За последние 20 лет наши отношения с США в который раз проходят серьезнейшее испытание. Конечно, и в самые суровые годы холодной войны были моменты потепления этих отношений. И.Сталин «дружил» с Ф.Рузвельтом, Н.Хрущев – с Д.Эйзенхауэром, Л.Брежнев – с Р.Никсоном. Но первым коренной разворот в сторону США осуществил, конечно, М.Горбачев. Он и его окружение искренне поверили в возможность подлинного партнерства между двумя сверхдержавами в построении новой системы международных отношений, и даже безъядерного и «ненасильственного» мира. Эйфория советско-американских отношений была настолько велика, что М.С.Горбачев и министр иностранных дел СССР Э.Шеварднадзе буквально с молотка распродали все атрибуты советской сверхдержавы: пошли на асимметричные сокращения ядерных ракет средней и меньшей дальности, обычных вооружений в Европе; спешно вывели «в никуда» отборные войска из Восточной Европы; без серьезных условий допустили объединение Германии с последующим включением ее в НАТО и проч., и проч. Конечно, в тот момент СССР не только находился на излете своего могущества, но по существу начал рассыпаться. Но факт остается фактом: советские лидеры тогда пошли на беспрецедентные в истории военные и политические уступки США. Когда же стало ясно, что американцы на серьезное встречное движение не идут, эйфория сменилась разочарованием. Второй раз на эти же «грабли» завышенных ожиданий в двусторонних отношениях наступило руководство новой демократической России. Заговорили «о стратегическом партнерстве» и даже о «стратегическом союзе» между Россией и США. Многим тогда показалось, что устранение идеологического противоборства и военной конфронтации раз и навсегда положит конец противоестественному расколу мира на две социально-экономические системы, и Россия, а также другие постсоветские государства, принявшие западные либерально-демократические ценности, будут немедленно интегрированы в мировое политическое и экономическое пространство. Именно тогда, на руинах холодной войны и СССР и была провозглашена концепция партнерства. И хотя в ее продвижении в одинаковой степени приняли участие и Россия, и США, теперь уже видно, что с самого начала они вкладывали в эту концепцию разное содержание. Новая Россия мыслила партнерство как незамедлительное вхождение в мировое сообщество промышленно развитых стран, которое характеризовалось бы ее равноправным участием во всех экономических и политических институтах Запада. Возможно, такие представления были наивны. Но никто не может упрекнуть Россию в том, что в этом своем стремлении она была неискренна или же применяла некие «двойные стандарты» в отношении Запада. Можно допустить, что и в США десять лет назад было немало ответственных политиков, искренне верящих в добрые отношения с Россией. Тем не менее, там всерьез полагали, что не демократическая Россия и не российский народ, а именно США «выиграли» холодную войну, добившись распада «империи зла», а потому основным содержанием американской политики стала политика фиксирования этой «победы», в том числе путем закрепления в свою пользу геополитических перемен. Руководство США оказалось не способным вырваться за пределы примитивной схемы, основанной на биополярной теории «игры с нулевой суммой», согласно которой все события мировой политики мыслятся в категориях «выигрыша» или «проигрыша» для того или иного ее субъекта. Уже один этот факт ставил под сомнение всю философию партнерства, ибо о каком партнерстве между победителем и побежденным вообще может идти речь? Отношение к России как к «побежденной» стране предопределило готовность взаимодействовать с ней лишь как с младшим партнером и в то же время глубокую подозрительность в отношении того, что «империя зла» фактически не изменилась. США не смогли осознать всю глубину происходящих в России перемен и того факта, что они являются лишь частью перемен глобального характера, затрагивающих по существу весь мир. Вероятно, поэтому они не решились начать отношения с Россией «с чистого листа», как с совершенно новой страной. Уникальный исторический шанс, открывшийся после окончания холодной войны, тем самым был упущен раз и навсегда. Более того, на искреннее движение России в сторону США последние ответили напористым продвижением идеи расширения НАТО, нежеланием серьезно рассматривать российский подход к строительству новой системы европейской безопасности, односторонними шагами по проведению силовой линии в урегулировании межэтнических конфликтов на территории распавшейся Югославии, задержкой важных решений по двустороннему экономическому сотрудничеству, нежеланием отменять дискриминационные по отношению к России торговые ограничения и т.д. Все это мало соответствовало духу принятых ранее деклараций о партнерстве. При этом если демократическая администрация США все чаще не считалась с нашими интересами, то республиканский конгресс требовал еще больше ужесточить политику США, «поставить Россию на место». Правда, проявившиеся в это время разногласия между Россией и США по важнейшим международным проблемам, не переросли в конфронтацию. В ходе российско-американских встреч «в верхах» президенты обеих стран, как правило, предпочитали не обострять двусторонние отношения, фиксировали разногласные вопросы, идя в ряде случаев, на взаимные уступки, правда, достаточно второстепенного характера. Тем не менее, кризис так называемых «партнерских» отношений между Россией и США стал более чем очевиден. Особенно заметно он проявился в 1995-1998 годах. Смена политического руководства России и США в 2000-2001 годах, казалось бы, открывала новый шанс на существенное улучшение двусторонних отношений. Однако администрация Дж.Буша начала с того, что сделала целый ряд заявлений, принижавших роль и место России в современном мире, ставящими под сомнение годами наработанные схемы взаимодействия. Вашингтон поставил под вопрос необходимость совместных шагов в области сокращения и ограничения вооружений, декларировал курс на создание национальной системы ПРО. Ранее заключенные договоры СНВ-2 и ДВЗЯИ остались США нератифицированными. Американцы усилили поиск «русских шпионов», выслали большое количество российских дипломатов, ужесточили визовой режим для России. Все это сопровождалось весьма неприятной антироссийской риторикой. Временами начинало казаться, что мы возвращаемся к временам если не холодной войны, то уж, во всяком случае, холодного мира. И хотя большинство политиков не поддалось на истерические призывы, атмосфера для начала конструктивной работы в 2001 году сложилась не самая благоприятная. После терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 года, в мире начала складываться новая обстановка, что заметно изменило контекст российско-американских отношений. Если судить по внешним признакам, эти отношения серьезно улучшились. Россия и США впервые после Второй мировой войны формально вошли в одну коалицию и приступили к борьбе против общего врага. Стало быть, их национальные интересы, во всяком случае, в противоборстве с транснациональным терроризмом, сейчас совпадают. Между ними происходит взаимодействие, которое, порой, кажется гораздо более тесным и глубоким, чем взаимодействие США и России со своими союзниками – соответственно, по НАТО и Совету коллективной безопасности (в рамках ОДКБ). Однако за этим внешним улучшением нельзя не видеть и того, что политика США в отношении России по существу не изменилась, и ни одна из ранее раздражавших наши отношения болезненных проблем, не решена. В проведении долгосрочной кампании против транснационального терроризма обойтись без России американцам оказалось весьма сложно. Кризис показал, что в районе Центральной Азии ни одно государство не обладает такими политическими и военно-техническими возможностями, как Россия. Сотрудничество с ней, ее поддержка для США оказались незаменимы. Однако пока такое сотрудничество не носит равноправного характера. Под знаменем борьбы с терроризмом США осуществили очередное крупное геополитическое наступление, прежде всего в Центральной Азии и на Кавказе, - регионах, которые Россия ранее объявила зонами своих жизненно важных интересов. Причем произошло это наступление при молчаливом согласии Москвы. В результате антитеррористической операции Россия потеряла важные инструменты международного влияния, связанные как с Договором о коллективной безопасности, так и с «шанхайской шестеркой» (теперь ШОС). Сотрудничество с американцами вновь оказалось «улицей с односторонним движением» - движением России в направлении учета интересов США, при продолжении их прежней линии, не учитывающей интересы России. В самом деле. В области стратегических взаимоотношений, в самый разгар нашей «дружбы» в декабре 2001 г. США объявили о выходе из Договора по ПРО, поставив под удар весь международный режим контроля над вооружениями. Ужесточили свою военную доктрину, которая теперь предусматривает помимо плановой модернизации стратегических наступательных вооружений, создание проникающих ядерных боезарядов малой мощности, которые допускается применять в сочетании с высокоточным обычным оружием, а также использование ядерного оружия против неядерных государств. Резко, почти на 100 млрд. долл., увеличился бюджет Пентагона. В области политической США подтвердили свое нежелание считаться с интересами России. Была форсирована «вторая волна» расширения НАТО. России же отводилась, в лучшем случае, роль «младшего партнера» не только в решении глобальных, но даже региональных вопросов международной безопасности. Наконец, в области экономической Вашингтон недвусмысленно дал понять, что никаких поблажек Москве он давать не намерен. Это показало противостояние между двумя странами не только по крупным вопросам мировой торговли – стали и нефтяных ресурсов – но даже по таким, как «куриные окорочка». В предстоящие годы наши отношения с американцами ожидают очередные испытания «на прочность». Это и вероятные односторонние удары США (либо их союзников – Израиль) по другим странам «оси зла» (первым в этом списке стоит Иран), и вполне прогнозируемый провал переговоров по ключевым экономическим вопросам, и закрепление военного присутствия США на Кавказе, и активизация сотрудничества Украины, Молдавии, Азербайджана и Грузии с НАТО (вплоть до их вступления в Организацию), и вероятное возрастание давления Вашингтона на Минск, и многое другое. Каждый из этих вопросов, при решении которых американцы, как уже сейчас видно, не намерены считаться с Россией и принимать во внимание ее озабоченности и национальные интересы, будут ставить нас перед неприятными дилеммами: и дальше во всем соглашаться с США, или же отстаивать свои собственные интересы, которые у России, как у великой державы, не могут полностью совпадать с американскими. Немаловажно и следующее обстоятельство. Опираясь на поддержку в проведении антитеррористической операции всех основных стран мира, включая Россию, США сумели сделать из своей национальной трагедии 11 сентября 2001 г. военный и политический триумф, значительно увеличив свой международно-политический вес в мировой политике, укрепить свои позиции как единоличного мирового лидера, не считающегося уже более ни со своими союзниками, ни с ООН, ни даже с нормами международного права. В результате политическая асимметрия между Россией и США в 2000-2008 гг. еще более возросла, что, несомненно, будет серьезно подрывать наши претензии на равноправное партнерство с США. И закрывать глаза на эту перспективу было бы для российских политиков, по крайней мере, ошибочно. Похоже, что за пренебрежительным отношением к России со стороны США, которое заметно даже на международных спортивных соревнованиях, стоит не очередной виток противостояния в духе холодной войны, а переход к совершенно иному качеству отношений между сторонами, когда одна из них ведет себя по отношению к другой, как к неполноценному партнеру, неспособному к адекватному ответу в обозримой исторической перспективе. К этому следует добавить и то, что фундаментальное противоречие российско-американских отношений – между декларированным в политическом плане партнерством и далеко не виртуальной ситуацией взаимного ядерного сдерживания, материализованной в чудовищных по-прежнему арсеналах ядерного оружия, - продолжает, и долго еще будет продолжать оставаться неразрешенным. А это значит, что перспективу сближения России и США следует оценить на данном этапе как достаточно ограниченную. Пока стороны руководствуются тактическими и чисто прагматическими соображениями, преследуя каждая свои цели. Вряд ли из такого рода сотрудничества может вырасти стратегический союз или даже равноправное партнерство. Решение этой задачи предполагает серьезное встречное движение с обеих сторон, чего, однако, не происходит. Сомнительно, что вопрос о таком сближении вообще стоял бы в повестке дня двусторонних отношений после террористических акций в США, если бы вызов безопасности США был брошен в 2001 г. не из Афганистана, а, скажем, из Индонезии или Южной Америки. Что же касается антитеррористической коалиции, то это был рабочий орган (действующий в режиме ad hoc), созданный для решения конкретной задачи по противодействию общему противнику. Она не стала основой для глобального союза безопасности между Россией и Западом. Для этого оказалось недостаточно объективных предпосылок. Таким образом, возникновение долгосрочной общей угрозы для России и США не стало предпосылкой для пересмотра отношений России и Запада в сторону формирования подлинно партнерских отношений, шансом на выработку новой повестки дня. Совместное противодействие транснациональному терроризму не явилось системообразущим фактором формирования нового мирового порядка, отодвигающего на второй план другие вопросы как двусторонних, так и международных отношений. Надежную и прочную основу для кардинального и необратимого улучшения отношений России и США создать пока не удалось. Тем не менее, шанс на начало нового диалога существует всегда. Но предстоит серьезная и напряженная работа по решению ряда вопросов, которые были «раздражителями» в двусторонних отношениях последних лет. В одночасье все эти вопросы не решить.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Экскурс в недавнее прошлое» з дисципліни «Сучасна зовнішня політика Росії»
