Статистика
Онлайн всього: 5 Гостей: 5 Користувачів: 0
|
 |
Матеріали для курсової |
МИСТЕР ИНГРЭМС И ГОСПОЖА ДОНКАСТЕР
|
| 23.04.2014, 16:02 |
| Я пришел на телевидение уже с некоторым набором стандартов, полученных мною в результате двухлетней работы на киностудии. И, как всякий новобранец, не очень уверенный в себе, мысленно пытался подражать тем формам и методам, с которыми столкнулся на практике и знал по книгам, изданных кино-классиков. В кино тогда никто из режиссеров не позволял себе войти в кадр и комментировать снимаемый эпизод прямо на съёмочной площадке. Дай Бог, - думал я, - подняться до настоящего кино в этом самодеятельном телевидении. Не я один так рассуждал. Еще долго на телевидении будут мечтать дорасти до кинематографа. С этой светлой мечтой можно встретиться и сейчас, в коридорах профессиональных телестудий.
Даже дикторов классическое документальное кино не пускало в кадр и работало с ними только « за кадром». Конечно, это было связано с «эффектом отсутствия», который культивировался тогда в кино. Мы снимаем события для фильма и остаёмся «невидимками». Только в этом случае нашему материалу обеспечивалось доверие зрителя. Якобы «объективное наблюдение» - основополагающий принцип документалистики того времени. А телевидение, выросшее на радио, с самого начала выпустило дикторов в эфир и не находило в этом ничего особенного. Весь комплекс первоначальных эстетических представлений можно изложить в одной фразе: радиопередача с фото-кино сопровождением.
Очень небольшой круг людей тогда считал, что телевидение ближе к кинематографу. Теория «малоэкранного кино» появилась только несколько лет спустя, когда к телевидению прибилось несколько профессионалов из « большого» кино.
После фестиваля сразу же началась эпопея с первым советско-английским фильмом
В 1957 году хрущевские игры в «оттепель» пришли и на Шаболовку. Тогда и разрешили осуществить совместный проект с английским телевидением. Предложено было снять одновременно две картины:
« Англия глазами СССР» и «СССР глазами англичан». Два человека от нас уезжали в Лондон. А мы в Москве принимали двух англичан. Причем был заключен строгий договор: Они не вмешиваются в нашу работу на « туманном Альбионе», а мы помогаем, но не вмешиваемся в работу иностранцев. В Англию отправился сам директор студии Владимир Осьминин и ведущий режиссер Центральной студии документальных фильмов Леонид Кристи. На месте их обслуживали английские операторы и ассистенты. А к нам прилетела госпожа Донкастер - с костром на голове и бешеным темпераментом. С собой она привезла флегматичного длиннющего англичанина Мистера Ингрэмса, который должен был исполнить роль режиссёра. В помощь зарубежным коллегам телевидение выскребло по сусекам всех, кто имел хоть какое-то представление о кино. Так я, будучи уже старшим редактором спортивных передач, оказался ассистентом английского режиссера Мистера Ингрэмса и должен был строго выполнять все его указания, не забывая, конечно, что я советский человек и работу курирует непосредственно сам ЦК партии. По плану мы должны были за месяц объехать страну и показать «малоразвитым» европейцам, что из себя представляет «неизвестный» на Западе Советский Союз.
Нечего и говорить, что все мы оказались « между двух огней» и это прибавило анекдотов в нашей работе.
Была создана большая группа «поддержки» во главе с Леонидом Золотаревским, который единственный из нас свободно разговаривал «по-аглицки» и поэтому сразу вызвал подозрение у госпожи Донкастер. А не шпион ли? Нет, Леня не был сотрудником КГБ. Он окончил Инъяз и до телевидения поработал немного синхронным переводчиком.
Иностранцы были для него уже не диковинку.
Но Донкастер считала Леню «красным комиссаром». Она вообще была убеждена, что все мы не какие -то там специалисты, а сотрудники Лубянки и призваны следить за каждым её шагом.
Отсутствие взаимопонимания началось практически сразу, на первом же банкете по случаю приезда дорогих гостей.
На роскошном столе перед каждым стояла дюжина тарелочек, невообразимое количество разных вилочек, ложечек. За плечами каждого по официанту. Приём на самом высоком уровне. Никто из наших, кроме Золотаревского не участвовал в таких представлениях и сначала все смутились, кроме англичан. Одноногий директор нашей картины Фима Голынский - одессит и участник войны,- крякнул и густо намазал половинку огурца черной икрой.
- Что он делает? - заверещала госпожа Донкастер.
- У нас так принято, - невозмутимо ответил Золотаревский.
Мне от него тоже попало. Наклонился и шепотом в ухо:
- Какого хрена ты складываешь икру в пепельницу?
Откуда было знать все тайны придворного этикета бедному московскому пареньку, если в доме всегда не хватало ни ножей, ни вилок, когда заглядывали гости?
Уже на следующий день целая кавалькада машин, оттолкнувшись от Красной площади, двинулась на юг. Впереди сверкал правительственный ЗИС, на котором госпожа Донкастер и мистер Ингрэмс собирались объехать за месяц всю Россию, Кавказ, Сибирь и может быть захватить Среднюю Азию. У иностранцев всегда было плохо с «географией». Машина шла ровно шестьдесят километров в час, что привело в крайнее возбуждение госпожу Донкастер. Она захотела сама сесть за руль и показать этой «русской сволочи», как надо ездить. Руль ей, естественно, никто не дал и отношения сразу накалились. До Харькова добирались двенадцать часов, после чего англичане отказались от идеи автомобильного круиза и потребовали самолёт. На следующий день они улетели на Кавказ в Ту- 104, а я с Володей Гусевым остался, чтобы «добить» Харьков за один день и полететь вслед за ними. В Харькове я должен был снять несколько помоек и богослужение в церкви. Оказалось, что в церкви можно было снимать только с разрешения Обкома партии. Разрешение мы получили, старух сняли, молодежь убрали на «общий план». Конечно, мы выполнили задание мистера Ингрэмса, но ещё сняли Детскую железную дорогу, какой-то передовой завод и красивый город. На всякий пожарный случай. Мы отлично понимали, что за «английский» материал в Москве нас просто расстреляют. И так всю дорогу - мы снимали, что просили они и добавляли то, что подсказывал нам «внутренний голос». Чтобы свирепая Донкастер нам не докучала, в абхазской деревне мы устроили пышное застолье. Следуя национальной традиции старейшины пустили рог по кругу. Ингрэмс выпил до дна и хоть бы хны. Самолюбие не позволило и госпоже уклониться от двухлитрового рога с терпким вином. Тем более, что на её глазах только что осушил его столетний старец.
Донкастер опрокинула рог и тут же рухнула на пол. Все последующие дни она провела в постели, приговаривая:
- Дикий народ, дикий народ! Хочу домой в Лондон, хочу к мужу…
А мы бойко снимали в это время показательный колхоз, где у каждого крестьянина была роскошная вилла.
Правда, из нашего дома в ту же ночь украли невесту, но об этом так никогда и не узнали наши «добрые» англичане.
В истории создания этого первого международного фильма на телевидении много забавного. Я действительно следил за тем, как работают наши зарубежные коллеги, пытаясь понять не столько их политические настроения - конечно, они были «антисоветские».
Но самое интересное для меня было в том, что режиссер Ингрэмс, куда бы мы не приезжали, везде требовал, чтобы снимали, главным образом, его самого в кадре. Он непрерывно разговаривал. А люди и события шли на фон или перебивки к его монологам. Надо же было затеять такое «кругосветное» путешествие, чтобы показать на разных фонах мистера Ингрэмса! Я считал, что английский режиссер работал непрофессионально. И только спустя годы понял, что он профессионал самой высокой пробы. Просто он делал не фильм для большого экрана, а телефильм. Вероятно, в Англии на несколько лет раньше заинтересовались телевизионной спецификой и пытались найти приёмы и методы телевизионной кинематографии. Сейчас каждый встречный и поперечный на телевидении представляет себе телефильм только с ведущим в кадре. Это тоже перегиб. Кино с «ведущим» всего лишь один из жанров телефильма. И только этому жанру соответствует термин «авторское кино». Попытка противопоставить авторское кино «официальному» кинематографу по признаку содержательному, как более личностное, кажется мне эстетически несостоятельной. Личность автора может быть проявлена как в кадре, так и за кадром, а официальная позиция может проступать. как с ведущим, так и без ведущего одинаково. Бог не в содержании, Бог - в форме.
Когда картина была снята, Донкастор потребовала, чтобы весь материал тут же был отправлен в Лондон. Наше высокое начальство нахмурилось, уж больно оно боялись «антисоветчины», и приказало задержать материал в Москве. Чтобы можно было контролировать картину в монтаже. Дело грозило международным скандалом. Все свалили на меня и потребовали, чтобы я придумал любой предлог, но материал из рук не выпустил.
Когда утром разъяренная рыжая Донкастер ворвалась в монтажную с требованием немедленно отправить материал в Лондон, я успел придумать только одну отговорку:
- Мы не можем отправить материал, потому что у нас нет «кофра».
- Чего у вас еще нет? - не поняла она.
- Кофра, - сказал я, смущенно улыбаясь. /Кофр - это железный ящик, где хранятся коробки с пленкой/.
Я думал, что она меня сейчас убьёт. Но она шваркнула коробку об пол и, как мне передала переводчица, выразилась нецензурно. Господин Ингрэмс требовал, чтобы в таком случае ему выписали из Лондона молодую жену, без которой он не может заниматься монтажом. Власти пошли на все условия и картина монтировалась в Москве. На шикарном банкете по случаю окончания картины в ресторане « Прага» произносили тосты за дружбу между народами. В Москве к тому моменту уже сняли Осьминина за «Вечер Веселых Вопросов» с Никитой Богословским. Большой шутник объявил по телевидению, кто первый придёт в зимнем тулупе и валенках на Ленинские горы, тот получит главный приз. И бросилась Москва посреди лета по проспектам в полушубках, а милиция только «варежку» раскрыла, ведь она телевидение не смотрела! Буквально на следующий день собралось ЦК и «весёлый вопрос» был объявлен политической провокацией. Сняли всех, кто имел хоть какое-то отношение к передаче. Ну, а я в этот момент загорал с мистером Ингрэмсом в Абхазии. Только поэтому меня миновала «чаша сия». И я единственный сохранился в молодежно-спортивной редакции. На ошибке «ВВВ» вырос КВН, но это уже случилось потом, через десять лет. А в Лондоне за излишнюю лояльность к Советскому Союзу попросили вон и госпожу Донкастер, и мистера Ингрэмса. В Англии всегда любили либералов дома, а за границей предпочитали консерваторов. Картину в Лондоне так и не показали, а в Москве показали однажды и спрятали от греха подальше.
Так закончился первый англо-советский проект. Больше таких экспериментов на советском телевидении уже не ставили, пока не началась горбачевская перестройка. И тут мы сняли опять «международный» фильм: «Как уходил Горбачев». Проект был уже совместным с американцами и теле-звездой Копполой. Но это были уже другие времена и другие песни. |
| Категорія: Спектакль документів | Додав: koljan
|
| Переглядів: 582 | Завантажень: 0
|
Додавати коментарі можуть лише зареєстровані користувачі. [ Реєстрація | Вхід ] |
|
|
