Когда мы говорим о власти, мы не имеем в виду власть человека над природой, либо над своими артистическими способностями, либо над средствами производства и потребления, либо, наконец, над самим собой в смысле самоконтроля. Говоря о власти, мы подразумеваем контроль одного человека за мыслями и действиями другого. Под политической властью мы понимаем отношения взаимного контроля между людьми, наделенными властью, а также между ними и обществом в целом. Политическая власть – это психологическое отношение между тем, кто ею обладает, и тем, кто должен ей подчиняться. Первому она дает возможность контролировать действия последнего путем воздействия на его мысли. Подчинение власти имеет три причины: ожидание выгоды, боязнь понести ущерб, уважение или любовь к человеку или законам. Власть может осуществляться посредством угроз, законов, харизматического авторитета или их комбинаций. Нужно разграничивать следующие понятия: власть и влияние; власть и сила; власть, которой можно воспользоваться, и власть, которой воспользоваться нельзя; легитимная и нелегитимная власть. Госсекретарь, который дает советы Президенту США по ведению внешней политики, имеет на него влияние, если Президент последует его советам. Но он не имеет власти над Президентом, так как не располагает средствами, используя которые он навязал бы Президенту свою волю. Он может убедить Президента, но не может заставить его. Со своей стороны, Президент имеет власть над госсекретарем, ибо может навязать ему свою волю либо силой своего авторитета, либо обещанием выгоды, либо угрозой. Политическую власть следует отличать от силы, понимаемой как прямое применение физического насилия. Угроза физического насилия является органическим элементом политики. Но применение насилия означает отказ от политической власти в пользу военной или псевдовоенной силы. В международной политике военная сила как угроза или потенциал – важнейший материальный фактор, обеспечивающий политическую мощь государства. Применение физического насилия заменяет психологические отношения между двумя субъектами, служащие основой политической власти, физическими отношениями между ними, при которых один является достаточно сильным, чтобы определять действия другого. Именно потому, что в случае применения физического насилия исчезает психологический момент, необходимо различать военную силу и политическую власть. [c.85] Существование ядерного оружия обусловливает разграничение власти, которой можно воспользоваться, и власти, которой воспользоваться нельзя. Один из парадоксов ядерного века состоит в том, что по сравнению с доядерным периодом увеличение военной силы не обязательно сопровождается усилением политической власти. Угроза широкомасштабного применения ядерного оружия означает угрозу полного уничтожения всего живого. В этом смысле она может быть подходящим элементом внешней политики только в отношении безъядерных государств. Если же подобная угроза прозвучала в адрес государства, обладающего ядерным оружием, то оно может ответить тем же и взаимные угрозы сведутся на нет. С тех пор как ядерное уничтожение одного государства стало невозможным без уничтожения другого, оба могут не принимать в расчет ядерную угрозу, предполагая, что противоположная сторона будет действовать рационально. Однако в предположении, что другая сторона может действовать иррационально и начать ядерную войну, угроза применения ею ядерного оружия может оказаться вполне реальной. Подобные угрозы иногда использовались США и СССР в отношении друг друга, например Советским Союзом во время Суэцкого кризиса 1956 г., Соединенными Штатами во время Берлинского кризиса 1961 г. и обоими во время арабо-израильской войны 1973 г. Если угрозу применения силы можно считать рациональным инструментом во внешней политике, то применение силы является иррациональным, ибо эта сила используется не в политических целях оказания влияния на другую сторону, а с иррациональной целью уничтожить противоположную сторону, зная, что при этом ты сам будешь уничтожен. Таким образом, огромное поражающее действия ядерного оружия по сравнению с ограниченным характером внешнеполитических целей делает невозможным его использование как средства внешней политики. Угроза применения ядерного оружия с целью изменения поведения другой стороны может считаться рациональной при определенных условиях; реальное же уничтожение противника с риском самому быть уничтоженным ни при каких обстоятельствах нельзя назвать рациональным действием. Напротив, как инструмент во внешней политике вполне может использоваться традиционная сила, ибо она вызывает ограниченные разрушения и является подходящим средством для изменения намерений другой стороны. Наконец, нужно отличать легитимную власть, т.е. оправданную с моральной или правовой точки зрения, от нелегитимной. Власть полицейского, данная ему законом, качественно отличается от власти грабителя. Разграничение легитимной и нелегитимной власти уместно применить и к международной политике. Легитимная власть, т.е. та [c.86], которая имеет для себя моральное или правовое оправдание, будет, скорее всего, более эффективной, чем такая же нелегитимная власть, не имеющая для себя оправдания. Поэтому у легитимной власти больше шансов повлиять на поведение объекта, чем у эквивалентной нелегитимной власти. Действия, предпринимаемые для самозащиты или от имени ООН, будут более эффективными, чем аналогичные действия агрессора, нарушающего международное право. Политическая идеология, как мы увидим далее, служит цели придания внешней политике видимости ее легитимности. Общепризнанно, что взаимодействие таких факторов, как ожидание выгоды, боязнь нанести ущерб и уважение или любовь к человеку или законам, является основой любой внутренней политики. Значение этих факторов для внешней политики менее очевидно, но не менее важно. Многие сводят политическую власть к прямому применению силы или, по крайней мере, к успешной угрозе применения силы и не учитывают при этом роль харизмы, что можно объяснить пренебрежением к престижу как независимому элементу в международной политике. Однако понимание определенных феноменов международной политики невозможно без рассмотрения харизмы человека, например Наполеона или Гитлера, или харизмы какого-либо института, например Правительства или Конституции США, которые порождают доверие людей к себе и посредством этого могут влиять на их волю. Президент США обладает политической властью над администрацией до тех пор, пока ее члены подчиняются его распоряжениям. Лидер партии обладает политической властью столь долго, сколь он в состоянии определять действия ее рядовых членов. Промышленник, лидер профсоюза или лоббист имеют политическую власть, если они могут оказывать влияние на решения официальных лиц. США будут обладать политической властью над Пуэрто-Рико до тех пор, пока там будут уважаться законы США. Когда мы говорим о политической власти Соединенных Штатов в Центральной Америке, мы имеем в виду подчинение центральноамериканских правительств требованиям США. Таким образом, утверждение, что А обладает или хочет обладать политической властью над Б, всегда означает, что А контролирует или хочет контролировать действия б посредством воздействия на волю Б. Каковы бы ни были материальные дели внешней политики, например приобретение, источников сырья, контроль за морскими путями или территориальные изменения, они всегда подразумевают контроль за действиями других посредством воздействия на их волю. Политическая цель военных приготовлений любого типа состоит в удержании другого государства от применения им вооруженной силы, поскольку делает ее применение слишком для него рискованным. [c.87] Политической целью самой войны является не захват территории и уничтожение вражеской армии, а оказание воздействия на противника с целью подчинить его своей воле. Когда осуществляется экономическая, финансовая, территориальная или военная политика, необходимо различать, скажем, экономическую политику, преследующую политические цели, т.е. такую, которая служит средством обеспечения контроля за другим государством. Экспортная политика Швейцарии в отношении США относится к первому типу, а экономическая политика СССР в отношении стран Восточной Европы – ко второму типу. Подобное разграничение имеет важное практическое значение, а его неучет часто приводит к неразберихе во внешней политике. Если экономическая, финансовая или военная политика осуществляется ради самой себя, то ее следует оценивать с точки зрения экономики, финансов или военного искусства. Выгодна ли эта экономическая или финансовая политика? Каковы последствия данной военной политики для системы образования для населения или внутреннего политического режима? Решения в рамках такой политики должны приниматься исключительно на основе подобных рассуждений. Однако если целью экономической или любой другой политики является усиление мощи государства, которое проводит эту политику, то она должна оцениваться по ее влиянию на силу нации. Экономическая политика, которая не может быть оправдана с экономической точки зрения, тем не менее, должна осуществляться в свете производимой общей государственной политики. Отсутствие экономической выгоды от финансовой помощи стране – весомый аргумент против ее предоставления. Однако этот аргумент оказывается несостоятельным, если финансовая помощь служит политическим целям государства. Конечно может получиться и так, что экономические и финансовые потери от такой политики ослабят международные позиции государства до такой степени, что это перевесит ожидаемые политические выгоды. В этом случае такая политика должна быть отвергнута. Всегда необходимо просчитывать соотношение возможных выигрышей и рисков от проводимой политики в их влиянии на силу нации. [c.88]
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Природа власти» з дисципліни «Теорія міжнародних відносин»
