Исследование конфликтов в школе показало наличие существенных расхож дений между представлениями учеников и учителей о причинах возникаю щих между ними разногласий. Так, с точки зрения учеников, основные причи ны их конфликтов с учителями сводятся к оскорблениям со стороны учителя, его нетактичному поведению; отсутствию объективности в оценке знаний учеников; завышенным требованиям. По мнению учителей, основные причи ны их конфликтов с учениками связаны с нарушениями дисциплины на уро ках, плохим выполнением домашних заданий; нездоровыми отношениями в классе. Нетрудно заметить, что каждый из участников видит причины воз никающих конфликтов в противостоящей стороне и возлагает на нее ответст венность за их разногласия. Тенденция педагогов возлагать ответственность за возникающие конфлик ты на учеников обнаруживает явную связь со стажем работы учителя: она оказалась самой высокой в группе молодых учителей со стажем работы до 5 лет; далее, в группе учителей со стажем от 6 до 10 лет наблюдается ее ослаб ление; и наконец, среди педагогов со стажем свыше 10 лет эта тенденция вновь возрастает, причем с заметным увеличением количества негативных суждений в адрес учеников. Для молодых учителей возложение ответствен ности на ученика скорее всего есть форма ухода от признания собственного неумения строить взаимоотношения, решать педагогические задачи и разре шать возникающие проблемные ситуации. Перенос ответственности за кон фликты на учеников у учителей со стажем работы более 10 лет связан, воз можно, с тенденцией к деформации профессионального самосознания. Полученный результат — возложение ответственности за конфликт на «другого», равно как и наделение его «плохими» чертами, — типичен для изуче ния перцептивных явлений в конфликте. Напомним, что в типовой модели эт нической ситуации, выявленной Т. ван Дейком, участники — «Мы» и «Они» — наделяются разными характеристиками. «Мы» — «положительные, вежли вые, всегда помогающие, терпимые»; «Они», «иностранцы» — «отрицатель ные, опасные, доставляющие беспокойство и т. д.» (ван Дейк, 1989, с. 184). Исследование межличностного оценивания в условиях конфликта показало, что в ситуации конфликта оценка выступает в форме простого перечисления Глава 8. Конфликтное взаимодействие 2 7 9 негативных качеств, приписываемых оцениваемому. Использованная мето дика репертуарных решеток позволила продемонстрировать, что в состоянии конфликта оценивающий склонен выносить своему оппоненту заве домо негативные, крайние оценки по всем основным показателям, максимально противопоставлять его хорошему знакомому и не соотносить с собой. В социаль но-психологических терминах это соответствует вытеснению оппонента в катего рию «Они» и противопоставлению «Мы», со всеми вытекающими последствиями (Конфликт в конструктивной психологии, 1990, с. 108). Описанные результаты совпадают с нашими данными. В одной серии из собранных нами конфликтных ситуаций мы просили наших респондентов включить характеристики участников конфликта в описание (не давая ника ких дополнительных инструкций). В тех случаях, когда описывались ситуа ции, участниками которых являлись они сами, мы получали характеристики «Я» и «Он/Она». Анализ этого материала показал следующее. Характеристики участников конфликта содержали их ролевые позиции («мать — дочь», «ученик — учи тель», «заведующая детским садом — музыкальный работник») в 100% описа ний, социально-демографические данные — указания на пол участников ситуа ции, возраст (в 70-100% описаний), семейное положение (32,5%), образование (25,0%). Различий между описаниями «Я» и «Он/Она» по этим параметрам практически не было. Из психологических составляющих образа «другого» лишь 25,0% от общего числа имеют позитивный или нейтральный характер («энергичный», «прин ципиальная», «рациональная», «сдержанная» и т. д.). Все остальные содержат выраженные негативные оценки. Они могут (с известной долей условности) быть разделены на следующие категории: характеристики эмоционального поведения («вспыльчивая», «эмоционально холодная», «нервный» и т. д.) — 31,2%; указания на эгоистические черты характера и поведения («не признает позиции другого», «из любых ситуаций старается выйти "сухой", переложить ответственность на другого» и т. д.) — 14,6%; осуждаемые привычки («любит власть», «любит деньги» и т. д.) — 11,5%; коммуникативные проблемы («не очень разговорчивая», «несколько отстраненная» и т. д.) — 9,3%; плохие отно шения с окружающими («ее больше боятся, чем уважают» и др.) — 6,2% и указания на внешние недостатки («внешне непривлекательная») — 3,1%. В противоположность «другому» психологические характеристики «Я» имеют откровенно позитивный характер: «общительная», «доброжелатель ная», «веселая», «умная», «интересная», «широкий круг общения и интере сов», «спокойная», «любит свое дело», «организатор» и др. (66,6%). Если речь идет о своих недостатках, они приводятся в форме «да... но...»: «обидчивая, но отходчивая», «вспыльчивая, но быстро отхожу», «легко теряю интерес к делу, если встречаю сопротивление», «уверена в том, что делаю в данный момент, — в связи с этим не слышу совета других, даже если не права» и т. д.; т. е. указа ние на свои недостатки каждый раз сопровождается «смягчающими обстоя-2 8 0 Часть II. Феноменология конфликтов Тайное ощущение собственной вины мы весьма предусмотрительно при крываем ненавистью, которая облегча ет приписывание вины другому. Г. Зиммвль тельствами». Эти характеристики составляют 18,5% от общего числа. Качест ва, относительно которых можно утверждать, что они содержат негативную оценку («нерасторопна», «ворчунья»), составляют лишь 7,4%. Такой же про цент высказываний может быть оценен как нейтральные. Итоги данного исследования однозначно свидетельствуют о противопоставлении участ никами конфликта «хорошего» себя «плохому» другому. Полученные результаты совпадают с аналогичными данными других исследова ний, хотя последние и весьма немногочислен ны. Однако мы хотели бы интерпретировать факты известного противопоставления «Я — другой» (так же как и «Мы — Они») как стремление к обоснованию своей позиции за счет обесценивания позиции «плохого» другого. Тем самым это противопоставление выполняет своеобразную защитную функцию. В одном из наших исследований врачам и медсестрам задавались вопросы, направленные на оценку основных причин разногласий, возникающих между ними. В результате были получены данные (табл. 8.5), свидетельствующие о тенденции приписывать ответственность, по крайней мере, за часть возни кающих разногласий особенностям «другой» группы. Так, каждый третий врач (35,3%) усматривает причину разногласий врачей и медсестер в склон ности последних вмешиваться в работу врача, с чем согласны единицы из числа медсестер (1,7%). Большинство врачей (58,8%) связывают эти разно гласия с недостаточной квалификацией, ошибками в действиях медсестер, такой же позиции придерживается всего лишь 10,2% медсестер. В то же вре мя указывают на личные недостатки врачей, низкую культуру их поведения 45,8% опрошенных медсестер и всего лишь 11,8% врачей. Таблица 8.5. Основные причины разногласий во взаимоотношениях врачей и медсестер (в процентах к числу ответивших) Причины разногласий Общая плохая организация труда Нечеткое распределение обязанностей врачей и медсестер Склонность врачей вмешиваться в работу медсестер Недостаточная квалификация врачей Личные недостатки врачей, низкая культура их поведения Склонность медсестер вмешиваться в работу врачей Недостаточная квалификация медсестер Личные недостатки медсестер, низкая культура их поведения Врачи 35,3 64,7 23,5 41,2 11,8 35,3 58,8 17,6 Медсестры 42,4 52,5 11,9 20,3 45,8 1,7 10,2 10,2 Полученные результаты подтверждаются ответами и на многие другие во просы. Например, на вопрос: «Насколько объективно руководители относят-Глава 8. Конфликтное взаимодействие 2 8 1 ся к проблемам, возникающим во взаимодействии между врачами и медсест рами, если между ними возникает конфликт?» 55,9% медсестер ответили, что «всегда в конце концов виноватой оказывается медсестра», тогда как среди врачей ни один не дал подобного ответа. 11,8% врачей уверены в том, что «всегда в конце концов виноватым оказывается врач», и ни одна медсестра не разделяет этого мнения. Ответы на другие вопросы того же типа (предпола гавшие оценку различий между группами по условиям деятельности, трудно стям работы, вниманию руководства и др.) дали аналогичный результат. В целом эти данные легко объяснимы в рамках известного в социальной психологии феномена «ингруппового фаворитизма», связанного с предпочте нием своей группы и соответствующей тенденцией к пристрастной интерпре тации фактов. Что же касается вопросов, непосредственно связанных с конфликтными ситуациями, то ответы на них отражают тенденцию возлагать ответствен ность за возникающие конфликты на другую сторону: это «они» создают кон фликты своими неправильными действиями, ошибками, личными недостат ками и т. д.; если же при разрешении конфликтов допускаются несправедли вости, то ущемленными оказываемся «мы». Тот же результат получен нами в рамках выполненного в 1990 году ком плексного социологического и социально-психологического исследования социально-производственных условий крупного промышленного предпри ятия в Средней Азии в связи с осложнением социальной обстановки и воз никновением предзабастовочной ситуации в одном из его подразделений. Среди прочего нами было проведено интервьюирование как руководителей данного подразделения (одного из горных карьеров), так и руководства всего промышленного комбината. Его данные показали, что эти две группы руко водителей склонны по-разному интерпретировать причины сложившейся ситуации. Руководители самого подразделения считали, что она является результатом непосредственного неблагоприятного воздействия объективных факторов — условий труда, его организации, недостатков в стимулировании труда и др., которые в результате порождают и неудовлетворенность людей работой, и требования с их стороны, провоцирующие увеличение напряжен ности и конфликтности. В высказываниях и оценках ситуации опрошенными руководящими работниками комбината происходящие события интерпрети ровались в контексте субъективных факторов — позиции непосредственного руководства филиала — преследовании ими своих индивидуальных личных целей, влияния отдельных лидеров и т. д. Тем самым, по мнению вышестоя щего руководства, ответственность за создавшуюся сложную ситуацию в под разделении несет непосредственное руководство, а по мнению последнего, де ло в тех аспектах организации труда, на которые оно не может иметь влияния и за которые отвечает общее руководство комбината. Таким образом, результаты разных исследований подтверждают, что ти пично образы «другого» пристрастны и отражают тенденцию к возложению ответственности за конфликт на «другого» и наделению его «плохими» чер-2 8 2 Часть II. Феноменология конфликтов тами, с помощью чего обесценивается его позиция и усиливается своя. Тем самым противопоставление «Я — Другой» (как и «Мы — Они») выполняет защитную функцию.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «В возникновении конфликта всегда виноват другой?» з дисципліни «Психологія конфлікту»
