Научное знание, как правило, стремится к выявлению и изложению причины возникновения того или иного явления в окружающем мире; оно отвечает на вопрос почему (зачем). Как мы видели, для научного знания требуется точное описание характерных черт или особенностей изучаемого явления, основанное на внимательном наблюдении и тщательном измерении. Познание фактов, конечно, важно, но большинство исследователей не испытывают удовлетворения от одного только описания фактической ситуации. Они обычно проявляют интерес к выявлению причин, объясняющих или толкующих то, что происходит в этом мире, т.е. стремятся к достижению каузального знания (от causa — причина). Например, теория относительных деприваций, предложенная Гарром в его работе “Почему люди бунтуют”, дает объяснение, вследствие каких причин возникает в обществе политическое насилие и почему определенная комбинация экспектаций и ценностных достижений, как правило, ассоциируется с политическим насилием. Это нечто большее, нежели простое скрупулезное описание того, где, как и при каких обстоятельствах произошло то или иное конкретное насилие. Другие социологи или политологи могут попытаться объяснить, почему законодательные органы в некоторых государствах избирают именно такую политику, а не иную, почему некоторые люди избегают военной службы, почему некоторые регионы, области или города процветают, в то время как другие приходят в упадок. Разумеется, основой для наблюдения типичных образцов и регулярности (повторяемости) явлений и для объяснения их необходимо точное описание. Необходимо составить настолько точно, насколько это возможно, картину того, что есть, прежде чем можно будет приступать к определению того, почему это так. История переполнена примерами ошибочных объяснений, бравших свое начало из неадекватных наблюдений. Такие объяснения приходилось, в конечном счете, отвергать, и их место занимали новые, более убедительные и обобщающие. Объясняющее знание важно, поскольку оно является основой прогноза, предсказания, применения объяснения к событиям в будущем. Поэтому не случайно многие полагают конечной проверкой объяснения степень его применимости для предсказания. Предсказание — само по себе чрезвычайно ценный тип знания, поскольку оно может оказаться полезным для того, чтобы избежать нежелательных и дорого обходящихся событий и достичь желательных результатов. Объяснение — это важнейшая цель любой теории, претендующей на научность. Эмпирические обобщения, связывающие явления между собой, служат основой для развития объяснения. Теории идут следом за эмпирическими обобщениями, однако они более могущественны и в то же время более абстрактны. Как констатирует тот же Исаак, “теория может объяснять эмпирические обобщения, потому что она носит более общий, более содержательный характер, чем они”; теории имеют также две другие функции: “организовывать, систематизировать и координировать существующее знание в отрасли” и “предсказывать эмпирическое обобщение, предсказывать, что выдерживается (подтверждается) частное отношение”. Чем больше эмпирических обобщений систематизирует и организует теория, чем больше из их числа она в состоянии предположить или предсказать, тем она сильнее. Таким образом, любая теория или концепция ставит своей целью построение более или менее сложной объяснительной модели явления или процесса, интересующего исследователя. И, как любая модель, она не может не иметь ограничений (связанных, в частности, с “потолком” достигнутых нами на данный момент знаний или же с тем, что объяснение может относиться лишь к частному случаю, какой-то отдельной стороне объекта познания). Когда один и тот же объект описывают две существенно не совпадающие друг с другом теории (несовпадение может иметь разные причины, различные предпосылки и механизмы), они могут отчасти совпадать (не противоречить друг другу), отчасти расходиться. Чем менее противоречивы объяснения различных теорий, тем больше у нас уверенности, что наше знание приближается к истине. Там же, где они противоречат друг другу, возникает своеобразная “зона неопределенности”. Она может быть сужена лишь опытным, эмпирическим путем. Задачей знания здравого смысла также является сбор и обобщение фактов об окружающем мире. Однако, в отличие от научного знания, самое большее, чего оно в состоянии достичь, — это установление простых и достаточно очевидных закономерностей типа “если..., то...”. Выражаясь языком методологии научных исследований, знание здравого смысла не идет дальше формулировки коррелятивных или направленных гипотез, в то время как задачей научного знания становится формулировка и проверка каузальных гипотез. Скажем, люди издавна пытались найти признаки, указывающие на то, какой будет погода в ближайшие дни; такого рода предсказания становились неотъемлемой частью сельскохозяйственного труда. Наблюдательность представителей различных поколений запечатлелась во множестве так называемых народных примет, таких, к примеру: • Дым вертикально поднимается вверх — признак сухой погоды. • Если ночью тихо, а днем ветер, который к вечеру стихает, — будет вёдро. • Если с вечера туман, который расходится к восходу солнца, — будет сухая погода. • Тонкая паутина прямо вытягивается по воздуху — знак теплой погоды. • Стрижи и ласточки летают низко — к дождю и т.п. Однако здесь дальше простой констатации указанной связи здравый смысл не идет. Научное же знание тем и характеризуется, что оно будет от самых истоков искать цепочку причинно-следственных связей, по которым в преддверии дождливой погоды ласточки летают низко: с приближением выпадения осадков воздух влажнеет и тяжелеет, поэтому мелкие насекомые скапливаются в слоях, расположенных ближе к земной поверхности, и птицам, которые питаются этими насекомыми, приходится переходить на бреющий полет и т.д.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Объяснительный характер» з дисципліни «Основи соціологічних знань»
