Сегодняшняя информационная революция, вообще говоря, — четвертая информационная революция в истории человечества. Первой стало изобретение письменности пять-шесть тысяч лет назад в Месопотамии, затем — независимо, но несколько тысяч лет спустя — в Китае, и еще на 1500 лет позднее — майя в Центральной Америке. Вторая информационная революция произошла в результате изобретения рукописной книги, сперва в Китае, вероятно, около 1300 г. до н.э., а затем, независимо и 800 лет спустя, в Греции, когда афинский тиран Песистрат распорядился записать в книгу поэмы Гомера, до этого передававшиеся изустно. Третья информационная революция произошла после изобретения Гутенбергом печатного пресса и наборного шрифта между 1450 и 1455 гг., а также изобретением гравировки примерно в то же время. О первых двух революциях у нас нет практически никаких документов, хотя мы знаем, что эффект рукописной книги в Греции и Риме был огромным, равно как и в Китае. По сути, вся китайская цивилизация и система государственного устройства основаны именно на рукописной книге. Однако о третьей информационной революции — печати и гравировке — известно очень много. Можно ли сегодня научиться чему-то на опыте того, что случилось 500 лет назад? Сегодня вся полагают, что современная информационная революция не имеет прецедентов по снижению стоимости и широте распространения информации — будь то «стоимость байта» или цена компьютера, — а также по скорости и размаху влияния на общество. Эти воззрения — обыкновенная чепуха. На момент изобретения печатного пресса Гутенбергом в Европе существовала мощная информационная индустрия. По числу занятых она, вероятно, была крупнейшей в Европе. Она состояла в основном из тысяч монастырей, во многих из которых жили сотни хорошо обученных монахов. Каждый такой монах трудился от рассвета до заката шесть дней в неделю, переписывая книги от руки. Умелый хорошо подготовленный монах мог переписать четыре страницы в день, или 25 страниц за шестидневную рабочую неделю; ежегодная производительность, таким образом, составляла 1200— 1300 рукописных страниц. Через пятьдесят лет, к 1500 г., у монахов не осталось работы. Этих монахов (некоторые оценки показывают, что их общая численность в Европе превышала 10 тыс.) заменило небольшое число ремесленников-печатников, которых по всей Европе было не более 1 тыс. (хотя в Скандинавии они тогда только начинали появляться). Для выпуска печатной книги была необходима согласованная работа до 20 таких ремесленников, от одного высококвалифицированного резчика шрифтов до десятка или больше относительно низкоквалифицированных переплетчиков. Такая группа ежегодно выпускала примерно 25 наименований, в среднем по 200 страниц в книге, или 5 тыс. готовых к размножению страниц. К 1505 г. тиражи в 500 экземпляров стали обыденностью. Это означало, что группа печат- 365 ников могла выпускать по 25 миллионов печатных страниц в год, переплетенных в 125 000 готовых к продаже книг — 2 500 000 страниц на одного работника против 1200-1300, которые мог изготовить монах-переписчик всего за 50 лет до этого. Сильно упали цены. В середине XV в. — на момент изобретения пресса Гутенбергом — книги были роскошью, которую могли себе позволить только богатые и образованные. Но когда в 1522 г. из печати вышла немецкая Библия Мартина Лютера (свыше 1000 страниц), цена была настолько невысокой, что даже бедная крестьянская семья могла ее приобрести. Снижение издержек и цен в ходе третьей информационной революции было по крайней мере одного порядка с тем, что произошло в ходе сегодняшней, четвертой революции. То же относится к скорости и размаху. Точно те же выводы можно сделать в отношении любой другой крупной технологической революции. Несмотря на то что хлопок — это самое лучшее из текстильных волокон (он легко стирается и пригоден для изготовления практически любой одежды), его обработка требует много времени и сил. Для производства фунта хлопковой пряжи требовалось 12—Нчеловекодней против 1—2 для шерстяной, 2—5 для льняной и 6 для шелковой. С 1764 г., когда появились первые машины для переработки хлопка (а с ними и промышленная революция) по 1784 г. время, необходимое для производства фунта хлопковой пряжи, уменьшилось до нескольких человеко-часов. Цена упала на 70%, а производство выросло в 25 раз. (Так уж получилось, что ровно столько же времени прошло от создания EN/АС до появления IBM 360.) Все это произошло еще до того, как Илай Уитни изобрел чесальную машину (1793), после чего цена хлопковой пряжи упала еще более чем на 90% — примерно до одной тысячной той, что существовала до начала промышленной революции всего 50—60 годами ранее. Не менее важным, чем снижение издержек и скорость распространения, оказалось влияние книгопечатания назначение информации. Первые печатные книги, начиная с Библии Гутенберга, издавались на латыни и по содержанию не отличались от рукописных: религиозные и философские трактаты, а также сохранившиеся античные тексты. Но всего через 20 лет после изобретения Гутенберга начали появляться книги современных авторов, хотя все еще написанные на латыни. Еще 10 лет — и книги уже печатались не только на греческом и древнееврейском, но и на разговорном наречии (сперва на английском, а затем и на других европейских языках). В 1476 г., всего через 30 лет после изобретения Гутенберга, английский печатник Уильям Кэкстон (1422—1491) издал книгу на такую мирскую тему, как шахматы. К 1500 г. термин «популярная литература» уже означал не только поэзию (и не только эпическую), которую можно было передавать изустно, но и прозу, т.е. печатную книгу. За очень незначительное время революция в книгопечатании изменила институты общества, включая и систему образования. В последовавшие за ней десятилетия по всей Европе были созданы новые университеты, однако, в отличие от ранее существовавших, они не были рассчитаны на священнослужителей и изучение теологии. Они были построены для изучения светских дисциплин: права, медицины, математики, натуральной философии (естественных наук). 366 Самое большое влияние, однако, книгопечатание оказало на центр догу-тенберговой Европы: церковь. Книгопечатание сделало возможной протестантскую Реформацию. Более ранние реформаторы, Джон Уиклифф из Англии (1330-1384) и Ян Гус из Богемии (1372—1415), также встречали восторженный прием. Но их революционные мысли не могли перемещаться дальше и быстрее, чем сказанное слово, и потому могли быть локализованы и подавлены. Все изменилось, когда 31 октября 1517 г. Мартин Лютер прибил свои 95 тезисов к двери собора в никому не известном германском городке. Он намеревался всего лишь провести традиционный в церкви богословский диспут. Однако без согласия Лютера (и, вполне вероятно, без его сведения) тезисы немедленно были распечатаны и распространялись бесплатно по всей Германии, а затем и по всей Европе. Именно эти отпечатанные тезисы и разожгли пожар религиозных споров, который впоследствии вырос в Реформацию. Наступила бы эра географических открытий, начавшаяся во второй половине XV в., без наборного шрифта? Печать публиковала сведения обо всех путешествиях португальских мореплавателей вдоль западного побережья Африки в поисках морского пути в Индию. Печать доставила Колумбу первые (хотя и совершенно неправильные) карты сказочных земель, лежащих за западным горизонтом — Китая, описанного Марко Поло, и легендарной Японии. Печать позволила немедленно зафиксировать результаты каждого путешествия и создавать новые, более надежные, карты. Неэкономические изменения нельзя выразить в числах. Но влияние печати на общество, образование, культуру — не говоря уже о религии — было, скорее всего, не меньше и ничуть не медленнее, если не быстрее, чем влияние сегодняшней информационной революции. Самый важный урок предыдущей информационной революции, однако, состоит в судьбе ее технологов. Революция в печати быстро сформировала новый класс специалистов по информационной технологии, точно так же как сегодняшняя информационная революция создала множество информационных предприятий, специалистов по ИС и ИТ, разработчиков программного обеспечения и руководителей информационных служб. Роль специалистов по ИТ в предыдущей информационной революции сыграли первопечатники. До 1455 г. их не существовало даже в воображении, но через 25 лет они процветали по всей Европе и стали героями своего времени. В отличие от ремесленников предыдущих эпох они стали аристократами. Этих виртуозов печатного пресса знала и почитала вся Европа, точно так же как сегодня восхищаются компаниями, производящими компьютеры и программное обеспечение. Короли, князья, папы и богатые торговые города осыпали печатников деньгами и почестями. Первым из гигантов печатного дела стал известный венецианских печатник Алдус Манутиус (1449-1515). К 1515 г. он понял, что печатный пресс может сделать очень большое количество отпечатков с одного клише — до тысячи. Так он создал первые недорогие массовые книги. Алдус Манутиус, по сути, создал индустрию книгопечатания: он первым издал печатные книги на языке, отличном от латыни, он же впервые издал книги современных авторов. Из-под его пресса вышло свыше тысячи заглавий. Последним из великих технологов печати и последним из князей печатного дела стал Кристоф Плантен (1520-1589) из Антверпена. Начав работу 367 с должности ученика переплетчика, он впоследствии построил крупнейшую и самую известную в Европе печатную компанию. Скомбинировав две новые технологии — печать и гравировку, — он создал современную иллюстрированную книгу. Он стал одним из отцов города Антверпена (а Антверпен тогда был одним из самых богатых городов Европы, если не всего мира) и разбогател настолько, что смог построить себе великолепный дворец, в котором сегодня находится музей печатного дела. Однако Плантен и его печатный дом пришли в упадок и потеряли всякое значение задолго до смерти самого Плантена. Около 1580 г. печатники с их концентрацией на технологии стали обычными ремесленниками, уважаемыми профессионалами своего дела, но уже не членами высшего класса. Их место вскоре оказалось занято теми, кого мы сегодня называем издателями (хотя этот термин появился гораздо позже), людьми и фирмами, чьей главной задачей в ИТ была не Т, а И. Это случилось как раз тогда, когда новая технология начала оказывать влияние на НАЗНАЧЕНИЕ информации, а с ним и на назначение и функции ключевых институтов XV в. — церкви и университета. Это случилось в тот самый момент, в котором сейчас находимся мы в сегодняшней информационной революции, когда происходит изменение сущности деловой информации, а с ней и переопределение функции и предназначения предприятия. Есть ли во всем этом урок для сегодняшних технологов информации, руководителей информационных служб в организациях, проектировщиков и разработчиков программного обеспечения, верующих в закон Мура?
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Следующая информационная революция» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
