Нерассудительный человек часто вступает в противоречие с самим собой и не замечает этого противоречия. Вот пример из шекспировской «Двенадцатой ночи»: Шут говорит своей госпоже Оливии: « — Хотите, я Вам докажу, что Вы глупое создание. Оливия отвечает: — Попробуйте. — Добрейшая мадонна, о чем ты грустишь? — Добрейший шут, о смерти моего брата. — Я думаю, душа его в аду, мадонна. — Я знаю, что душа его в раю, шут. — Тем более глупо, мадонна, грустить о том, что душа Вашего брата в раю. Ха-ха-ха!.. Убе-ди-те глупое создание, господа!» Оливия по достоинству оценила эти рассуждения своего шута. Есть люди, которые не любят рассуждать и даже кичатся своей нерассудительностью, не стесняются противоречить се-бе, говорить парадоксами. Встречаются такие и среди философов. Н. А. Бердяев, на-пример, ставил интуицию выше рассудка. Каждую свою мысль он лепил как отдельную самостоятельную вещь. Он, кстати, и не скрывал того, что не способен рассуждать. В ав-тобиографии “Самопознание” читаем: “мое мышление интуи-тивное и афористическое, в нем нет дискурсивного развития мысли. Я ничего не могу толком развить и доказать” (стр. 92). Таким был и Ф. Ницше. Он сразу лепит всё, что приходит на ум и непременно шокирующее, бьющее на внешний эф-фект. Б. Рассел по этому поводу заметил: "Ницше очень любит говорить парадоксами, желая шокировать рядового читателя. Он делает это, употребляя слова "добро" и "зло" в обычных им значениях, а потом заявляет, что предпочитает зло добру." (Рассел Б. История западной философии. Кн. 3. Новосибирск, 1994. С. 247). Ницше не аргументирует, не утруждает себя ар-гументами, а утверждает-изрекает как остроумец-иронист или мистик-пророк. К. Маркс, который считал себя учеником Гегеля, часто рассуждал как софист, софистически отождествлял противо-положности и даже оборачивал их. В одном случае он, напри-мер, говорил о “сущности человека”, что “в действительности она есть совокупность всех общественных отношений”, а в другом — об обществе, что это “сам человек в его обществен-ных отношениях”. Пойми, разберись: где человек, а где обще-ство! Маркс не очень заботился о соответствии своих мыслей друг другу. Он даже питал слабость к парадоксам. Это в ко-нечном счете его и подвело. На бумаге парадоксы выглядят красиво и даже гениально. Когда же они проводятся в жизнь, то перед практиками-исполнителями всегда возникает ситуа-ция жесткого выбора: либо-либо, либо проводить в жизнь од-ну (утвердительную) половину парадокса, либо другую (отри-цательную) половину. В итоге мы наблюдаем мозаичную кар-тину: где личность приносится в жертву обществу, а где обще-ство заботится о личности так, будто личность — младенец, не способный к самостоятельной жизни. В СССР мы постоянно наблюдали такую мозаичную картину. В марксизме путали формально-логические противоречия с диалектическими, и в результате этого возникло много пара-доксов и софистических уловок, которые приводили к грубым ошибкам и трагедиям. Это было характерно не только для марксистов. Есть такое высказывание Екатерины Медичи, матери французского коро-ля Карла IX: “С ними человечно — быть жестоким, жестоко — быть человечным” — так она сказала в оправдание резни гугенотов, устроенной в Варфоломеевскую ночь). Она обер-нула понятия. Это пример псевдодиалектики, парадоксального высказывания. То же у Шекспира: «Чтоб добрым быть / Я должен быть жесток» — говорит Гамлет. Ф. Ницше обожал язык парадоксов. Главный его труд "Так говорил Заратустра" имеет подзаголовок "Книга для всех и ни для кого". Непредубежденный читатель скажет: у человека не все в порядке с головой. И в самом деле, Ницше в большинст-ве случаев говорил абсолютно анормальные вещи, как юроди-вый. Он — певец анормального, всего, что отклоняется от нормы-середины вплоть до патологии. Вслед за Ницше и другие философы стали злоупотреблять парадоксальными высказываниями. Например, О. Шпенглер, почитатель Ницше, признавался в том, что всегда принципи-ально презирал философию ради самой философии (см. Крат-кую философскую энциклопедию, с. 523). Это в ответ на уп-рек в дилетантизме. Писатели, драматурги, философы часто грешат этим способом выражения мыслей, поскольку не чувствуют, не сознают ответственности за практические последствия своих мыслей-слов. Они играют, играют порой опасно, как это делают малые дети, играющие с огнем. И ведут себя подобно детям-глупышам или подросткам-сорванцам. ———————— В отдельных случаях парадоксальные высказывания имеют определенный положительный смысл, как перчик в мясном блюде или гомеопатическая доза в лечении. Пример: сокра-товское «я знаю, что ничего не знаю» (см. об этом выше, стр. 43). Именно про такие случаи А. С. Пушкин говорил: «И Ге-ний, [парадоксов] друг». Многие ссылаются на эти слова Пушкина. или держат их в уме как нечто безусловно истинное. На самом деле, у Александра Сергеевича здесь явное художе-ственное преувеличение. Гений далеко не всегда является дру-гом парадоксов. Какой парадокс мы можем найти в Патетиче-ской симфонии П. И. Чайковского или в «Джоконде» Леонар-до да Винчи, или в законе всемирного тяготения Ньютона? Да никакого! Кстати, сам Пушкин, поставив слово «парадокс» в указанную стихотворную строку, затем зачеркнул его, оставив открытым вопрос о том, какое слово должно стоять в этом месте. Вообще указанная строка принадлежит незаконченному черновому варианту задуманного стихотворения. Вполне воз-можно, что А. С. Пушкин по зрелом размышлении вставил бы здесь другое слово. ———————— Злоупотребляющие парадоксальными высказывания-ми, в сущности, снимают с себя ответственность делать выбор, решать задачу в ту или иную сторону, принимать решение по одному варианту, как бы запирают себя в пре-делах (в темнице) мышления, не позволяют мысли выйти на простор действия. Кажется безграничной свободой — ду-мать и говорить парадоксами (думать и говорить как хочется). На самом деле, парадоксально мыслящие — крайне несвобод-ные люди. Принимая-примиряя альтернативные, взаимоис-ключающие варианты, они тем самым отвергают самую воз-можность выбирать, лишают себя и других права на выбор. Такие люди в буквальном смысле не могут судить. Допустим, они признают человека совершившим преступление и в то же время оправдывают его, ссылаясь на то, что он оказался в беде и не виноват в своем преступлении. Иллюстрацией к этому служит старая притча: К мудрецу пришли двое спорящих с просьбой рассудить их. Мудрец внимательно выслушал доводы истца и, когда тот кончил говорить, заявил ему: "Да, ты, безусловно, прав!" То-гда заговорил ответчик. Мудрец и его внимательно выслушал от начала и до конца, и потом сказал: "Ты совершенно прав!" Тут вмешалась жена мудреца. "Как это может быть, чтобы оба спорящих были правы?" — спросила она с возмущением. Мудрец подумал и сказал ей: "Знаешь что? Ты тоже права". Вот такие бывают "мудрецы". «Кто объявляет все истин-ным, тем самым делает истинным и утверждение, противопо-ложное его cобственному» — говорил Аристотель. В практической сфере нельзя вести себя парадоксальным, противоречивым образом. Когда это всё же случается, насту-пает хаос. Н. Г. Чернышевский отмечал, что непоследователь-ность в мыслях ведет к непоследовательности в поступках. У кого не уяснены принципы во всей логической полноте и по-следовательности, писал он, у того не только сумбур в голове, но и в делах чепуха. Как-то ученые проводили эксперимент с собаками: им да-вали пищу и одновременно били током. В итоге собаки бук-вально сходили с ума. Психиатр П. Б. Ганнушкин писал о людях с парадоксаль-ным мышлением:
«Больше всего шизоидов характеризуют следующие особенно-сти: аутистическая оторванность от внешнего, реального мира, от-сутствие внутреннего единства и последовательности во всей сумме психики и причудливая парадоксальность эмоциональной жизни и поведения... Эмоциональной дисгармонии шизоидов нередко соответствует и чрезвычайно неправильное течение у них интеллектуальных про-цессов. И здесь их больше всего характеризует отрешенность от действительности и власть, приобретаемая над их психикой словами и формулами. Отсюда — склонность к нежизненным, формальным построениям, исходящим не из фактов, а из схем, основанных на игре слов и произвольных сочетаниях понятий. Отсюда же у многих из них склонность к символике. Сквозь очки своих схем шизоид обыкновенно смотрит на действительность. Последняя скорее дос-тавляет ему иллюстрации для уже готовых выводов, чем материал для их построения. То, что не соответствует его представлению о ней, он, вообще, обыкновенно игнорирует. Несогласие с очевидно-стью редко смущает шизоида, и он без всякого смущения называет черное белым, если только этого будут требовать его схемы. Для не-го типична фраза Гегеля, сказанная последним в ответ на указание несоответствия некоторых его теорий с действительностью: «Тем хуже для действительности». Особенно надо подчеркнуть любовь шизоидов к странным, по существу, часто несовместимым логическим комбинациям, к сбли-жению понятий, в действительности ничего общего между собой не имеющих. Благодаря этому отпечаток вычурности и парадоксально-сти, присущих всей личности шизоида, отчетливо сказывается и на его мышлении. Многие шизоиды, кроме того, люди «кривой логи-ки», резонеры в худшем смысле этого слова, не замечающие благо-даря отсутствию у них логического чутья самых вопиющих проти-воречий и самых элементарных логических ошибок в своих рассуж-дениях. Надо добавить, однако, что при наличии интеллектуальной или художественной одаренности и достаточной возможности проявить свою инициативу и самодеятельность шизоиды способны и к чрез-вычайно большим достижениям, особенно ценным благодаря их не-зависимости и оригинальности.»
Последняя оговорка П. Б. Ганнушкина (насчет одаренных шизоидов) весьма сомнительного свойства. Люди, действи-тельно пренебрегающие логикой, ведут себя в реальной жизни неадекватно, вследствие этого несамостоятельны и не способ-ны к сложным формам деятельности, каковыми являются раз-ные виды творчества. Люди, приближающиеся к шизоидному типу — да, могут. Но ведь П. К. Ганнушкин, как психиатр, имел в виду (или обязан был иметь в виду) патологическую шизоидность. Люди, допускающие алогизм в высказываниях и действи-ях, делятся, как минимум, на две категории: на тех, кто делает это иногда и без тяжких последствий, и на тех, кто делает это часто и поэтому рискует очень многим. Первые — нормальные люди; они играют, развлекаются, кокетничают, эпатируют в меру или не совсем в меру (пример: "жизнь гнусна, но жить хорошо" — любил повторять Ролан Быков, киноартист и кинорежиссер [— из документального фильма "Мы любим тебя, Ролан!", показанного по телеканалу "Культура" 24 января 2003 г.]). Вторые — патологические типы, которые могут быть опасны для общества; их нужно лечить или держать в изоля-ции, если они безнадежны. Есть еще люди, которые балансируют на грани нормы и патологии. Например, некоторые циничные политики, созна-тельные или бессознательные провокаторы ведут себя по по-говорке "чем хуже, тем лучше". Они надеются на то, что когда станет хуже, наступит нарушение порядка, хаос и в этой си-туации они могут решить свои проблемы (как тот рыбак, ко-торый ловил рыбу в мутной воде).
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Глупость нерассудительности» з дисципліни «Цікава філософія»
