Отношение Маркса и Энгельса к Гегелю и его философии представляет собой конкретизацию их понимания принципа партийности в философии и применения ими принципов диалектической критики к анализу и оценке теоретических источников своего учения, 77
Прежде всего они вскрывают идеалистический исходный пункт всей гегелевской философии. В «Анти-Дюринге» Энгельс писал: «Гегель был идеалист, т. е. для него мысли нашей головы были не отражениями, более или менее абстрактными, действительных вещей и процессов, а, наоборот, вещи и развитие их были для Гегеля лишь воплотившимися отражениями какой-то «идеи», существовавшей где-то еще до возникновения мира. Тем самым все было поставлено на голову, и действительная связь мировых явлений была совершенно извращена. И как бы верно и гениально ни были схвачены Гегелем некоторые отдельные связи явлений, все же многое и в частностях его системы должно было по упомянутым причинам оказаться натянутым, искусственным, надуманным, словом — извращенным» [20, с. 24]. В старом предисловии к «Анти-Дюрингу» (1878) Энгельс еще раз подчеркнул это обстоятельство: «У Гегеля в диалектике господствует то же самое извращение всех действительных связей, как и во всех прочих разветвлениях его системы» [20, с. 371]. Тем не менее Энгельс отмечал, что «в произведениях Гегеля мы имеем обширный компендий диалектики, хотя и развитый из совершенно ложного исходного пункта» [20, с. 370]. Маркс еще в своих ранних произведениях подверг критике исходный пункт гегелевской философии. Одну из самых существенных сторон вообще гегелевской философии он видел в том, что Гегель «все ставит на голову» [р, с. 319]. Мистифицирующая сторона идеалистической диалектики заключается в том, что в ней «идея превращается в действительный субъект», а «действительные субъекты» становятся «объективными моментами идеи» [р, с. 224]. У Гегеля «то, что должно служить исходным пунктом, становится мистическим результатом, а то, что должно было бы получиться в качестве рационального результата, становится мистическим исходным пунктом» [р, с. 226]. Позднее основоположники марксизма не раз вскрывали мистификации и критиковали этот исходный пункт гегелевской философии, противопоставляя ему свой диалектический материализм. Так, в Послесловии ко 2-му изданию I тома «Капитала» Маркс писал: «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью» [23, с. 21]. Энгельс в письме к Шмидту от 1 ноября 1891 г. подчеркивал: «Извращение диалектики у Гегеля основано на том, что она должна быть, по Гегелю, „саморазвитием мысли", и потому диалектика вещей — это только ее отблеск. А на самом-то деле ведь диалектика в нашей голове — это только отражение действительного развития, которое совершается в мире природы и человеческого общества и подчиняется диалектическим формам» [38, с. 177]. Вместе с тем основоположники марксизма констатируют, что, несмотря на идеализм, философия Гегеля содержала в себ§ 78
весьма важное рациональное зерно. В «Капитале» Маркс отмечал: «Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, Отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно» [23, с. 22]. Следовательно, здесь сформулирована не только суть исходного извращения Гегелем своей диалектики («стоит на голове»), но и сам механизм ее материалистической переработки Марксом и Энгельсом. Энгельс писал в «Диалектике природы», что наиболее общие законы всякого движения «были развиты Гегелем на его идеалистический манер лишь как законы мышления... Ошибка заключается в том, что законы эти он не выводит из природы и истории, а навязывает последним свыше как законы мышления. Отсюда и вытекает вся вымученная и часто ужасная конструкция: мир — хочет ли он того или нет — должен сообразоваться с логической системой, которая сама является лишь продуктом определенной ступени развития человеческого мышления. Если мы перевернем это отношение, то все принимает очень простой вид, и диалектические законы, кажущиеся в идеалистической философии крайне таинственными, немедленно становятся простыми и ясными как день» [20, с. 384]. В другом месте, анализируя диалектический характер процессов развития, Энгельс вновь отмечает: «Это у самого Гегеля мистично, ибо категории выступают у него как что-то предсуществующее, а диалектика реального мира — как их простой отблеск. В действительности наоборот: диалектика головы — только отражение форм движения реального мира как природы, так и истории» [20, с. 519]. С наибольшей ясностью идеализм в трактовке истории вообще и истории духовной культуры в частности выступает в воззрениях Гегеля и его адептов-младогегельянцев. Маркс и Энгельс раскрывают основные пороки гегелевской концепции истории. И эта критика имеет весьма существенное значение для марксистской теории развития науки. У Гегеля «не только весь материальный мир превратился в мир мыслей, а и вся история — в историю мыслей» [3, с. 12]. В противоположность этому исходным пунктом и решающей предпосылкой марксистской концепции истории науки служат положения, в которых на передний план ставятся «действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни» [3, с. 18]. Такие предпосылки позволяют дать основательную критику идеалистической трактовки развития науки, делающей акцент на имманентном движении идей, понятий, теорий и оставляющей без учета социальные условия зарождения и развития науки, развертывания борьбы различных взглядов и точек зрения. В противовес этому основоположники марксизма исходили 79
из положения: «История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» [2, с. 102]. Это положение имеет непосредственное и фундаментальное значение для понимания истории науки. Давая общую характеристику гегелевской философии и ее места в развитии философской мысли, Энгельс писал в «Анти-Дюринге»: «Свое завершение эта новейшая немецкая7 философия нашла в системе Гегеля, великая заслуга которого состоит в том, что он впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии, и сделал попытку раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития... ... Для нас здесь безразлично, что Гегель не разрешил этой задачи. Его историческая заслуга состояла в том, что он поставил ее» [20, с. 23]. В этих последних словах заключена суть отношения основоположников марксизма к своим предшественникам, чьи прогрессивные идеи явились теоретическим источником собственного учения Маркса и Энгельса. Эти предшественники ставили задачи, на которые марксизм должен был ответить.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Критика исходного пункта гегелевской философии» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
