Статистика
Онлайн всього: 11 Гостей: 11 Користувачів: 0
|
 |
Матеріали для курсової |
Трудности? Невзгоды?
|
| 22.04.2014, 18:06 |
| Вот тут-то и вступила вторая тема фильма. Независимо от намерений художника, она потребовала к себе пристальнейшего внимания, а в какой-то момент даже стала претендовать на главенство. Художник довольно решительно отмел эти претензии. И тогда фильм получился двухголовым.
В нем два солнца. Одно — довольно очевидное, стоящее высоко в зените удобным для всеобщего обозрения тезисом: «Вечным компасом, вечным маяком будет для нас светлая память тех, кто отдал жизнь для нашего счастья». И символы верности — Застава Ильича, Мавзолей, кремлевские куранты.
Здесь Хуциев ставит громадный восклицательный знак, считая вопрос исчерпанным. В 1961 году, когда писался сценарий, по-видимому, большего и не требовалось. В 1965, когда фильм вышел на экран, здесь хочется поставить запятую. То, что у Хуциева звучит выводом, хочется положить основой для нового вопроса. А что, если я, зритель, размышляя о сегодняшних трудностях, и не думаю подвергать сомнению идеи Октября? Разве это снимает сам вопрос о трудностях? Разве это устраняет мою неудовлетворенность своей жизнью? Убирает желание докопаться до причин этой неудовлетворенности?
Тут начинается второе солнце. Солнце, присутствующее в картине только намеком. Как бы скрытое за пеленой туч.
Нелепо, конечно, упрекать художника за то, что он то-то не сделал, того-то не раскрыл. Судить его следует, известное дело, по законам, им же самим для себя назначенным. Но коль скоро мы сталкиваемся с одним из лучших наших послевоенных фильмов, разгадку его трудной производственной и обидной прокатной судьбы следует все же как-то объяснить. На наш взгляд, разгадка кроется именно в двоичной природе фильма. Ре-198
шая одну, довольно простую проблему, Хуциев по пути набрел на вторую. Мимоходом блистательно отметил несколько ее примет. Но и только.
Общая причина неудовлетворенности героев бродит где-то совсем рядом с фильмом. И все-таки остается за кадром. Желая дать ее материальное воплощение, Xуциев отказался на какое-то время от описательной драматургии, обратился к помощи частных завязок. И — вот оно, лицо врага! На пути Николая возникает подлец Черноусов, подбивающий его вести слежку за сослуживцем. На пути Сергея встает отец Аси, весьма ответственный товарищ, с апломбом проповедующий, что никаких принципов вообще не существует. Так сказать, нехорошие люди, мешающие хорошим жить хорошо. А что за ними, за нехорошими? Какое социальное явление их породило? Какие исторические силы, тенденции послали их в этот фильм своими представителями? Где их первоисточник?
О нем приходится догадываться. Он — вне сферы внимания художника. И тогда патетический финал картины несколько отдает схоластикой. И тогда понимаешь упрек в «беспроблемности».
Не в том грех фильма, что он выдержан в манере описательной драматургии. Наоборот, он не до конца пользуется ее возможностями. Возможностями воочию продемонстрировать общую завязку. Не деформировать ее хитросплетением частных.
Теперь присмотримся к чешскому фильму со странным названием — «Отвага на каждый день». Это костюмы покупают на каждый день и на праздники. Что же это за смелость, пригодная к употреблению в будни?
Этот фильм, виртуозно снятый и отрежиссированный, очень скромен и по постановочному размаху и по диапазону использованных средств. Это камерная история двух влюбленных. Сначала они без ума друг от друга, потом что-то у них не ладится, потом они рас-
199
стаются. Тут нет никаких далеких предыстории, никаких романтических случайных встреч. Зато здесь много эпизодов, которые на первый взгляд не имеют никакого отношения к истории этой любви. Но прослеженные с чуткостью очень зоркого и очень умного художника, эти как бы незначительные обстоятельства оказываются ключом к тому, что произошло.
Герой — он ведь не просто работает за станком. Он — передовик, на него призывают равняться. К тому же он активист, занимает видный комсомольский пост.
Анализ неудовлетворенности этого человека своей жизнью — вот задача, которую поставили перед собой сценарист Иозеф Маша и режиссер Эвалд Шорм.
Маркс писал когда-то, что в развитом политическом государстве человек ведет, по сути дела, двойную жизнь: «жизнь в политической общности, в которой он признает себя общественным существом, и жизнь в гражданском обществе, в котором он действует как частное лицо»*.
Герой «Отваги на каждый день» всей своей кожей ощущает эту раздвоенность. Он чувствует, что личная его жизнь, складывающаяся, в общем, безболезненно, в то же время лишена чего-то очень существенного. Деятельность его в качестве «общественного человека» тоже приносит ему одни огорчения. Он читает доклад, и сам же видит, что все это — липа, что доклад никому не нужен, что собравшиеся вежливо, но бесстрастно ждут, когда же он кончит и начнется художественная часть. Он сзывает обитателей общежития на очередное общественное мероприятие и снова сталкивается с ощущением того, что само это мероприятие, задуманное для отчета, для галочки, совершенно не нужно этим людям. Как передовик и зачинатель шумного движения по разведению кроликов в подшефном колхозе, он попадает под пристальное внимание корреспондентов. Но и тут
* К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч. Т.1. с.391.
200он чувствует липу: корреспондентов интересует не он сам, а то, как можно подать его фигуру. Под их бойким пером его политическая деятельность приобретает оскорбительную для него однозначность. «Я все хвалю,— с тоской и легкой набалованностью признается один из таких писак.— Все хвалю, и хвалю, и хвалит. Когда-нибудь наверное, ухвалюсь». Герой уже ухвалился. Он пресыщен — не самой политической деятельностью, а тем поворотом, той окраской, которую она приобретает. Он пресыщен ее мнимостью, фальшью. Он тоскует по настоящей, полноценной, нужной всем деятельности, приносящей удовлетворение и не находящейся в столкновении с его чаяниями как «частного лица».
И вот эпизод, способный на первый взгляд озадачить. В пивной, отвалившись от стойки, герой обводит мутными глазами ораву незнакомых собутыльников, и вдруг бросается на них с кулаками. Зовут милиционера. Герой рвется и к нему,
— Дай мне револьвер! — и молит и требует он.— Я их всех перестреляю! Они — враги народа! Они предали революцию!
Вот оно, солнце, краешек которого проглянул в фильме Хуциева. Вот она причина неудовлетворенности. Она называется — инфляция «общественного человека».
Солдат, шедший с винтовкой в октябре 1917 на Зимний, был преисполнен творческого отношения к этой своей деятельности «гомо политикуса». В данный момент его существование в качестве «частного лица» и «общественного человека» было неразрывно связано. Возникшая двадцать лет спустя теория «винтиков» начисто отметала творческое отношение человека к своей роли «гомо политикуса». «Знай свой шесток! Послушно исполняй приходящие сверху распоряжения!» — вот завет этой теории. О каком там творчестве в роли «общественного человека можно было при этом говорить!
201
Ныне успешно изживается то, что мы договорились называть «последствиями культа личности». Обесценение роли «общественного человека» — может быть, самое страшное из этих последствий. Трагическая вина героя «Отваги на каждый день»—тяга к настоящему, полноценному утверждению себя в качестве общественной силы и в то же время неведение путей, на которых это становится возможным, и тоска по прежней, первозданной, примитивной ясности в вопросах общественного добра и зла, ясности, свойственной только «винтику».
В данном случае «описательная драматургия» оказалась вполне проблемной. В данном случае она оказалась даже более благодарным, чем драматургия фабулы, инструментом, чтобы отыскать солнце, не прибегая к помощи каменной лавины, этого приводного ремня, перебрасывающего энергию конфликта на движение фабульных шестеренок. |
| Категорія: Фільм без інтриги | Додав: koljan
|
| Переглядів: 347 | Завантажень: 0
|
Додавати коментарі можуть лише зареєстровані користувачі. [ Реєстрація | Вхід ] |
|
|
