Одним из проявлений нормативной природы конфликтов является сущест вование особых правил конфликтного взаимодействия. Правила в данном случае представляют собой систему представлений участников конфликта о «правильном» поведении, которые определяют ло гику развития конфликтной ситуации, т. е. характер и последовательность действий, осуществляемых ее участниками. Правила принимаются участника ми за нечто «само собой разумеющееся» и потому далеко не всегда рефлекси- руются ими. Тем не менее мы с легкостью употребляем выражения «действо вать по правилам», «вести себя не по правилам», «играть по своим правилам» и т. п. Существование скрытых правил в развитии социальной ситуации часто уподобляют тому, как в построении речи мы используем такие грамматические правила, которых не знаем и даже не подозреваем об их существовании. Концепты социальных правил используются в социальных науках для идентификации и анализа схем коллективного поведения. Интерес к ним проявляется в различных областях науки: Витгенштейн рассматривал языки как системы правил; Пиаже изучал правила игр у детей; Леви-Строс описы вал первобытные общества через системы правил, лежащих в их основе; Хом- ский интерпретировал структуру языка в терминах правил грамматики; Харре Глава 8. Конфликтное взаимодействие 2 9 3 и Секорд показали, что большая часть человеческого поведения направляет ся правилами (Argyle, Furnham, Graham, 1981, p. 126). В отечественной психологической науке понятие «правила» не получило самостоятельного статуса. Обычно оно используется как синоним понятия нормы, тогда как последнее часто определяется именно через правила. На пример, «Философский энциклопедический словарь» определяет социаль ную норму как «общепризнанное правило, образец поведения или действия» (1983, с. 441). (Напомним, что и само латинское слово norma означало руко водящее начало, правило, образец ). Р. Харре, поясняя природу правил, указывает, что «правила определяют условия, в которых действие должно происходить и каким должно быть это действие, а также устанавливают модальность социального императива. Они проясняют, является ли действие как акт необходимым, желательным, обяза тельным и т. д.» (Нагге, 1984, р. 308). Созвучно этому, Аргайл, Фюрнхам и Грахам предлагают понимать под правилами «поведение, которое члены группы полагают обязательным, недо пустимым или возможным к исполнению в определенной ситуации или кате гории ситуаций» (Argyle, Furnham, Graham, 1981, p. 126). Авторы неслучайно вводят в определение «групповой» фактор, поскольку правила имеют соци альную природу, создаются и поддерживаются группами. А. Щюц подчеркивает, что повседневная жизнь почти целиком состоит из рациональных, понятных, предсказуемых действий. Лучшее доказательство этого — согласованное протекание самых сложных социальных взаимодейст вий. Объяснение этой повседневной рациональности, по Щюцу, следует ис кать в ориентации индивидов на социально одобряемые групповые стандар ты, правила поведения (нормы, обычаи, навыки и т. п.). Л. Г. Ионин проводит, на наш взгляд, совершенно обоснованную парал лель между рассуждениями А. Щюца и тем, что М. М. Бахтин называл жанра ми общения. В состав каждого из них включается типическая ситуация его осуществления, предполагаются типические мотивы (соответственно, и ти пическая экспрессия), типический стиль (выражающийся в типическом от ношении средств и целей), типическая композиция (начало, происхождение и завершение действия) и, наконец, типические участники (Ионин, 1994, с. 187). Системы правил могут порождать особые социальные ритуалы. По мне нию Харре, последовательность социальных действий может интерпретиро ваться как ритуал, если для достижения результата те или иные действия должны повторяться в одной и той же форме, в том же порядке в каждом слу чае. Он ссылается в качестве примера на процедуру присуждения Оксфорд ской степени, ритуал которой может быть разложен на отдельные элементы (Харре называет их rites) — «говорение», «хождение», «касание» и т. д., поря док и последовательность которых контролируются соответствующими регу лятивными правилами, определяющими, что идет первым, что за чем и т. д. (Нагге, 1984). Харре приводит простой критерий выявления существующих правил: реакция на «неправильность». Если она трактуется как нарушение 2 9 4 Часть II. Феноменология конфликтов и в отдельных случаях даже возможны санкции за это нарушение — значит, понимание регулятивных механизмов этого действия должно осуществлять ся через концепт правила; если же эта «неправильность» воспринимается как «неверное срабатывание» — речь идет о законах функционирования естест венных механизмов. В качестве основных методов выявления и исследования правил разные авторы называют традиционные методы наблюдения, интервьюирования и анкетирования, а также изучение разнообразных документальных источни ков (правил этикета, церемониалов, инструкций и любых других описаний порядка коллективных действий). Дополнительные представления о прави лах могут быть получены при изучении конформного поведения и разнооб разных ситуаций нарушения правил. (Добавим к этому — и конфликтов.) Плодотворным как в изучении самих правил, так и в понимании природы социальных ситуаций в целом является анализ случаев их нарушения. Это, в частности, стало одним из главных методических принципов в работах эт- нометодологов, известных своими экспериментами по «взрыванию», наруше нию нормального протекания обычных социальных ситуаций взаимодействия, что позволяет, по их мнению, обнаружить правила, которыми руководству ются участники ситуации, принимая их за нечто само собой разумеющееся. Строя свои эксперименты, Гарфинкель исходил из того, что «возникающее дезорганизованное взаимодействие должно было сказать нам кое-что о том, как привычно и рутинно возникают и поддерживаются структуры повседнев ной деятельности» (цит. по: Ионин, 1979, с. 145). Приведем один из примеров экспериментов Гарфинкеля, описанных Л. Г. Иониным. Субъект. Привет, Рэй! Как поживает твоя девушка? Экспериментатор. Что значит: как поживает? Что ты имеешь в виду? Здоровье физическое или состояние духа? Субъект. Ничего не имею... Спрашиваю, как поживает... Что с тобой происходит? (Смотрит удивленно.) Экспериментатор. Ничего. Так объясни все же, что ты имеешь в виду? Субъект. Ладно, брось... Как дела на факультете? Экспериментатор. Что значит: как дела? Субъект. Ты сам понимаешь, что это значит. Экспериментатор. Но я действительно не понимаю. Субъект. Что с тобой? Ты нездоров? В этом эпизоде экспериментатор действует «не по правилам», в связи с чем реакция «наивного испытуемого» вполне характерна: в своих ответных репликах он дважды повторяет «Что с тобой?», явно испытывая чувства не доумения, смущения, а в другом примере Гарфинкеля и раздражения. Тот же принцип «разрушения ситуации» с помощью замены одних правил на другие использован в известном отечественном фильме «Операция Ы и другие при ключения Шурика», когда герой, сдающий экзамен, просит у профессора раз решения взять второй билет, затем берет еще, говорит профессору: «Себе», — Глава 8. Конфликтное взаимодействие 2 9 5 тот тоже начинает брать билеты и т. д. Правила поведения на экзамене посте пенно заменяются правилами карточной игры, что и создает комический эф фект. «Разрушение ситуации» может достигаться и использованием невер бальных приемов, например нарушением в ходе беседы привычной дистан ции. В любом случае происходит одно и то же: что-то идет «неправильно», не так, как ждет субъект, а это означает, что у него есть свое представление о «правильном» поведении, а также соответствующие ожидания этого поведе ния. Это и является одним из главных результатов проведенных Гарфинке- лем экспериментов. Причины нарушения правил могут быть различными. М. Аргайл и Г. Гинс- бург по результатам своих исследований систематизируют их следующим об разом: эгоистические, антисоциальные мотивы; игнорирование правил или условий их применения; желание казаться оригинальным; сознательные по пытки улучшить процедуру; некомпетентность вследствие забывчивости или оплошности; некомпетентность вследствие физиологических факторов (на пример, опьянение или усталость) или иррациональные мотивации (напри мер, болезненная патология в поведении); ситуационные факторы (неопре деленность ситуации или противоречие между применяемыми правилами) (Argyle, Furnham, Graham, 1981, p. 139). В другом исследовании тех же авто ров изучались возможные типы реакций на нарушение правил и были выде лены такие, как смех, смущение, раздражение, напряжение и др. Приводившиеся до сих пор примеры правил касались регулирования от дельных действий и взаимодействия участников ситуации, их вербальной коммуникации и т. д. Особый интерес у нас вызывает возможность существо вания правил, регулирующих последовательность актов взаимодействия в социальных ситуациях. Сам по себе факт неслучайного порядка протекания событий зафиксирован в исследованиях (Patterson, Moore, 1979). Понятно, что каждая социальная ситуация содержит определенный набор отдельных актов социального поведения. Аргайл, Фюрнхам и Грахам предлагают имено вать их элементами социальных ситуаций и рассматривать как шаги, исполь зуемые для достижения целей ситуации. Ими же было проведено исследование, направленное на изучение степени универсальности «репертуара» элементов социальной ситуации. Они наблю дали разнообразные ситуации (поведение маленьких детей, семейное взаимо действие, совещание и переговоры, взаимодействие между доктором и паци ентом, поведение в школьном классе, психотерапевтическое интервью). Все эти ситуации описывались ими по нескольким параметрам: используемые вербальные категории, содержание речевых высказываний, невербальные коммуникации и действия (физические, телесные). Однако полученные ре зультаты скорее разочаровывают. Вербальные категории Бейлса оказались приложимы, но не всегда полезны для описания социальных ситуаций; вер бальное содержание варьировало настолько, что кажется маловероятным найти общий набор категорий для их описания; невербальные коммуника ции, наоборот, оказались весьма схожи во многих ситуациях, утрачивая тем 2 9 6 Часть II. Феноменология конфликтов самым ситуационную специфичность; физические действия также варьиро вали, но вследствие своей повторяемости могли быть описаны при помощи ряда категорий (Argyle, Furnham, Graham, 1981, p. 197). В еще одном исследовании Дж. Грахам, М. Аргайла, Д. Кларка и Г. Мак свелла изучались четыре типа ситуаций («вечер дома вдвоем с супругом», «посещение вашего постоянного врача», «спортивные занятия с другом того же пола», «первая встреча с человеком противоположного пола, которого вы находите привлекательным»). Авторы пытались выделить общие сегменты поведения, из которых состоят эти ситуации. Однако результаты вновь показа ли, что элементы действий весьма разнообразны, а повторяющиеся и, следо вательно, важные для всех ситуаций элементы скорее относятся к чувствам. Таким образом, попытки найти универсальные принципы протекания со циальных ситуаций, некую «грамматику», общую для всех ситуаций, трудно считать увенчавшимися успехом. Наша задача имеет более ограниченный характер. Поскольку предметом нашего внимания является один из видов социальных ситуаций — кон фликтные ситуации, попытка исследования правил их протекания казалась нам более реальной. Если «правила конфликта» существуют, то при всем разнообразии и уникальности конкретных ситуаций в их динамике должно обнаруживаться нечто типичное и повторяющееся, основанное на норматив ных представлениях участников конфликта о правилах их взаимодействия. На наш взгляд, в рамках конфликтного взаимодействия могут быть выделе ны такие его аспекты, которые наиболее адекватно описываются именно с по мощью понятия правил. Существование правил последовательности действий в конфликтных си туациях стало предметом специально проведенного нами исследования. В ка честве материала использовались описания конфликтных ситуаций. Осно ванные на реальных записях участников конфликтов, они были «отредактиро ваны» нами за счет исключения деталей, сюжетных подробностей, личностных характеристик и других элементов так, что фактически осталась лишь «го лая» схема действий участников конфликтной ситуации, состоящая из не скольких элементов, в текстовом выражении — из нескольких предложений. Каждое из них записывалось на отдельной карточке, и первое помечалось но мером один. Все остальные предъявлялись вместе. Задание для испытуемых было простым: расположить карточки-элементы ситуации в логической по следовательности естественного хода событий, отметив против каждого вы бора процент субъективной уверенности в его правильности. Приведем пример такого задания. 1. Дети шумят в классе. 2. Учительница наказывает ребенка. 3. Ребенок жалуется маме на несправедливость. 4. Мама идет к учительнице. 5. Мама и учительница обсуждают ситуацию. Глава 8. Конфликтное взаимодействие 2 9 7 6. Мама идет к директору. 7. Директор вызывает учительницу к себе. 8. Учительница объясняет ситуацию директору. 9. Директор, мама и учительница обсуждают ситуацию. На первом этапе предъявлялись две ситуации разного содержания (произ водственный и школьный конфликты) с одной и той же «размерностью» — количеством «шагов» развития ситуации (использовались ситуации с пятью шагами). Результаты были однозначными. Оказалось, что испытуемые (ими были профессиональные психологи со стажем, начинающие психологи-студен ты, педагоги и лица с высшим образованием, не имеющие отношения к пси хологии, — всего 15 человек) практически безошибочно выстраивают после довательность элементов конфликтных ситуаций. Полученные нами данные подтвердили аналогичные результаты Аргайла, Фюрнхама и Грахама, при шедших к выводу, что у людей имеется хорошо развитая интуитивная идея порядка следования. Нам не хотелось приписывать полученный результат простоте задания. Поэтому на следующем этапе по тому же принципу были созданы схемы кон фликтных ситуаций с 7- и 9-шаговыми последовательностями, и эксперимент был повторен. Полученный близкий результат позволил еще раз повторить эксперимент, но отличием этого третьего этапа было то, что в элементы си туации были включены компоненты, связанные с аффективными проявле ниями участников конфликта: например, а) «Ребенок переживает, что с ним поступили несправедливо», б) «Мама переживает, что с ее ребенком поступи ли несправедливо», в) «Учительница переживает, что ее действия считают несправедливыми». Включение этих аффективных компонентов существенно повлияло на ре зультат, поскольку участники эксперимента испытывали явные затруднения с их локализацией в пространстве конфликтной ситуации. Рассмотрим в качестве примера результат, полученный при использова нии вышеприведенного текста конфликтной ситуации. В целом выстраива ние 5-, 7- и даже 9-шаговой последовательности действий в данной ситуации не вызывало трудностей у экспертов. Присоединение к девяти карточкам еще трех с указанием на переживания участников конфликта («а», «б» и «в») из менило картину. Наблюдение за поведением экспертов показало, что «кар точки-переживания», вызывая затруднение, часто откладывались до тех пор, пока из «карточек-действий» не выстраивалась общая картина. Затем наши респонденты пытались «встроить» в эту картину «карточки-переживания». В табл. 8.8 приведены результаты этого этапа работы. Элементы, отражаю щие переживания участников конфликта, оказались его «плавающими» ха рактеристиками: их «встраивание» в общую схему ситуации явно вызывало затруднения, связанные с выбором места этих элементов в общей логике раз вития событий, а принятое решение допускало разные варианты (даже у од-2 9 8 Часть II. Феноменология конфликтов ного и того же человека, так как иногда ответы не были однозначными и имели характер «либо-либо»). Судя по полученным результатам, большая вероят ность, однако, приписывается предшествованию переживаний участника кон фликта его действиям. Например, вероятность размещения элемента «а») «Ребенок переживает, что с ним поступили несправедливо» перед элемен том «3») «Ребенок жалуется маме на несправедливость» равна 0,70, а после него — 0,29 (как сказал один из испытуемых, «сначала переживают, а потом действуют»). Впрочем, хотя и с меньшей вероятностью, но допускается и об ратная последовательность событий (реплика другого испытуемого: «Что же переживать заранее, ведь все еще можно уладить!»). Таким образом, полученные нами результаты позволяют прийти к выводу о существовании у человека представлений о «естественной логике событий» в конфликтных ситуациях. Эти когнитивные схемы особенно отчетливы в том, что касается логики последовательности действий участников конфлик та и менее устойчивы в приписывании логики аффективным аспектам взаи модействия участников конфликтной ситуации. Рассмотрим еще одну иллюстрацию к сказанному. Одно из наших иссле дований имело своей целью проверку гипотезы о наличии у людей типовых представлений о стратегии поведения в конфликтах. В опросе участвовали инженерно-технические работники (всего 160 человек). Респондентам пред лагались ситуации, содержание которых не раскрывалось и которые фактиче-Глава 8. Конфликтное взаимодействие 2 9 9 ски обозначали только характер должностных отношений с противостоящей стороной. Приведем конкретный текст задания. 1. Предположим, что у вас с кем-то из ваших коллег возник деловой спор и вы убеждены в своей правоте, но знаете, что человек, с которым вы поспорили, ни за что не уступит. Как вы поступите? А. Буду отстаивать свою точку зрения во что бы то ни стало. Б. Махну рукой и уступлю. 2. Предположим, что при предъявлении вами обоснованных требований к подчи ненному он пошел на обострение отношений, и в силу этого между вами возник ла конфликтная ситуация. Как вы поступите в этом случае? А. Лучше пойду на обострение ситуации, но от своего не отступлю. Б. Считаю, что в этом случае лучше сгладить ситуацию любым способом, но не допускать развития конфликта. 3. Предположим, что у вас возник деловой спор с руководителем, рискующий пере расти в конфликтную ситуацию. Как вы поступите в случае, если убеждены в своей правоте? А. Буду отстаивать свою точку зрения. Б. Махну рукой и уступлю. Мы предполагали, что в условиях неопределенности предъявляемых си туаций выбор той или иной альтернативы поведения будет обнаруживать «типовое» представление о «правильном» взаимодействии в подобных ситуа циях. По результатам данного опроса проявили готовность отстаивать свою точку зрения в случае конфликта с руководителем 78,8% респондентов, в слу чае конфликта с коллегой — 75,0% и в случае конфликта с подчиненным — 56,2% опрошенных. Следующий блок вопросов касался возможности использования формаль ных способов разрешения ситуации. Вопросы были сформулированы следу ющим образом: Если у вас возник затяжной конфликт с непосредственным руководителем и вы считаете, что правота на вашей стороне, обратитесь ли вы за помощью к выше стоящему руководителю, если не видите другого выхода? А. Обращусь, если другого выхода нет. Б. Нет, не обращусь, потому что считаю это недопустимым. Аналогично были сформулированы вопросы относительно ситуаций кон фликта с коллегой или подчиненным. Как и в предыдущем случае, мы не за трагивали вопроса о предмете спорной ситуации, а ориентировались на выяв ление нормативных представлений о правилах поведения в тех или иных условиях. Результаты показали следующее. Обратиться к вышестоящему руководи телю в случае конфликта с руководителем считали возможным 53,8% опро шенных, в случае конфликта с коллегой — 40,5% и в ситуации конфликта 3 0 0 Часть II. Феноменология конфликтов с подчиненным — 25,3% респондентов. В этих результатах отчетливо прояви лись тенденции к выбору определенных стратегий поведения независимо от содержания конфликта (в данном случае неизвестного), но в явной зависи мости от характера должностных отношений с противостоящей стороной. Приведенные примеры свидетельствуют о наличии у опрошенных «типо вых» представлений о правилах взаимодействия в конфликтах. Выбор стра тегии поведения отчетливо варьирует в зависимости от характера должност ных отношений с партнером, т. е. у респондентов существуют разные представления о правилах действий в ситуациях конфликта с руководителем, коллегой и подчиненным. Еще одна иллюстрация, взятая из наших исследований, касается уже не общей логики развития конфликта, но отдельных его правил. Нашим экспер там (12 человек из общей выборки инженерно-технических работников) на этот раз предлагались однотипные схемы конфликтных ситуаций (в виде тек стов) с разными последовательностями действий участников конфликта. Приведем конкретный пример. В одной из ситуаций подчиненный узнает, что, несмотря на состоявшийся у него с непосредственным руководителем разговор, руководитель все же принял решение, которое не устраивает подчи ненного. Он идет к руководителю и обсуждает проблему. Им вновь не удает ся договориться, и подчиненный обращается к вышестоящему руководителю. В другом варианте при той же завязке подчиненный сначала идет к выше стоящему руководителю, а затем к непосредственному. В других предъявляв шихся ситуациях варьировалась последовательность использования офици альных способов решения проблемы (отдать распоряжение или приказ) и неформальных попыток договориться. Задание экспертам состояло в том, что они должны были оценить правильность действий участников конфлик та, при этом специально оговаривалось, что речь идет не об эффективности предпринимаемых ими шагов, но об их «правильности» с точки зрения соот ветствия тому, что «принято», «как это делается». Оказалось, что и здесь мнения наших респондентов совпадают относи тельно правил последовательности шагов. Так, в вышеприведенных ситуаци ях респонденты указывали, что правила требуют предварительного обраще ния к непосредственному руководителю (даже если именно от него исходит неудовлетворяющее решение и шансы договориться с ним невелики), а затем к вышестоящему; что предварительно надо действовать неформально, пы таться «договориться по-дружески», а затем уже действовать «по букве зако на». Таким образом, и результаты данного исследования иллюстрируют тот факт, что в конфликте могут быть выделены определенные правила поведе ния его участников. Проведенный в данном разделе анализ позволяет подтвердить предположе ние о том, что взаимодействие в конфликте характеризуется наличием пра вил, которые, с учетом традиции использования соответствующих концептов, в социальных науках понимаются как система представлений участников конфликта о «правильном» поведении. Проведенное экспериментальное ис-Глава 8. Конфликтное взаимодействие 3 0 1 следование подтвердило гипотезу о наличии у человека представлений о по следовательности действий в конфликте, о «естественной логике событий». Другое исследование выявило существующую зависимость между выбо ром стратегии своих действий участниками конфликта и должностными от ношениями с партнером (независимо от содержания конфликта), что указы вает на наличие разных правил взаимодействия в ситуациях конфликта с руководителем, коллегой, подчиненным. Таким образом, проведенные теоре тические и эмпирические исследования позволили продемонстрировать су ществование системы правил, определяющих логику конфликтного взаимо действия, и проиллюстрировать это положение данными о наличии у людей представлений о характере и последовательности действий в конфликтных ситуациях.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Правила взаимодействия в конфликтных ситуациях» з дисципліни «Психологія конфлікту»
