Из результатов экспериментов или скорее из совокупности действий и наблюдений, являющихся основой экспериментов, возникает весь остов научного познания. Но этот остов не является простым перечнем таких результатов. Если бы это было так, то наука вскоре стала бы столь же громоздкой и трудной для понимания, как и природа, из которой она исходит. Прежде чем результаты экспериментов могут стать сколько-нибудь полезными, а во многих случаях и даже до их получения, необходимо увязать их, так сказать, в узел, сгруппировать, соотнести друг с другом, что является функцией логической части науки. Научные аргументы, использование математических символов и формул, а на более ранних ступенях просто употребление названий привело к непрерывному процессу создания более или менее стройного здания научных законов, принципов, гипотез и теорий. Но это еще не конец—именно с этого наука постоянно начинает, ибо из подобных гипотез и теорий вытекает практическое применение науки. Если, в свою очередь, то или иное практическое приспособление работает—а еще чаще, если оно не работает,—это порождает новые наблюдения, новые эксперименты и новые теории. Эксперимент, толкование, применение—все они движутся вперед совместно и составляют эффективный живой и общественный остов науки. Научный язык В процессе наблюдения, эксперимента и логического толкования возник •научный язык или даже языки, которые с течением времени стали так же необходимы для пас, как материальная аппаратура. Подобно аппаратуре, эти языки не являются, по существу, инородными, а возникли нз обиходного языка и часто возвращаются в него. Слово «cycle» («круг») было когда-то «kuklos»—«колесо», но в течение многих веков оно существовало как абстрактный термин для обозначения повторяющихся явлений до тех пор, пока не возвратилось в повседневную жизнь как «bicycle» («двухколесный велосипед»). Большим удобством было использование обычных слов из забытых греческого и латинского языков во избежание путаницы со словами, одинаковыми по значению. Греческие ученые испытывали большие неудобства из-за отсутствия таких слов в греческом языке. Они должны были выражаться описательным •образом на примитивном языке—говорить о подчелюстной железе, как о «же-лудевидных опухолях под челюстью». Но хотя такая практика и помогла ученым высказываться более ясно и кратко, она была неудобна тем, что надо было создавать несколько специальных языков или жаргонов, благодаря которым в действительности, и подчас умышленно, наука отгораживалась от простого человека. Однако вет никакой необходимости в таком барьере. Научный язык приносит слишком большую пользу, чтобы отказаться от него, но он может и будет проникать в обычную речь, когда научные идеи станут столь же знакомыми помощниками в повседневной жизни, какими являются сейчас научные бытовые новинки.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Законы, гипотезы и теории» з дисципліни «Наука в історії суспільства»
