Сакраментальную сущность сексуальных инвектив раскрывает концепция Владимира Ивановича Володковича: «Важнейшими факторами биосферы на нашей планере являются всевозможные ограничения жизни и попытки экспансии живых организмов, существ и личностей для прорыва этих ограничений. Мы ограничены физическими факторами (атмосферой, гравитацией и пр.), биологическими (наследием биологической эволюции, особенностями наших организмов, питательными веществами и др.), историческими (традициями, верованиями и т. п.) и, наконец, социальными и психологическими ограничениями (от архаических запретов в виде табу до морали и этикета). Для продолжения жизни нужны и табу, и прорывы табуирования. Матерная речь, сексуальные инвективы всегда были нарушением табуирования, институциировавшего сексуальную активность и половую жизнь Без такого табуирования этносы вырождались. Но прорывы сексуальных запретов нужны для рекреации, как психологическая, эмоциональная, гормональная разрядка при стрессе. И здесь важна роль сексуального тотема. Вспомним, что символом победного апофеоза были и есть обелиски — изображения аписа. Архаически не менее важен тотем матери, таинственно воспроизводящий жизнь. Мат не только протест против "узурпации" женщиной права на сексуальное удовлетворение мужчины и на создание его потомства; матерщина в древности — это и обличение порочащей наследственности, и восхищение сексуальной привлекательностью женщин-матриархов, и еще многое, ныне утраченное» [Володкович В.И., 2007). Допустимо ли массовое увлечение матерщиной? Вопрос, по мнению Володковича, некорректен: непременный фактор природы — колеблемость в ее динамике. «Это не только смены зимы на лето и лета на зиму. Зерно, брошенное в землю (как бы похороненное, умершее), возрождаясь, прорастает, даря людям хлеб и жизнь. Старение и возрождение претерпевают народы и государственные устои, вспомним: "Король умер, да здравствует король!" Так и бесконечная нравственность блекнет, с нею костенеет жизнь. Тогда массовые нарушения нравственности оживляют не только плебс, но и элиты. И лишь за тем возвращается запрещение бесчинств. Табуирование должно быть во всем, но не исчезнут прорывы запретов. И все же особенно плодотворна жизнь в зыбком диапазоне между запретами и уходом от них Нынешние бесчинства матерщины — плод социальных государственных амо-ральностей. Упавшие на нашу землю, они сменятся достоинством и честью моральных устоев. Нравственность вернется, и наши усилия — гарантия ее возврата» [там же]. Обобщим, отчасти повторяясь, причины использования матерной речи в разных социальных слоях современного российского общества, в его мирах (общинах). Адаптивное действие мата проявляется при стрессе, особенно, в закрытых мужских сообществах: в тюрьмах, в казармах. В рабочей среде мат бытует: а) как средство эмоционально-эротического усиления значимости речи, б) для опознания «своего» человека, в) для утверждения командной роли, г) чтобы снять усталость и стресс, д) как фольклорное, творческое развлечение. В подростковом возрасте и у инфантилизированнои молодежи мат может сопровождать, маркировать пробуждающуюся, неудовлетворенную сексуальность. В интеллигентной среде массовое увлечение матерной речью — признак стресса из-за политического и экономического давления. Мат интеллектуалов — это еще и проявление деградации словесности и культурных традиций. Во властных элитах командный мат — это отголоски зоологических способов гомосексуального подавления соперников. Матерщина может быть маркером надвигающейся импотенции мужчин, а у женщин — их болезненно неудовлетворенных сексуальных ожиданий. Надо ли бороться с агрессивным засорением матерщиной (сексуализированными инвективами) русского языка? Да! Со всей решительностью, используя учебно-воспитательный процесс и средства массовых коммуникаций. Сексуализация речи целесообразна только при стрессе в сугубо мужских сообществах, но вредна во всем многообразии нормальной обыденной жизни.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Сакральность матерщины» з дисципліни «Психологія стресу. Психологічна антропологія стресу»
