Статистика
Онлайн всього: 9 Гостей: 9 Користувачів: 0
|
 |
Матеріали для курсової |
БУНТ ПОДРОБНОСТЕЙ
|
| 22.04.2014, 16:47 |
| В американской литературе господствовало мнение, что повествование следует строить вокруг интриги. Журналы были полны рассказами с интригой, и большинство наших театров ставило пьесы с интригой. «Ядовитая интрига»,— говорил я о ней, так как требование интриги, по моему мнению, отравляет литературу. Я считаю, что нужна не интрига, а форма — вещь гораздо менее уловимая и доступная.
Ш. Андерсон
— В этом фильме ничего не происходит!
Так начинаются все споры о странностях нынешней драматургии кино.
Вы возражаете. Вы приводите примеры. В «Голом острове» умирает ребенок. В «Сладкой жизни» герой то и дело изменяет невесте, невеста пьет яд, а друг героя пускает себе пулю в лоб. Где уж там — ничего не происходит!
— Так-то так,— тянет ваш оппонент.— Оно вроде и
есть, да вроде его и нету... Не в этом дело, вот оно что..
Не в этом дело?
24
ИЗМЕРЕНИЕ СОБЫТИЕМ
Обратите внимание: прозаики не чтят сюжетных нормативов. И даже не о современниках речь. Откройте любого из классиков — он тотчас порадует глаз чудными погрешностями против канонической рецептуры. Там — затянутостъ экспозиции, там — двойная или даже тройная развязка, там — необоснованное торможение... Растроганный читатель, само собой, ничего не замечает, а теоретики притерпелись и махнули рукой!
О поэтах что и говорить! Здесь сюжетная, то есть, вернее, фабульная, событийная, поэма специально оговаривается, как нечто сравнительно редкое и примечательное.
Драматургам куда труднее. Им и посегодня ставят в строку каждое технологическое лыко. Но на театре, хоть и с грехом пополам, все же осознается возможность драмы, отстоящей от канонов и тем не менее замечательной. А вот в кино...
Тут по-прежнему царят стандарты закоснелой триады. Тут по-прежнему истово цитируют Аристотеля, присягают в верности Гегелю и Фрейтагу. И по любому случаю тут бормочут как заклинания:
....Экспозиция-завязка, кульминация-развязка...
Нет бога, кроме Особого Драматического События!
Тщетно строить сюжет на каждодневных обстоя-
тельствах!
Драматургия начинается там, где ломается при-
вычный ход жизни!
В подкрепление берется весь дочеховский театр: от Эсхила до Шекспира, от Шекспира до Ибсена. В под-крепление берется трактовка кривой драматического действия, как возникшей и разрешившейся аномалии в естественном развитии жизни: чуть только восстановил-ся нормальный ход вещей, тут же оборвался и интерес зригеля к происходящему. И очень часто в подкрепле-
25
ние берутся взгляды Натана Зархи, в особенности один его творческий принцип, гордо заявленный в следующих словах:
— Я создаю образы людей, характеры и ставлю их затем в необычные обстоятельства.
И, конечно, экранизация горьковской «Матери», предпринятая Н. Зархи и В. Пудовкиным, до сих пор воодушевляет тех, кто склонен коренным образом перестраивать литературное произведение при переносе его на экран. Ибо-де роль действенного элемента в романе и в драме неодинакова. Ибо, мол, то, что простительно прозе, не простится кино!
Что ж, присмотримся к этому во многих отношениях замечательному фильму.
То, что в романе Горького сообщается зрителю исподволь, ненарочито, с использованием большого количества самых различных средств и приемов, сценарист настойчиво и изобретательно переводит в одно измерение — измерение событием.
По крупицам, деталям воссоздает, например, писатель темноту и забитость Ниловны на первых страницах романа. Зархи для той же цели прибегает к помощи ОДС — Особого Драматического События: в фильме мать по темноте своей предает сына в руки полиции. Точно так же и революционная деятельность Павла, раскрытая в романе детально, конкретно, здесь подредактирована соответствующим ОДС: Павел фильма оказывается замешанным в убийстве собственного отца, черносотенца. Прозревшая, живущая новой жизнью Нилов-на реальными, каждодневными делами доказывает в романе свою преданность делу сына. Сценарист и на этот раз прибегает к помощи ОДС: у него мать погибает рядом с сыном при разгоне демонстрации.
Иначе говоря: Горького интересовало в своем сюжете обыденное, Зархи заинтересовался необычным. Вот метод Горького: подробности гнусной жизни Ниловны,
26
подробности революционной деятельности Павла, подробности революционной деятельности прозревшей Ниловны. Метод Зархи иной: невольное предательство матери — убийство Павлом отца — гибель матери рядом с сыном.
Положим, и это сорок лет назад прозвучало с экрана откровением. Картина Пудовкина и Зархи была демонстративным ходом к характерам, к психологии, к тому самому «живому человеку», над которым в ту пору еще иронизировал Эйзенштейн.
Положим, с другой стороны, смешно предъявлять далекому шедевру претензии нынешних времен. Однако приходится. Ибо правоверные теоретики превращают «Мать» в идеальную иллюстрацию своих принципов. С ее пьедестала они проповедуют этакую событизацию как всеобщее, непреходящее средство кинодраматургии.
Их лозунг прост:
— Не дадим в обиду действенную природу кино повествовательной сущности литературы. В динамическом искусстве экрана весь интерес держится на том, что происходит сейчас или произойдет в следующее мгновение. А раз так, то любое чувство героя, любая черта его характера достойны внимания зрителя лишь тогда, когда они переведены в иную шкалу — в шкалу Особого Драматического События, универсального кинематографического эквивалента.
Пока мы не понаторели в языке собеседника, мы объясняемся при помощи пальцев. Это не значит еще, что другой способ общения невозможен.
Талантливый Н. Зархи был человеком решительным. Механистичность подхода к организации сюжетной канвы нисколько его не смущала. То, что он называл «конструированием драматургического процесса», выглядело под его пером так:
«Формирующим началом драмы является единое стремление героя (группы героев), наталкивающееся на
27
стремление противоположное. Субъектами этого противоположного стремления может быть другой герой (в общепринятой терминологии, особенно привившейся в кино,— «злодей», то есть ведущий контрдействие) или группа героев, определенное (социальное), стихийное явление и прочее»,
В свое время такой подход помогал разобраться в движущих силах конфликта. В наши дни он только скрывает их своеобразие. «Шахматная драматургия», говорят об этом критики, почему-то обижая мудрую и сложную игру. Но, чего греха таить, иной раз такая слаженность драматургического здания, собираемого как бы из комплекта стандартных деталей на манер детского «Конструктора», ценится превыше всего. Создалась даже некая фабульная формула, куда вгоняется любой тематический материал, любое идейное прозрение, любой характер.
На первых страницах такого сценария герой А сталкивается с проблемой, требующей разрешения, с делом, ждущим, чтобы его уладили. Таким делом могут быть:
а) опасная хирургическая операция,
б) власть сектантов над душой потенциально здоро-
вой советской девушки,
в) реорганизация завода,
г) разоблачение шайки проходимцев,
д) спортивный рекорд,
е) создание специальной бригады, работающей но-
выми методами...
и так далее.
Герою А противопоставлен антигерой (злодей, ведущий контрдействие). Назовем его В. Этот человек маниакально убежден, что операция окончится трагически, что рекорд недосягаем, что реорганизация завода производится из соображений карьеры, а девушка вызволяется из лап мракобесов на почве двусмысленных побуждений.
28
Имеется и героиня Б. В целях экономии она может быть членом новой бригады. Или свидетельницей преступлений шайки проходимцев. Или даже этой самой, спасаемой от трясунов девушкой. Может она оказаться и человеком со стороны. Но это уже не приветствуется: разбросанность-де, нелаконичность...
Деловые неурядицы А, как правило, совпадают с его неурядицами в личной жизни (иначе драматург рискует прослыть безнадежным дилетантом, не умеющим нагнетать напряжение). Хорош любой повод для ссор, только бы он не был слишком серьезен,— тогда благополучное финальное соединение А и Б покажется зрителю натяжкой. Сгодится, например, недоверие А к высоким моральным качествам Б, сомнение в ее способности к самопожертвованию. Несколько затрепан другой мотив: несочувствие подверженной мещанству Б новаторским поискам энергичного А. Но коли под рукой нет ничего иного, разрешается использовать и это.
Благополучное разрешение линии дела (успех показательной бригады, постановка рекорда, явка преступников с повинной, коллективное вступление бывших сектантов в ДОСААФ) сопровождается трогательным воссоединением А и Б под зубовный скрежет злого В и других в меру несимпатичных букв алфавита.
Такой математикой шедевра не создать. Чаще всего ею создается кинематографический ширпотреб. Но, случается, и творения серьезных мастеров нет-нет да и блеснут подобной отточенностью рецептуры. |
| Категорія: Фільм без інтриги | Додав: koljan
|
| Переглядів: 342 | Завантажень: 0
|
Додавати коментарі можуть лише зареєстровані користувачі. [ Реєстрація | Вхід ] |
|
|
