Во всех своих донесениях граф Штакельберг отмечал очень приязненное отношение австрийских офицеров к России и нежелание воевать с нами; они как бы конфузились того направления, которого держалось австрийское правительство в начавшейся борьбе нашей с морскими державами, и старались выказать свое внимание русскому военному представителю. О русофильстве генералов и офицеров австрийской армии, господствовавшем еще в мае 1854 года, свидетельствует и французский представитель при венском дворе барон Буркеней, который, впрочем, отмечает свою надежду на уничтожение этого неприятного для союзников обстоятельства. Чтобы дать возможность судить о степени опасности, которую представляла нам мобилизованная австрийская армия, укажем здесь в общих чертах на стратегическое развертывание русских войск на западной и южной границах государства весной 1854 года. Если в первую половину лета и производилась частичная перестановка войск, то она мало изменяет общую картину. На берегах Балтийского моря всего было сосредоточено 1783/4 бат., 1441/2 эск. и сот. и 384 ор., из которых в Финляндии, от Торнео до Выборга 241/4 бат., 12 эск. и сот. и 36 ор.; от Выборга до Нарвы и в Кронштадте 1221/4 бат., 901/2 эск. и 72 ор., и в Прибалтийском крае 321/4 бат., 42 эск. и сот. и 76 ор. В Царстве Польском и западных губерниях под начальством графа Ридигера 146 бат., 118 эск. и сот. и 308 ор., из которых собственно в Царстве Польском 108 бат., 66 эск. и 256 ор. общей численностью в 115 400 человек, не включая сюда казаков. На Дунае и по берегу Черного моря до устья Буга под начальством князя Горчакова 182 бат., 267 эск. и сот. и 612 ор. 337
На Крымском полуострове и по берегу Черного моря между устьем Буга и Перекопом под начальством князя Меншикова 27 бат., 19 эск. и сот. и 48 ор. По берегу Азовского моря, Черномории и по обе стороны Керчь-Еникальского пролива под начальством генерала Хомутова 31Ѕ бат., 4 эск., 136 сот и 54 ор. На Кавказе под начальством генерала Реада в действующих против турецкой границы отрядах 481/2 бат., 20 эск., 46 сот. и 120 ор., кроме милиции, и внутри края против непокорных горцев 1031/2 бат., 4 эск., 205 сот. и 120 ор.29. Но этими силами далеко еще не исчерпывалась военная мощь России. Внутри страны оставалась еще значительная часть резервных войск, все запасные войска и все непризванное еще под знамена государственное ополчение. Командовавший войсками в Царстве Польском генерал-адъютант граф Ридигер в ожидании разрыва с Австрией высказал военному министру свои мысли о нашем положении на западной границе в июне, мысли, которые отчасти могут послужить характеристикой соотношения сил и положения обоих возможных врагов30. Граф Ридигер в своих предположениях брал наихудшие для нас условия, т. е. что против нас будут наступать не только морские державы вместе с Турцией, но также Австрия, Пруссия и Германский союз. План коалиции он рисовал себе таким образом, что союзники постараются оттянуть бóльшую часть наших сил при содействии их громадного флота к побережьям Балтийского и Черного морей, после чего направят главные операции в центр, т. е. в Царство Польское и литовские губернии. При этих условиях противник мог сосредоточить здесь 100 000 при 170 орудиях австрийцев и 120 000 при 200 орудиях пруссаков. Граф Ридигер, по его подсчетам, мог вывести в поле в начале июня, за исключением многочисленных гарнизонов наших западных крепостей, 75 000 при 224 орудиях. Автору записки рисовалась следующая картина возможных против нас действий. Прусская армия двинется на Гродно и Вильно, направив от Торна и Калиша особый корпус на левый берег Вислы. Австрийская же армия, выделив необходимое число войск для охраны Галиции, с остальными будет наступать к Бресту и Замосцью. При таких условиях граф Ридигер предполагал, что ему придется предоставить крепости, снабдив их сильными гарнизонами, самим себе и, отступая за Брест, защищать Бобруйское шоссе, стараясь отбросить австрийцев к Пинским болотам. Такую задачу он считал себе по силам, но он не мог бы бороться с пруссаками, если бы они двинулись через Вильно и Динабург к столице. Для успешной борьбы с германскими державами граф Ридигер считал необходимым 338
образование еще одной армии или, по крайней мере, сильного отдельного корпуса между Неманом и Двиной, который, прикрывая наши сообщения со столицей, мог бы действовать во фланг и тыл пруссакам, наступавшим в Литву, и дал бы возможность армии Царства Польского нанести с уверенностью поражение австрийским войскам. Мы нарочно привели здесь мнение лица, наиболее заинтересованного в успешном действии на Западном фронте, чтобы дать читателю возможность судить, действительно ли угроза Австрии нам войной в июне могла быть тем кошмаром, который давил на душу князя Варшавского и связывал нам крылья в борьбе с морскими державами. Заметим только, что Австрия в то время еще не кончила своего сосредоточения, Пруссия и не думала приступать к серьезной мобилизации, и сам граф Ридигер взял на себя минимальный расчет того числа войск, которое он мог вывести в поле. Прибавим к тому же, что в то время Россия еще не развернула всех своих вооруженных сил и масса войск, сосредоточенных на Балтийском побережье, давала возможность усилить, в случае надобности, войска нашей западной границы. Относительно военных действий в Царстве Польском беспокоился не только граф Ридигер, но и князь Варшавский, главному начальствованию которого были, как известно, с марта подчинены все войска, оборонявшие западную и южную границы до Черного моря. Распоряжения относительно действий против австрийцев и пруссаков в западном крае делались, таким образом, и в Петербурге, и на Дунае фельдмаршалом и в Варшаве самим графом Ридигером. 19 мая князь Варшавский представил особую всеподданнейшую записку с планом кампании «с июня 1854 года»31. Фельдмаршал в своей записке исходил из предположения, что Пруссию можно будет удержать от враждебных нам действий. Силы Австрии, уже готовые в то время для наступления против нас, он полагал в 200 000, из которых 100 000 в Галиции. В основу своей записки князь Варшавский положил все то же свое желание усилить войска, состоявшие под его непосредственным начальством, в ущерб тем возможным театрам войны, которые находились в ведении других генералов. Кроме того, в то время как граф Ридигер в своей записке разбирал свой возможный образ действий, основанный на исполнении Высочайшего предначертания прикрывать в случае необходимости отступления Бобруйское шоссе, князь Варшавский совершенно не заботился о необходимости для армии Царства Польского не потерять связи со столицей и внутренними губерниями. Все его мысли были направлены к тому, чтобы быть очень сильным на случай наступления австрийцев из Трансильвании и Буковины лично на него. 339
В зависимости от этого фельдмаршал решил увеличить армию Царства Польского двумя дивизиями — 1-й, которую перевести туда из северной части Литвы, и 2-й из Риги; эту последнюю он предполагал заменить другими войсками, взятыми, по всей вероятности, из Петербургского района. Такая мера увеличивала силы графа Ридигера для действия в поле до 7 пехотных и 2 кавалерийских дивизий. Фельдмаршал предлагал оставить одну дивизию в Варшаве для содержания караулов, а остальные 88 батальонов и 64 эскадрона расположить в южной части Польши, против Лемберга (бóльшую часть) и проАдмирал Гамелен тив Кракова (меньшую часть). Эта мера должна была удержать стотысячную армию австрийцев в Галиции; в случае же их наступления граф Ридигер имел достаточно войск, чтобы их разбить. В центре, против Буковины, фельдмаршал сформировал отряд генерала Шабельского силой в 22 бат., 78 эск. и 3 казачьих полка. Этот отряд был расположен между Каменец-Подольским и Фокшанами и имел две кирасирские дивизии у Новой Ушицы, с тем чтобы дать им возможность маневрировать по обоим берегам Днестра и двинуться против австрийцев в Молдавию или к Каменцу. Сосредоточение здесь такой массы кавалерии очень не понравилось государю, вполне основательно полагавшему, что 78 эскадронам там делать нечего, между тем как кавалерия была очень нужна графу Ридигеру, который имел только две дивизии32. У Леова для подкрепления отряда Шабельского были еще поставлены 8 бат. и 16 эск.; но князь Варшавский все-таки полагал, что собранные таким образом против Буковины 30 бат. и 94 эск. могут лишь задержать австрийцев на время, а не остановить наступления их со всеми войсками, сосредоточенными в Трансильвании. Фельдмаршал предполагал, в случае движения австрийцев в Молдавию, снять осаду Силистрии, взять 4 пехотные дивизии с кавалерией и атаковать нового врага, которого надеялся разбить до тех пор, пока Дунай будет задерживать наступление турок и их союзников33. Государь не одобрил предложенной Паскевичем группировки сил. Он вновь указывал на ненужное сосредоточение такой массы 340
кавалерии в корпусе Шабельского и «повторял свое предложение» отправить две дивизии кирасир к графу Ридигеру, где в кавалерии замечался недостаток. Не оправдывал государь и сосредоточения сильного отряда в Леове, куда Паскевич двинул резервную бригаду 11-й дивизии и этим «расстроил формирование резервов»34 . В усилении войск Царства Польского направлением туда частей из Курляндии и Самогитии было решительно35 отказано ввиду ожидаемого сильного десанта французов на Балтийском побережье. Что касается способа действий графа Ридигера в случае наступления австрийцев, то император Николай на этот вопрос посмотрел с точки зрения успеха всей кампании, а не под узким углом зрения Паскевича собрать побольше войск там, где командует сам фельдмаршал. Государь полагал всю армию графа Ридигера, т. е. 5 пехотных и 2 кавалерийские дивизии, собрать на правом берегу Сислы, между Люблином и Варшавой, а всю остальную Польшу на левом берегу Вислы занимать только казаками. Наша армия, маневрируя за Вислой при содействии крепостей и предмостных укреплений, признавалась довольно сильной, «чтобы наказать всякую дерзость австрийцев и угрожать их левому флангу, если бы они отважились вторгнуться в Волынь». Император Николай полагал это, впрочем, невероятным. Свое длинное письмо государь заканчивал выражением радости успешного формирования резервов, которые дадут к августу лишних 102 свободных батальона36. Те же мысли государь более подробно излагал в письме к графу Ридигеру37, в конце которого император Николай, упоминая о возможности войны с Пруссией, написал следующие знаменательные слова: «Верить не могу, чтобы могло до того дойти; но ежели б и было так, то приму волю Божию с покорностью, унывать не буду и, полагая всю надежду на Его милосердие, употреблю все усилия на защиту отечества или сложу голову вместе с вами, но не дам осрамить России, и умрем с честью». Князь Варшавский не удовольствовался несогласием государя на предложенную им группировку войск и еще в нескольких письмах и к государю, и к военному министру настаивал на приведении в исполнение своих планов. Ответом на это был решительный отказ. Особенно интересовало фельдмаршала получить разрешение отвести войска из княжеств, и по этому поводу он обращался даже за содействием к канцлеру, которого соблазнял возможностью столкновения в княжествах австрийцев с французами и отсюда сближения первых с нами. Это предположение вызвало следующую пометку императора Николая: «J’en doute; en tout cas ce rapprochement ne sera jamais sincére», причем слово «jamais» было подчеркнуто три раза38. По поводу желания князя Варшавского, изложенного в представленном им плане дей- 341
ствий, снять осаду Силистрии и идти с 4 дивизиями против австрийцев государь, высказав свои мысли о положении союзных армий в Варне, мысли, вполне соответствовавшие действительности, отказывался сомневаться в возможности овладеть Силистрией. Он считал также невероятным атаку нас австрийцами и готов был согласиться на план Паскевича только тогда, когда свершился бы этот невероятный случай. «Я уверен,— кончал государь,— что тогда Бог сподобит тебя жестоко наказать австрийцев за вероломство и неблагодарность»39. 1 июня князь Варшавский преподал князю Горчакову указания, как действовать в том случае, если Австрия объявит нам войну. Указания эти были более решительны, чем предложения, изложенные во всеподданнейшей записке. Паскевич прямо приказывал уводить всю армию за Серет и, сосредоточив там 100 бат., 150 эск. и 400 ор., действовать по обстоятельствам40. Вопрос о способе борьбы с нашими западными соседями был обстоятельно разобран в двух представленных государю записках и генерал-адъютантом Жомини, мнение которого пожелал выслушать император Николай. Записки Жомини были посланы фельдмаршалу и графу Ридигеру. Князь Варшавский не высказал о них своего определенного мнения; генерал же Ридигер присоединился в большинстве к взглядам старого стратега. Эти интересные документы мы помещаем в приложении41. Во время всех этих переговоров была решена судьба Силистрии; наша армия получила приказание снять осаду крепости и спокойно перешла на левый берег Дуная. Временно все как бы позабыли о наших открытых врагах, и все внимание было обращено на сосредоточение Дунайской армии в предвидении неизбежной войны с Австрией. Государь указывал князю Горчакову42 на необходимость дать армии такое расположение, чтобы она была обеспечена с фланга и с тыла от австрийцев. Считая, что корпус Шабельского достаточен, чтобы задержать движение австрийцев в Молдавию из Трансильвании или Буковины, государь выражал желание, чтобы князь Горчаков оставил Лидерса с полутора дивизиями пехоты и двумя кавалерийскими для наблюдения нижнего Дуная, против Силистрии, а с остальными пятью пехотными дивизиями и прочей кавалерией сосредоточился бы примерно около Фокшан, чтобы угрожать левому флангу австрийцев при наступлении их от Ротентурма или Кронштадта. Эта последняя группа легко могла в то же время поддержать Лидерса, если бы турки и их союзники перешли Дунай.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Французская канонерка» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
