты). Субъект-творец начинает вспоминать: «Ведь было же, было решение, открытие истины долгожданной». И видит только крохи, только части той «фигуры-решения».
И сомнения в душе: «Может быть, пригрезилось? Была лишь иллюзия счастливой находки?» С отчаянием, верой и надеждой творец как бы складывает еще остающиеся в сознании элементы открывшейся «фигуры», пытаясь воссоздать ее. Долго, уже отрешившись от посторонних мыслей, от людей, вновь он проходит путями интеллектуальных напряжений, что привели его к озарению. И даже логически домысливает недостающие «детали» воссоздаваемого открытия. Непреклонными усилиями ума начинает складываться та озаренная вспышкой вдохновенного сознания и ускользавшая от него «фигура—решение—истина». 12. Наконец, находка воссоздана, как разбитая чашка, когда все ее кусочки и большие, и маленькие, и незаметные, но очень важные для целостности — все сложены. Но они не склеенные, а слились в единую «фигуру-истину». Она уже не сверкает, не ослепляет, а стоит перед внутренним взором ее творца рационально осмысленная. Она рождает, стойкий мягкий эустресс — подарок самому себе за талант и усердие, принимаемый им с никогда неудовлетворяемым счастьем искателя-творца. При повторных креативных озарениях наученный огорчительным опытом творец старается сразу запомнить содержание открытия, не отвлекаясь экстазом, эустрессом. Бывают и совершенно иные структуры инсайта. Счастье (эустресс) инсайта подобно оргазму, но наши попытки сравнивать его с сексуальным оргазмом наталкивались на решительный протест людей, испытавших инсайт: «Да, оргазм, но никакого отношения к сексу инсайт не имеет», «Женщины воодушевляют меня как автора-творца, но инсайт — это лично мое открытие», «Радость озарения, если это и оргазм, то не сексуальный... и с гомосексуальностью он тоже не связан. Инсайт — это от Бога». Действительно, непостижимость инсайтного озарения и вместе с тем яркость, «очевидность», неожиданность его вторжения в сознание воспринимаются многими инсайтными творцами как божественное ниспослание от Высшего Творца. Раз пережитый эустресс инсайта движет испытавших его к дальнейшему творчеству. Счастье озарения делает оправданными муки творчества и душевные траты, обидное непонимание компилятивными и прожективными собратьями-творцами. Творческое прозрение — комплексное ощущение, клубок чувств, но его не описать словами. Выдающийся физик Альберт Эйнштейн рассказывал психологу М. Вертгеймеру о своих открытиях теории относительности: «Эти мысли возникли не в какой-то вербальной форме. Я вообще очень редко думаю словами. Приходит мысль, а потом я могу попытаться выразить ее словами» [Вертгеймер М., 1987, с. 263]. Непостижим алгоритм инсайта, как тайна философского камня, ради которого жертвовали всем, ибо все остальное влечет меньшим счастьем. «Я не уверен, — рассказывал Эйнштейн, — можно ли действительно понять чудо мышления» [там же, с. 262]. И все же на путях изучения дивергентного (ширящегося, расходящегося) мышления, прорывающегося на неясные просторы бытия, приоткрываются тайны ресурсов креативности [Дорфман Л.Я., 2002, с. 89-120].
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Пароксизм творческого прозрения (инсайт)» з дисципліни «Психологія стресу. Психологічна антропологія стресу»
