Осознание альтернативности понятий "Запад" и "Восток" в европейской социально-исторической мысли
Истоки противопоставления Запада и Востока усматриваем уже в архаической Греции в частности, у Эсхила в "Персах", где победа греков над полчищами империи Ахеменидов представлена как естественное следствие превосходства свободных людей, сознательно, по своей воле встающих на защиту семей и имущества, над восточными народами, где все люди — подданные, в сущности, по мнению эллинов, рабы царя. Аналогичную дихотомию находим у Геродота, Исок-рата, Аристотеля, многих других античных авторов. Сущность принципиального различия западных и восточных обществ с XVI—XVII вв. стали осознавать и западные европейцы. Так, известный французский врач Ф. Бернье, многие годы проживший в Индии и хорошо знавший также Персию и Турцию, полагал, что в отличие от Европы Восток не знает свободы, и связывал это с отсутствием в ведущих странах Азии собственности на землю. Относительно Индии Ф. Бернье писал: "Все земли империи составляют собственность государя и раздаются как бенефиции, носящие название джагир (в Турции их называют тимар)" и, уже обобщая, продолжал: "Эти три государства — Турция, Персия и Индостан, уничтожив понятие "мое" и "твое" по отношению к земельным владениям, что является основой всего, что есть в мире ценного и прекрасного, поневоле очень похожи друг на друга"1. 1 Бернье Ф. История последних политических переворотов в государстве Великого Могола. — М.— Л., 1936. — С. 201, 206.Восток и запад во всемирной истории 57 В аналогичном духе несколько позднее высказывался и Ш. Монтескье, отмечая, что в Азии власть всегда деспотична и "если бы там не было такого крайнего рабства", то распалось бы само государство. При этом он подчеркивал, что "из всех деспотических государств" больше всего обременяет себя то, "где государь объявляет себя собственником всех земель и наследником всех своих подданных"2. В том же духе, противополагая Восток Западу (как стадиально низшее стадиально высшему), писал и Г.В.Ф. Гегель: "В Китае царит абсолютное равенство, и все существующие различия возможны лишь при посредстве государственного управления и благодаря тому достоинству, которое придает себе каждый, чтобы достигнуть высокого положения в этом управлении. Так как в Китае господствует равенство, но нет свободы, то деспотизм оказывается необходимым образом правления. У нас люди равны лишь перед законом и в том отношении, что у них есть собственность; кроме того, у них имеется еще много интересов и много особенностей, которые должны быть гарантированы, если для нас должна существовать свобода. А в китайском государстве эти частные интересы не правомерны для себя, и управление исходит единственно от императора, который правит с помощью иерархии чиновников или мандаринов"3. Эти и другие мыслители в начале 50-х годов XIX в. натолкнули на мысль о принципиальном различии социально-экономических типов Востока и Запада К. Маркса и Ф. Энгельса. "В основе всех явлений на Востоке... лежит отсутствие частной собственности на землю. Вот настоящий ключ даже к восточному небу",4 — писал К. Маркс Ф. Энгельсу, и тот отвечал ему: "Отсутствие частной собственности на землю действительно является ключом к пониманию всего Востока. В этом основа всей его политической и религиозной истории. Но почему восточные народы не пришли к частной собственности на землю, даже к феодальной собственности?"5. Ответ на этот вопрос был найден в том, что, поскольку основой восточного земледелия является система искусственного орошения, то производственная необходимость "повелительно требовала вмешательства централизующей власти правительства", что и обеспечивало жизнеспособность господствующих над замкнутыми общинами деспотических форм власти. К. Маркс отмечал, что при ирригационном земледелии производство обеспечивается коллективным трудом. Поэтому и не существует экономических предпосылок для развития частной собственности на землю. В условиях "азиатской формы собственности" каждый человек пользуется землей постольку, поскольку является членом общины, а единство всего общества персонифицируется в "деспоте как отце множества общин"6. Этот деспот осуществляет верховную власть над землей и контролирует общественные работы. В результате, ему принадлежит и основная масса прибавочного продукта, отчуждаемого у общин в виде ренты-налога. К. Маркс отмечал также, что уже на поздних стадиях первобытности намечаются тенденции к развитию двух форм землевладения: государственного и частного. Выделяющееся парцеллярное хозяйство в тенденции вело к разви- 2 Монтескье Ш. Избранные произведения. — М., 1955. — С. 391, 213. 3 Гегель Г.В. Лекции по философии истории. — СПб., 1993. — С. 166. 4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 28. — С. 215. 5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 28. — С. 229. 6Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 46,— Ч. 1. — С. 463. 58 Теоретические основы понимания всемирной истории тию частной собственности на землю. Однако там, где в силу тех или иных причин отдельное домохозяйство не может стать самостоятельной экономической ячейкой общества, имеем иную картину: "...если не частные земельные собственники, а государство непосредственно противостоит непосредственным производителям, как это наблюдается в Азии, в качестве земельного собственника и вместе с тем суверена, то рента и налог совпадают... Государство здесь — верховный собственник земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, сконцентрированная в национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой частной земельной собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и пользование землей"7. Сказанное соответствует концепции двух путей формирования эксплуататорских отношений, сформулированной в "Анти-Дюринге" Ф. Энгельсом. Первый путь определяется тем, что по мере усложнения производственного процесса, в частности развития поливного земледелия, с возрастанием численности и плотности населения, военной угрозы и пр. формируются новые органы для "охраны общих и подавления противоборствующих интересов". Такие на-добщинные органы власти и управления "становятся вскоре еще более самостоятельными, отчасти благодаря наследственности общественных должностей..., отчасти же благодаря растущей необходимости в таких органах при учащающихся конфликтах с другими группами". В итоге, наделенные властью и выполняющие общественно необходимые организационно-регулятивные функции "отдельные господствующие лица сплотились в господствующий класс"8. Таким образом, первый путь классообразования — это монополизация общественных должностей группой лиц, распоряжающихся общественным достоянием по праву, выражаясь термином Л.С. Васильева, власти-собственности. Именно так возникает охарактеризованная К. Марксом для азиатских обществ государственная земельная собственность как основа эксплуатации непосредственных производителей бюрократическим аппаратом. Второй путь становления эксплуататорских отношений определяется тем, что "сложившееся разделение труда внутри земледельческой семьи давало на известной ступени благосостояния возможность присоединить к семье одну или несколько рабочих сил со стороны". Такое развитие наблюдается в странах, "где прежнее общее владение землей уже распалось или где, по крайней мере, прежняя совместная обработка земли уступила место обработке земельных наделов отдельными семьями"9. Иными словами, развитие частных форм эксплуатации предполагает утверждение частнособственнических отношений. Как видим, К. Маркс и Ф. Энгельс четко осознавали принципиальное различие обществ западного и восточного типов от позднепервобытных времен до середины XIX в., связывая его с доминантой частной или государственной собственности на землю и, соответственно, с преобладанием частнособственнических или государственных форм эксплуатации. Следовательно, их понимание истории предполагало осознание поливариантности человеческого развития. Однако восточный путь (к которому они относили и Россию с ее самодержавно-бюрократическим строем, тем более после того, как благодаря ра- 7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 25,— Ч. 2. — С. 354. 8 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 20. — С. 184. 9 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 20. — С. 185. Восток и запад во всемирной истории 59 ботам М.М. Ковалевского получили представление о русской общине) они явно считали тупиковым. Официальный советский истмат всегда отторгал идею поливариантности исторического движения, однако применительно к древним обществам она находила свое воплощение и в 50-е годы в фундаментальных исследованиях А.И. Тюменева, не говоря уже о новаторских работах Э.О. Берзина, Л.С. Васильева, Л.О. Седова, И.А. Стучевского и пр. в следующем десятилетии. Интересно отметить, что в западной науке того времени эта идея со всей ясностью была осознанна именно К. Виттфогелем, отталкивавшимся от Марксовой идеи "азиатского способа производства", но не ограничившимся ее применением к одним лишь доиндустриалъным обществам, но с полным на то основанием экстраполировавшим ее и на современный ему социализм. Не меньшим образом этот круг идей повлиял и на развитие теоретической мысли отечественного диссиденства, в частности на трактовку И.Р. Шафареви-чем социализма как явления мировой истории, изложенную им в 70-е годы, и на понимание природы советского общества М.С. Вселенским. Дискуссии 60-х годов выявили целый спектр мнений о путях развития докапиталистических обществ, получивших дальнейшее развитие уже в 80-е годы. Наряду с осознанием необходимости разработки новой концепции стадиальности был поставлен вопрос и о разграничении путей развития доиндустриаль-ных обществ, "восточного" и "западного", в соответствии с различной ролью государственной власти и частной собственности в общественно-экономической жизни. Итог такого рода разработок уже в середине 80-х годов афористически сформулировал Л.А. Седов: "Следует полагать, что в системе экономических отношений роль государства — то есть является ли оно или не является субъектом собственности, возникают ли отношения "власть-собственность" — имеет столь же основополагающее значение, как наличие или отсутствие позвоночника в системе биологических организмов и в представлении об их эволюции, дающей две совершенно самостоятельные ветви"10. Перед нами два пути, две линии развития доиндустриальных обществ: восточный — с ведущей ролью государственного аппарата во всех сферах общественной жизнедеятельности, включая экономику, и западный — с развитой частной собственностью и гражданским правом, где государство не играет самодовлеющей роли. На уровне древности таковыми будут, к примеру, Передняя Азия времен империи Ахеменидов и античная Греция, в Новое время — Мусульманский мир, Китай или Индия, с одной стороны, и Западная Европа — с другой, в XX в. — СССР и Североатлантическое сообщество. Восточный тип общества даже при жестком воздействии на него со стороны Запада не исчезает, а лишь модифицируется, давая очередной (в тойнбиан-ском смысле слова) "отклик" на "вызов" Запада: царство Сасанидов как иранская реакция на эллинизм и Рим, Российская революция и СССР — как реакция на чрезмерно быструю под воздействием Запада капитализацию России в конце XIX — начале XX вв. и пр. При этом Восток стремится к самодостаточности и, сам по себе, достигает ее, тогда как Запад имеет мощные внутренние 10 Седов Л.А. К типологии средневековых общественных систем Востока // Народы Азии и Африки,— 1987,— № 5. — С. 54. 60_____________________________Теоретические основы понимания всемирной истории механизмы саморазвития, определяющие не только его собственное самообновление, но и вынуждающие Восток также видоизменяться. Если на Востоке, в том числе и в силу экономической потребности в централизованной организации общественных работ, господство государства над обществом и экономической жизнью неизменно сохраняется веками, вплоть до экспансии западного капитализма, а затем, во многих случаях (СССР, КНР), восстанавливается в еще более жестких тоталитарных формах (по сравнению, скажем, с Московским царством или империей Тан), то на Западе в силу целого ряда причин (о чем речь пойдет ниже) "собственность", постепенно обособляясь от "власти", противополагается ей, а затем, в ходе буржуазных революций, побеждает и подчиняет ее, превращая государственную машину в орудие классового господства собственников. Таким образом, через всю историю цивилизации проходит альтернатива "западного" и "восточного" путей развития и победа Запада над СССР в ходе "Холодной войны" еще вовсе не означает так поспешно провозглашенного Ф. Фоку-ямой "конца истории" в смысле безальтернативности восторжествовавшей "западной модели". И дело здесь не только в мусульманском фундаментализме и росте могущества Китая. Как справедливо отмечает А.А. Зиновьев, "коммунизм" (в сущности — восточный путь развития на стадии индустриального общества) "...не есть продукт, продолжение и завершение капитализма. Они вырастают из различных источников. Не случайно поэтому коммунизм впервые вырвался на историческую арену не на высокоразвитом капиталистическом Западе, а в капиталистически отсталой России с высокоразвитыми явлениями коммунальности, а именно: с мощным централизованным государственным аппаратом и классом чиновников, с привычкой масс населения к подчинению властям, с крестьянской общиной"11. Весьма примечательно, что и на исходе XX века у многих ведущих мыслителей присутствует явственное осознание дихотомии Запад — Восток. В 1980 г. М.С. Вселенский, предсказывая крах номенклатурного коммунизма, оптимистически полагал, что "после номенклатуры — свобода", свобода в ее полноценном западном либерально-демократическом понимании. Но уже в начале 90-х годов А.А. Зиновьев с полным на то основанием констатировал, что естественным следствием "западнизации" бывших социалистических стран является их превращение в общества "колониальной демократии". "Колониальная демократия не есть результат естественной эволюции колонизируемой страны в силу внутренних условий и закономерностей ее социально-политического строя. Она есть нечто искусственное, навязанное этой стране извне и вопреки ее исторически сложившимся тенденциям эволюции"12. Характерными признаками такого общества является сохранение у населения некоторых прежних социально-экономических и прочих форм жизни, при том что в их среде "...создаются очаги экономики якобы западного образца под контролем западных банков и концернов... Стране навязываются внешние атрибуты западной политической системы — многопартийность, парламент, свободные выборы, президент и т. п. Но они тут являются лишь прикрытием режима совсем не демократи- " Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. — М., 1994. — С. 301. 12 Там же. — С. 488. Восток и запад во всемирной истории 61 ческого, а скорее диктаторского ("авторитарного"). Эксплуатация страны в интересах Запада осуществляется силами незначительной части населения, наживающейся за счет этой ее функции... Колонизируемая страна доводится до такого состояния, что становится неспособной на самостоятельное существование. В военном отношении она деморализируется настолько, что ни о каком сопротивлении и речи быть не может. Вооруженные силы сохраняются лишь для того, чтобы сдерживать протесты населения и попытки оппозиции изменить ситуацию... До жалкого уровня низводится национальная культура. Место ее занимают самые примитивные образцы западной культуры, вернее — псевдокультуры Запада. Массам населения предоставляют суррогат демократии в виде распущенности, ослабленного контроля со стороны властей, доступные развлечения, система ценностей, избавляющая людей от усилий над собой и от моральных ограничений"13. При этом отметим, что, как прекрасно показал М. Вебер, западный капитализм изначально был связан с протестантской этикой и ничего общего не имел с социально-психологической установкой на вседозволенность периода "Великой криминальной революции", как С.С. Говорухин метко охарактеризовал годы разграбления государственной собственности, производившейся уголовниками при власти под лозунгами "либерализации" и "приватизации". Следующим шагом стало юридическое закрепление совершенного воровства конституционными статьями о нерушимости права частной собственности. Некоторым аналогом нашей современной ситуации в этом смысле является эллинизм на Востоке, если на него, конечно, смотреть глазами не греков, а сирийцев или египтян. Рухнула империя Ахеменидов, жители Мемфиса и Вавилона с надеждою впускали войска Александра Македонского в свои города, однако вскоре оказались в них людьми второго сорта. На обширных пространствах, от Лидии и Египта до Согдины и Бактрии, стали появляться анклавы "античного способа производства" — города-полисы, которым покровительствовали новые властители, а население этих стран оказалось под властью пришельцев, глядящих на него как на "варваров" и обращающихся с ним соответствующим образом. Государственная эксплуатация, например, в Египте при Птолемеях не стала легче, чем при всех предшествующих им 30 династиях, однако дополнилась угнетением со стороны трех появившихся на территории страны анклавов "нового прогрессивного общества": Александрии, Птолемиа-ды и реорганизованного Навкратиса. Добавим к этому растянувшиеся на десятилетия войны за передел царств. Конечно, часть местной знати эллинизировалась и вошла в состав господствующей грекоязычной прослойки, однако отчужденность между власть имущими и основной массой населения достигла невиданного до того масштаба. Преодолением этого состояния стало восстановление традиционной переднеа-зиатской цивилизационной системы при парфянах и кушанах, особенно же с утверждением державы Сасанидов. Завершился этот процесс созданием к середине VII в. Мусульманской цивилизации в пределах всего Ближнего Востока, Северной Африки и Передней Азии.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Осознание альтернативности понятий "Запад" и "Восток" в европейской социально-исторической мысли» з дисципліни «Історія світової цивілізації»
