За многие столетия генетический код россиян впитал в себя отношение к централизованной государственной власти как к верховному арбитру в управлении общественными отношениями, особую чуткость к социальной несправедливости, приоритет духовных ценностей в мотивации социальной деятельности, сочетание долготерпения с крайней жестокостью кровавых и бессмысленных бунтов, выдвижение принципа общего блага в качестве цели социальной деятельности одновременно как альтернативы личной выгоды. Не коммунистическая идеология, а в основном традиции православия и общинных отношений сформировали российский менталитет с его неуважением к частной собственности, приверженностью к коммунита- ризму, уравнительному распределению материальных благ, слабой мотивацией, основанной на экономическом рационализме. Советская система социальных отношений попыталась использовать исторические традиции и особенности российского менталитета, что в определенной степени способствовало их многолетней консервации. Государству отводилась роль непререкаемого арбитра в сфере социальных отношений, а высокие морально-нравственные идеалы были использованы коммунистическим режимом для достижения "светлого будущего". Власть, стоящая на позициях воинствующего атеизма, тем не менее использовала в своих целях некоторые христианские заповеди. Так например, официальная пропаганда связывала принцип обязательности трудовой деятельности с известными словами Св.Павла: "Кто не работает, тот не ест". Для системы социально-трудовых отношений советского периода были характерны: низкий уровень оплаты труда, авторитарный стиль управления, приоритет общих интересов по отношению к личным и многое другое, что как бы перешло из российского исторического прошлого Внешне эта модель представлялась органически цельной системой, в которой интересы работника, предприятия формировали единый блок общих интересов. Внешнее единство системы социальных отношений пропагандировалось официальной идеологией, отрицавшей объективную основу социальных конфликтов в условиях "социалистического способа производства". Функцию прямого управления социальными отношениями взяло на себя государство, выступавшего в этой системе в качестве патерналиста. В действительности же централизованная государственная система социального патернализма таила в себе серьезные противоречия. Скромная заработная плата и пенсии, построенные по уравнительному принципу, частично компенсировались средствами из государственных фондов общественного потребления. Системы здравоохранения и образования были бесплатными, оплата коммунально- жилищных услуг была на очень низком уровне. В советское время заботу о социальной сфере государство частично переложило на плечи предприятия (профилактории, дома отдыха, санатории, детские сады, больницы и т.п.). В 1960-е годы предприятия стали превращаться в ведущую силу городского развития, поскольку имели собственные экономические и финансовые ресурсы. Город обслуживал интересы предприятия. Получение социальных благ от предприятия стало тенденцией. Объем социальной инфраструктуры говорил о влиятельности и престижности предприятия, служил стимулом для притока рабочей силы. Даже к началу 1990-х, после хаоса конца 1980-х годов, на социальную сферу предприятия тратили 4% ВВП. Предприятиям принадлежала 41% всего жилья; жильем, медучреждениями и детсадами владело более 70% предприятий, у 38% предприятий были в собственности дома отдыха. В 1993 году только учтенные социальные расходы составляли 3,3% ВВП, предприятия на 25% покрывали расходы ЖКХ, образования, культуры и спорта. В 1990-е годы предприятия продолжали нести значительную социальную нагрузку на территориях: ремонт и поддержание общественных зданий (37%), ЖКХ (42%), ремонт дорог (42%). Следует признать, что социальная нагрузка на предприятия была значительной. В период существования Советского Союза неоднократно предпринимались попытки реформировать систему управления социальными отношениями. В разное время проводились широкомасштабные социальные эксперименты с "рабочим" и "народным" контролем, с передачей профсоюзам некоторых функций управления производством, социального страхования и инспекции охраны труда и т.п. На закате существования Советского Союза провалом закончилась очередная инициатива по развитию системы "самоуправления": трудовому коллективу предлагалось самому выбирать своего руководителя. Конечно, все эти попытки реформировать систему управления социальными отношениями означали косвенное признание развивающегося кризиса в этой сфере. Однако суть системы оставалась прежней: ее идеологической основой продолжала быть социалистическая утопия, а сама она неизменно находилась под жестким контролем бюрократического государства. Обращаясь сегодня к историческому наследию Советского Союза, вряд ли стоит его односторонне осуждать или восхвалять. Создавая новую систему социоэкономических отношений и СА, гораздо важнее осознать то, что они возникают не на пустом месте. Надо извлекать уроки из исторического прошлого, тем более, что оно имеет отечественные корни. Необходимо учитывать традиционные черты российского менталитета, многие из которых достаточно противоречивы по отношению друг к другу: приверженность к социальной справедливости, но нелюбовь к "богатеньким", социальное долготерпение, но в то же время удивительная жестокость во время стихийных бунтов, особое отношение к государственной державности и одновременно ярко выраженный правовой нигилизм, широта русской души в сочетании с экономической иррациональностью и т.п. Отбросить эти исторические традиции, формировавшиеся веками, нельзя. Они должны стать инструментами тонкой, практически ювелирной, но строгой системы регулирования новой системы социоэкономических отношений. Причем надо учитывать, что, действительно, создается принципиально новая система: на смену централизованного и непосредственного государственного управления социальными отношениями должна прийти система регулирования и саморегулирования социоэкономики, адаптированная к условиям рыночного хозяйства. В исторической памяти нынешнего поколения россиян до сих пор остается тяжелейшее наследие глубокого системного кризиса 90-х годов, который нанес наибольший ущерб именно социальной сфере. Существовавшие ранее политическая, экономическая, социальная системы были полностью разрушены, но новые не созданы. Создалась реальная угроза развала России как государства. Армия была деморализована и небоеспособна, государственная власть потеряла способность к управлению, следствием чего стало ослабление всех государственных институтов и пренебрежение законами. Значительная часть отечественной экономики контролировалась олигархическими или откровенно криминальными структурами. Многие СМИ лоббировали интересы политически влиятельных корпоративных групп, а многие государственные решения принимались под давлением сетевых или финансовых монополий. Но наибольший ущерб кризис 90-х годов нанес социальной сфере. В результате пережитого дефолта в августе 1998 года денежные накопления граждан обесценились. На начало 1999 года пришелся пик задолженностей по заработным платам, пенсиям и пособиям. На предприятиях задержки с выплатами зарплат достигали двух лет. По отношению к 1991 году реальные доходы граждан составляли лишь 40%, пенсии - и того меньше. В результате почти треть населения имела доходы ниже прожиточного минимума. Это означало, что треть россиян полностью обнищала. Сильнейший удар в 90-х годах был нанесен по социальной инфраструктуре предприятия. В 1993 году вышел указ Президента РФ, согласно которому приватизирующиеся предприятия должны были передать имевшиеся в их распоряжении объекты социальной сферы городским и региональным властям. По некоторым данным, в 1993- 1997 годах органам городской власти предприятия передали от 60 до 80% социальной инфраструктуры. К 2003 году более половины промышленных предприятий уже передали социальную сферу муниципалитетам. Так, жилой фонд отдали 57% компаний, дома отдыха - 54%, а детсады - 86%. Несмотря на то, что в последние годы наблюдается определенный рост доходов населения, тем не менее, последствия этого кризиса все еще продолжают сказываться на общей социальной ситуации страны: события 90-х годов привели к катастрофическому падению жизненного уровня россиян, резкому снижению их средней продолжительности жизни, к совершенно неоправданной социальной дифференциации общества; прежняя система социального государственного патернализма рухнула вместе с ее общественными фондами потребления, социальными обязанностями предприятия перед своими работниками, с ее парткомами и профкомами, где профсоюзы выступали в качестве "приводных ремней" партии и т.д. Однако формирование новой системы регулирования социальных отношений явно запаздывала, в то время как социальная напряженность резко возросла не только на отдельных предприятиях, но охватила целые отрасли и сферы социальных отношений (шахтеры, работники бюджетной сферы, пенсионеры и др.) неуправляемая российская экономика привела к тому, что опасно возросли масштабы теневой экономики и коррупции государственных чиновников, сформировались стереотипные представления большинства россиян о "новых русских", "олигархах", "оборотнях в погонах", что еще в большей степени нагнетало социальную напряженность в обществе.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Последствия социальных потрясений» з дисципліни «Соціальний аудит»
