Статистика
Онлайн всього: 11 Гостей: 11 Користувачів: 0
|
 |
Матеріали для курсової |
ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ПОДДЕЛОК
|
| 22.04.2014, 18:06 |
| Этот фильм не стоило бы даже упоминать, если бы в свое время на него не повесили ярлык «типично бессюжетного» произведения. Считалось, что этим категорическим определением вскрыты разом все его недостатки: раз бессюжетный, то, разумеется, ни о чем, стало быть и безыдейный, бессмысленный...
Между тем фильм «Раздумья» — очень даже о чем: о выборе юношами своего места в жизни. Идея в нем есть и идея вполне отчетливая: чем болтаться без дела, идите-ка лучше на завод, вы, молодые люди, окончившие школу, не поступившие в институт и впадающие от скуки в рефлексию и нигилизм. Очень актуальная по тем временам мысль. Не стоило большого труда проиллюстрировать ее дежурным набором фабульных перипетий: показать, как безделье и любовь к декадентским
207
стишкам довели, допустим, нашего героя до кривой дорожки и как, напротив, осудив свое тунеядство и встав к станку, он в два счета становится уважаемым членом общества и даже, под занавес, ставит парочку трудовых рекордов.
Такой путь не устраивал создателей фильма. Они вполне основательно расценили его как упрощенчество и плакат. Но уж лучше бы они стали на этот путь. Ибо утилитарную схематичность их замысла ни в какой форме нельзя было скрыть от глаза зрителя. Ибо упреков в упрощенчестве и плакате фильм все равно не избежал. По крайней мере, не было бы упреков в «бессюжетности».
Ареной столкновения нехороших, индивидуалистических устремлений нашего героя с хорошими, высоко-моральными устремлениями его отца был избран один день — с утра до вечера. В этот день, уступая отцу, потомственному мастеру, сын отправился впервые на завод. В этот день он встретил своего одноклассника, взятого недавно в армию и к тому же потерявшего мать. В этот день он долго гулял со своими друзьями по улицам, ведя спор о смысле жизни. А еще позже, уже ночью, он снова оказался на заводе, принеся перекусить отцу и его приятелям, задержавшимся на авральной работе. И в результате этих событий наш герой перековался. Утром он был чистоплюем и иждивенцем. Вечером он познал радость творчества своими руками и так называемое счастье трудных дорог.
Путь фабульного решения, о котором мы говорили, мог бы подмаскировать эту выстроенность, прикрыть ее мишурой исключительных обстоятельств. Теперь же схема легла перед нами в неприкрытой своей голизне. Она проста и уныла, как задача про путника, вышедшего из пункта А и через столько-то часов долженствующего явиться в пункт Б. Какая уж тут обертонность, какое уж там откровение, какое двойное видение! Дета-
208
ли в этом фильме принципиально однозначны. Разговоры — просто разговоры. Не как бы ни о чем, а действительно ни о чем. Антитеза в этом фильме есть, а вот разности потенциалов, как подлинного конфликта вещи, проникающего любую мелочь в ней, нет и в помине. Детали и подробности этого фильма не несут заряда. Они обесточены.
Вы понимаете нашу мысль?
Не беда, что в «Раздумьях» нет фабулы. Беда, что в нем нет сюжета. В самом настоящем смысле этого слова. Фильм этот — не представитель новой, «бессюжетной» драматургии. Он беспредметен. У него есть тема и есть вполне благородная идея. Только они не функционируют, ибо прицеплены к мнимой основе. Прицеплены к ничему. К нулю. И тогда все произведение оказывается пустышкой.
Крайности, как известно, сходятся. В этом лишний раз убеждает и раздумье над фильмом «В прошлом году в Мариенбаде».
Ненароком он прослыл квинтэссенцией приемов «современного кино». Противники неканонической кинодраматургии не раз и не два кивали на него с выразительной миной: вот, мол, до чего можно докатиться со всякими этими новомодными штучками...
Между тем не в штучках, конечно, дело, а в задачах, для которых они извлекаются на свет божий.
Концепция фильма «В прошлом году в Мариенбаде» прихотлива и капризна. Все смутно в этом фильме, неуловимо, неотчетливо. Зрителю все время приходится догадываться, что это за сцены разворачиваются перед ним, что им предшествовало, а что еще только случится и показывается сейчас только по какой-то отдаленной ассоциации. Догадки эти иногда выглядят основательными, подкрепляются дальнейшим ходом событий, но чаще всего берутся под сомнение. И, по-видимому, высший расчет постановщика состоял в том, чтобы с по-
209
следним кадром картины у зрителя закономерно рождалась мысль:
— Да полно, было ли все это? Не галлюцинация ли? Не грезы ли это какого-то не показанного нам персонажа, который, забавляясь, ломает в своем сознании на кусочки историю, свидетелем которой он сам когда-то был, а теперь трансформирует, преобразует, мистифицирует ее?
В обстановке фешенебельного международного курорта некий мужчина, явно не имеющий причин заботиться о хлебе насущном, преследует некую женщину, тоже достаточно безбедную. Он уверяет ее, что они уже встречались раньше — год назад. Картинами их прошлогодних встреч — материализацией его рассказов — режиссер перемежает сцены сегодняшней жизни, нарочито монтируя их так, чтобы у зрителя закружилась голова: где же подлинная реальность, а где мнимая? Некоторое время, как отметили любители, помогает ориентироваться во времени одеяние героини в сценах «прошлой» жизни она одета иначе. Потом вдруг пропадает и этот отличительный знак: в нынешней одежде она входит в воспоминание и в одежде воспоминания оказывается почему-то в сегодняшнем дне.
— Мы заплутали, заблудились во времени...— так комментирует нам происходящее голос рассказчика.
Комментарии рецензентов ничуть не более внятны. Правда, с чьей-то легкой руки разнеслось, что в фильме исследуется «проблема времени». Проблема нашего времени?
Нет, просто времени. Времени вообще. Его текучести. Его обратимости. С отсутствием прошлого. С отсутствием будущего. С их сосуществованием в настоящем. Один мой желчный приятель сказал: — По-моему, основная мысль фильма: время — деньги. У богатых много денег, поэтому время для них не существует.
210
За балаганным приемом полемики здесь кроется здоровая в своей грубоватости нота.
Наше время — время обострений всех противоречий. Алжир, Конго, Литл-Рок, Вьетнам... Каждый день газеты приносят вести, от которых зависит наша с вами, читатель, жизнь. Каждый вечер мы с вами приникаем к приемнику, чтобы в грохоте грозовых разрядов расслышать шаги грозового нашего времени.
А в это время большой, оригинальный, тонкий художник, создатель антивоенного фильма «Хиросима— моя любовь», а позднее — подчеркнуто гражданственной картины «Мюрюэль», всерьез занимает себя вопросом:
— А течет ли время? А не происходит ли прошлое одновременно с настоящим и будущим?
Конечно, такое авторское отношение к тому, что происходит на экране, не могло сообщить материалу стройность и законченность, не правда ли?
Как бы не так! В системе своей фильм построен именно виртуозно. Видимая его нестройность и разбросанность на самом деле — только следствие педантичной точности в работе очень простого механизма.
Движение картины — это постоянное запутывание зрителя, озадачивание его, раскрепощение в его глазах разворачивающихся событий от временной и всякой другой обусловленности. Основным приемом, без которого фильм не мог бы состояться, стал прием «неполноты информации». Нас все время интригуют: сначала сокрытием существенных моментов происходящего, а потом даже и переосмыслением тех крупиц понимания, которое мы как-то успели ухватить.
И тут понимаешь, что механизм развертывания сюжета в этом фильме подобен механизму, ведущему действие «Жизни против смерти». И там и тут мельчайшее зернышко сюжета возгоняется, раздувается, разрастается на глазах, как вырастает над крошечным обмылком
211
пышный, переливающийся радугой мыльный шар. Элементы тайны, загадки, интонация постепенного узнавания не стала здесь путем к раскрытию предмета изображения, а, оторвавшись, отчуждившись от него, монопольно воцарилась в произведении, извратив существо происходящего, выставив его в нереальном, мистическом, придуманном виде.
Это ведь не суть важно, чем порождается драматизм: гипертрофией приема запаздывающей помощи или гипертрофией таинственной невнятности происходящего. Суть в другом: что за этим или за тем приемом?
Если прием — дорога к солнцу, тогда равно оправдано и отсутствие частных перипетий и любое их изощрение. Они ведут к «общей» завязке. Не важно, вяжется она из цепи «частных» завязок или при видимом их отсутствии.
Если же прием — дорога в никуда... Тогда не поможет ни следование традиционным канонам, ни подделка под «новые», «свободные» формы. Положим, внешнюю раскованность бесфабульного сюжета легче сымитировать. Но зато такая подделка окажется беззащитнее перед пристальным критическим оком — пустышка, не замаскированная «частными» всполохами.
Короче говоря: ищите солнце! |
| Категорія: Фільм без інтриги | Додав: koljan
|
| Переглядів: 346 | Завантажень: 0
|
Додавати коментарі можуть лише зареєстровані користувачі. [ Реєстрація | Вхід ] |
|
|
