Статистика
Онлайн всього: 6 Гостей: 6 Користувачів: 0
|
 |
Матеріали для курсової |
ДУКИ
|
| 23.04.2014, 21:21 |
| С Джохаром Дудаевым до съёмок наши пути никак не пересекались и надо было искать особый подход, чтобы этот подозрительный человек в такой напряженный момент своей жизни вдруг доверился незнакомому кинематографисту из Москвы. А Москва, в этот момент открыв свой путь в «никуда», рвала и метала молнии по поводу генерала авиации, который провозгласил независимую Ичкерию.
Все центральные газеты изображали Дудаева монстром, а Грозный рисовался лагерем разбойников, где русский не смел, появиться на улице, его тут же рвали на куски. Надо заметить, что это было за четыре года до начала войны, когда Грозный был ещё вполне мирным городом, а Джохар Дудаев еще не снял погоны советского генерала.
Весь «шухер» устраивала пресса. По заказу или по собственной глупости, сказать мне трудно. Но это один из ярких примеров, когда «свобода» оказала медвежью услугу России.
Я позвонил в Грозный. С Дудаевым соединили запросто.
Приезжайте,- коротко сказал новоиспеченный Президент.
И мы с оператором Юрой Прокофьевым полетели. Что там говорить - кошки скребли. Документалист должен уметь рисковать. Это входит в его профессиональные обязанности. И в шахту взрывоопасную спускаться, и на выброс сибирского газа в тундру лететь. И лезть к Черту на рога, если это нужно для картины. Всё это мы делали всегда, без особой корысти. Истинный документалист должен быть мушкетером её Величества - Правды.
Джохар - все его так называли. Вскоре и мы стали обращаться к генералу и Президенту, «на ТЫ».
В гостинице мы уже устроились, нас еще в аэропорту встретил его представитель, который должен нас сопровождать днем и ночью безотлучно.
Джохар спросил, что ещё нам от него надо?
Просим разрешения остаться в кабинете и понаблюдать. Обещаем, что мешать не будем, пристроимся в уголочке.
Оставайтесь, - сказал Джохар и пошел к своему столу работать.
В кабинет всё время входили какие-то люди, что-то говорили по-чеченски и уходили. Некоторые оставались и о чём-то спорили между собой. Иногда эти споры доходили до драки, но Дудаев на них не обращал внимание. Казалось, то, что происходит в его кабинете прямого отношения к нему не имеет. Он сидел за столом в белой рубашке и галстуке и что-то писал или отвечал по телефону. За его спиной прибитый к стене зеленый штандарт с изображением волка. Сидел Джохар без головного убора, хотя большинство посетителей были в папахах. В кабинете по углам на стульях сидели охранники с автоматами и равнодушно наблюдали за происходящим.
Что делать и что снимать мы не знали. Пресс-секретарь Дудаева вооружил нас бумажкой, где была выписана краткая биография генерала. Сделано это было деревянным военным языком, никаких зацепок она нам не давала - родился в высокогорном селе Алхарой, потом вместе с семьёй был выслан в Казахстан, где окончил школу. Потом авиационное училище, служба в стратегической авиации, единственный генерал-чеченец в Советской армии. Женат, трое детей...
Конечно, проще было решиться на очерк. Это такой жанр, когда всё основное описывается словами - в кадре или за кадром, а потом подкрепляется каким никаким изображением.
Изображение в очерке играет чисто иллюстративную роль. Но нам хотелось сделать ПОРТРЕТ. А это уже совсем другое дело.
Но пока мы ничего не снимали. Мы смотрели и думали, время от времени ловя на себе настороженный взгляд Дудаева.
Лет тридцать назад в Грозном оказался мой дядя - кочующий по городам худрук драмтеатра. До этого где-то в Средней Азии он преподавал в театральном вузе и воспитал целый курс чеченцев. И вот вместе со своими учениками он перебрался на время в Чечено-Ингушетию и поставил здесь свой коронный спектакль «Ромео и Джульету» по Шекспиру. За что даже получил звание «Заслуженного деятеля республики» и скоро перебрался на Урал, сменяв роскошную квартиру в Грозном на маленькую в Башкирии, где и умер пенсионером в полной неизвестности.
Но в Грозном он всё же оставил о себе память. Джохар жил на окраине Грозного, в доме своего брата на улице Шекспира, дом один. Думаю, что название улицы обязано театру. Вот ведь какие знаки расставляет судьба, не ведая, что творит. И теперь Дудаев жил на улице Шекспира вместе с русской женой Алой.
В первый день мы так ничего и не сняли. А вечером я напросился к Джохару в гости. Под рюмку коньяка, которую он так и не выпил, мы разговорились, и мне даже показалось, что за несколько ночных часов разговора мне удалось сломать лед недоверия. Кажется, он поверил, что я приехал вовсе не за тем, чтобы разоблачать и карикатурить его.
Во всяком случае, на следующий день отношение к нам изменилось. Нельзя, конечно, сказать, что мы стали друзьями, но доброжелательность к себе он почувствовал и дал команду нам не мешать. Теперь начальник охраны - жутко неприятный тип, который вчера смотрел на нас волком, даже изобразил на своей злобной физиономии, что-то вроде улыбки, от которой сразу побежали мурашки.
Сам Дудаев прочитывался не сразу. Небольшого роста, жилистый, лицо бледное, что называется без кровинки. Маленькие тонкие усики, большой гоголевский нос с горбинкой, а ещё тонкие сжатые губы и колючие карие глаза. Говорил он по-русски с мягким акцентом, голос его всегда ровный и тихий. И только по необходимости он становился резким, командным. При этом Дудаев вовсе не краснобай-оратор.
Джохар давно занимался восточными единоборствами и по утрам работал с партнёром, одним из братьев-охранников. Кстати, этот эпизод мы сняли через несколько дней, с него и начинается картина.
Облик на экране получился легко. Это заслуга техники. Конечно, хороший оператор может светом и ракурсом подчеркнуть те или иные черты. В принципе, внешняя похожесть перестала быть проблемой с момента появления фотографии. Но выстроить живой характер, проникнуть во внутренний мир человека техника не может. Вот почему портрет остаётся рукотворным достижением художника при любом техническим совершенстве.
Итак, мы снимаем Джохара Дудаева в самых разных ситуациях, которые подсказывает нам сама жизнь. Джохар обсуждает с прокуратурой порядок в Ичкерии, впервые встречается на наших глазах с Павлом Грачевым, тогда заместителем военного министра СССР.
Не знаю, понял ли и запомнил Грачев те слова, которые ему в лицо бросил Дудаев, но я снял и запомнил:
- Россия сама не понимает, как мы можем быть ей полезны. Мы очень верные друзья, но очень коварные и хищные враги...
Вместе с Дудаевым отправляемся в тир, где он метко стрелял из своего «Стечкина». Ах, как я жалел потом, что не попросил пистолет на память. Он бы подарил обязательно, но а постеснялся. Потом мы сняли Дудаева на стихийном митинге у Дома правительства и вообще следовали за ним по пятам, а вечером приехали к нему домой. Тут уж мы оттянулись по полной программе. Познакомились с Аллой и сняли её урок русского языка с младшим сыном, поговорили по душам с дочерью студенткой. Старшего сына в доме не было. Он учился в Москве в техническом вузе. Увиделись с ним позже. Когда мы вернулись из Грозного, он заехал ко мне домой с картинами и стихами его матери.
На следующее утро Дудаев дал свой единственный вертолёт, и мы побывали на его родине в горах и сняли безымянные камни на погосте на окраине аула. Оказывается, каждый чеченец должен знать свой род до восьмого колена и ему не надо напоминать, кто покоится под безымянным камнем. Сам Джохар помнит свой род до двенадцатого колена.
Так постепенно накапливался материал. Грозненское телевидение по распоряжению президента предоставило нам съёмки митингов, посвящённые сталинскому геноциду в 1944, тогда вымерло две трети народа и весь род Дудаева по материнской линии. А сами сняли местного барда, он спел песню об этом, которая вошла в фильм, а ещё записали на главной площади города воинственный танец чеченцев - «зикр».
И только после того, как Джохар искренне к нам расположился, я решился взять у него прямое интервью. Здесь он неожиданно раскрылся так, насколько вообще способен раскрыться «чужому» политик, воин и человек.
А потом Джохар читал свои любимые стихи Лермонтова:
- И дики тех ущелий племена.
- Их Бог свобода, их закон - война.
- Верна там дружба, но вернее мщенье.
- Там за добро- добро и кровь за кровь.
- И ненависть безмерна, как любовь...
Джохар рассказал, что на Кавказе ценили Лермонтова по особенному.
- ...Мишель одевал на себя красную рубаху, садился на коня и рубился в самой гуще боя. И по описанию очевидцев, чеченцы всегда щадили храбреца. И к большому счастью чеченского народа, я всегда этим козырял, Лермонтов пал не от нашей чеченской пули. Иначе, вы бы нас заклевали...
Тут Джохар рассмеялся, и мне стало как-то не по себе. У него был особенный смех – злой и какой-то горький. А говорил он свободно и доверительно. В фильме на монтаже мне удалось поддержать его монолог фотографиями из его же семейного альбома.
А Дудаев продолжал рассказывать:
- Я видел, что моё место в военной структуре. И я считал бы себя ущемленным, если бы не взял «быка за рога». Самая элитарная часть вооруженных сил авиация. А самая элитарная в авиации это дальняя авиация. Там я нашел своё место...
ВОПРОС:
У Вас положение Гамлета, принца Датского. С одной стороны Вы русский офицер чеченского происхождения, а с другой - чеченец, который волей или неволей должен сейчас стоять против России?
ДУДАЕВ:
- Я не стоял и не стою против России. И убежден, что такое понимание скоро пройдет. Ведь сама Россия с оружием в руках только что боролась против от старых структур.
ВОПРОС:
Вы ощущаете драматизм своего положения?
- Я в этом особой драмы не вижу. Ведь если бы речь шла только обо мне! Один человек, если он здоровый, мыслящий - всегда найдет себе место в любом конце земного шара. И пользоваться всеми благами жизни. Но я себя не могу отделить от судьбы своего народа. Я его частица. А этот народ ущемлен, и был ущемлен в правах. Моя была задача, есть и остается: Свобода вещь слишком дорогая, чтобы попытаться достичь её дешевой ценой. Лучше умереть, чем быть несвободным. Перед смертью у меня никакого страха нет. Есть только один страх, уже давно. Быть больным, беспомощным и умирать вот в таком состоянии... Я себе не принадлежу, и никогда не принадлежал...
Вот таким романтиком или фанатиком это уж посчитайте по своему разумению, предстал передо мной Джохар Дудаев.
В конце картины я написал:
Если Россия не сможет договориться с русским офицером, нас ждут тяжелые времена. Как в воду глядел.
Московское начальство телевидения картину не приняло. Я попытался показать фильм высшему руководству страны, Помню, что удалось добраться до Старовойтовой, которая занимала пост советника Президента по национальным вопросам. Но все безрезультатно.
Никто к моему фильму тогда не прислушался. Зампред Гостелерадио и будущий шеф НТВ даже пренебрежительно бросил: «Это лубок какой-то, а не документальный фильм!» Уж очень ему не понравился «человеческий» взгляд на Дудаева. Тогда все рассчитывали на победоносную войну в три дня. В Москве на верху никто и знать не хотел об особом чеченском менталитете.
В общем, фильм пришелся не ко двору Ельцина и показали картину не в лучшее время. Мало кто его видел, и своей роли в истории взаимоотношений с Чечнёй к сожалению не сыграл.
А портрет остался.
|
| Категорія: Спектакль документів | Додав: koljan
|
| Переглядів: 839 | Завантажень: 0
|
Додавати коментарі можуть лише зареєстровані користувачі. [ Реєстрація | Вхід ] |
|
|
