В «науках о духе» («науках о культуре»), в отличие от «наук о природе», познание есть духовный процесс, совершаемый самим субъектом как воссоздание субъективности — душевного акта, происходящего в «других», то есть имеющего типическую (надличностную) рациональную значимость. Данное личностное воссоздание в нас самих тех актов сознания (душевных процессов), которые позволяют «войти в душу» другого по аналогии, и есть понимание «духовного содержания». По Зиммелю, понимание есть отношение одного духа («Я») к другому («Ты») (8, 511). Человек выходит за свои пределы (трансцснденция) и сталкивается с другой индивидуальностью — одушевленным «Ты». Понимание позволяет: а) понять сказанное, которое воссоздает в слушателе душевные процессы, аналогичные оным говорящего; б) понять мотивирующее значение говорящего. В результате индивидуальность постигается другой индивидуальностью не строго логически, а через погружение в материал переживания другого, живущего в форме духа, и воспроизведение его в себе заново. На основе единства взаимопонимания формируется самосознание — знание себя как другого (обобщенного) (8, 514). Чужая индивидуальность — «Другой» — видится «Я» и как некий «тип», к которому мы ее причисляем. «Другой» аналогично видит «Я»1. Это априорное представление характеризует непрерывность видения индивидуального (фрагментального) и типического с духовной жизнью. Применительно к постижению истории Зиммель делает вывод, что историческая истина вообще не может считаться отражением исторической действительности: «познаваемого человека творят природа и история, но познающий человек творит природу и историю» (7, 531). Отсюда его кредо звучит в кантиантском духе: «Постигаемый мир является продуктом познающего духа, ибо в нем мы познаем лишь то, что вложено самим духом» (8, 190). Историк совершает «трансцепдентальное формирование» (а не отражение) событий как «типичное» (или «необычное»). Историческая истина есть духовная активность, которая наделяет внутренне воссоздаваемый материал неким смыслом, исходя из общности душевных процессов, на- 1 Проблематика взаимодействия «Я» и «Другого» стала основой направления символического интеракционизма. 294
следуемых потомками. При этом каждое видение оправдано — историческая истина релятивиа. Исторический мир, общественное развитие есть «творение души»: жизненное чувство индивидов и сцепление их судеб. Цели и принципиальные предпосылки решают вопрос о том, какой «мир» создается душой, и действительный мир есть лишь один из многих возможных'. Различные суверенные миры практической повседневной действительности — религии, искусства, науки — сводятся к различным принципам организации нашего духа, который формирует в них совокупность материалов бытия по особой «формуле». В соответствии в этим Зиммель отрицает объективную истинность научных теорий: общеобязательное знание в сущности недостижимо. Ни один из типов философского мировоззрения, опирающихся на объяснение природы (позитивизм) и на разум (идеалистическая метафизика), не в состоянии постичь сущность мира. Парадокс заключается в том, что «в непрерывном процессе познания количество принятых истин уравновешивается количеством отклоненных заблуждений, что в никогда не останавливающемся движении столько же «истинных» познаний поднимается по парадной лестнице, сколько «ошибок» сбрасывается с черного хода» (8, 82). Релятивизм форм ведет к «бунту» против всяких установленных форм вообще. В экономике он порождает бурные революционные изменения; в морали — возрождение «настоящей эротической жизни», разрушающей существующие половые отношения, из которых черпает содержание новая этика; в искусстве — тягу к абстрактному искусству как модернистскому «самовыражению» индивида. В философии — возникновение «философии жизни», рассматривающей человеческое познание как «переживание», порождаемое «волей к жизни»: в нем субъект и объект являются связанными (неразрывными) элементами «опыта жизни». Главное — это переживание отдельного индивида: что у него в голове, что могут знать многие, — не имеет высокой ценности; что у него в сердце, что доступно ему одному, — то единственно ценно. Это делает неизбежным субъективность истолкования. Однако она не является «тем недостатком, который следует преодолеть, но формой, посредством которой сырой материал данных философских учений приходит к новому образцу — к истории философии» (7, 541). Личностный характер учений заключает абсолютно индивидуальное, неповторимое и неразделяемое ни с кем другим. При этом теоретические положения бывают «истинными» лишь тогда, когда они случайно соответствуют нашей воле к жизни. Жизнь — это поток поколений, но ее носителями являются индивиды (8, 15), то есть «социальные атомы»2, обособленные друг от друга суще- 1 Зиммель обосновывает установку, альтернативную историческому материализму (марксизм), что каждая из форм жизни, в том числе и хозяйственная — экономическая, может быть постигнута только как результат психологических предпосылок. 3 В качестве «социальных» (эмпирических) атомов Зиммель рассматривает наряду с индивидами и группы, которые действуют как единства и во взаимодействии с другими могут образовывать общество. 295
ства. Следовательно, человечество есть индивидуализированное образование (8, 172). Применительно к нему общий (формальный) закон схватывает лишь витальное содержание не в форме жизненности, а в форме понятийной содержательности. Поэтому обший закон не может относиться к внутренним процессам, поскольку они находятся внутри связи индивидуальной жизни (8, 139). Каждая жизнь как нечто законченное содержит вырастающий из нее корень (собственный центр) — точка ее единственности (отличительности), то есть индивидуальность. При этом последняя не есть субъективность (личностное) или произвол. Но в каждом индивидуальном живет, как выражение закона сущности, и «общсчеловек» (типическое) (8, 195). «...Индивидуальным может быть только действительное, а не идеально-нормативное, а законным только общее, а не индивидуальное, -таковы связи, расторжение которых было совершено на этом длинном пути, для того, чтобы связь индивидуальности и законности могла осуществиться» (8, 183). Чем более формализуются социальные и культурные образования, тем более отчужденным от них оказывается индивидуум, воплощающий в своем «душевном» существе глубинные движения самой жизни. Отчуждение, равнозначное его свободе, обусловливает единственный регулятор морального поведения — «индивидуальный закон» (2, 170). Последний, наряду с созданием культурных форм, инициируя способность жизни к творчеству, определяет жизнь и поведение индивида1. Таким образом происходит связь «индивидуальности» и «законности» — ритмом (закон) сущности индивида (8, 112), то есть образуется «индивидуальный закон» самоосуществления индивида. Данный закон происходит из протекающей как долженствование жизни индивида, которая содержит в себе все следствия «своего прошлого, все напряжения своего будущего» (8, 156). Каждая жизнь — каждый феномен (фрагмент «типа») — содержит только для нее самой значимый «индивидуальный закон», который приоритетен по отношению к приходящему извне общему закону (нравственному), имеющему в виду «общее благо». Неудержимый динамизм социальных явлений проявляется в элементах «жизненного.опыта» — воля, чувства, мысль, действия. Поэтому данный опыт есть творение наших душевных сил и исключает закономерность и всеобщность: он дается в переживании1 (иррационален) и неподвластен разуму. Зиммель утверждает, что исторические события как «выражение жизни» индивидуальны и неповторимы. В силу этого к ним неприменимо понятие «исторического закона» (всеобщего). В действительности имеет место лишь «индивидуальный закон» (судьба), который в «науках о духе» («исто- 1 Зиммель выступает против социализма с приоритетом общего над индивиду-, альным: освобождение от индивидуальной ответственности и инициативы сообщает индивиду беззаботную уверенность и спокойствие, которые задерживают формирование его сколонностей (8, 399). Коллективное, стоящее над индивидуальным, создает возможность равенства и справедливости для всех, но снижает уровень социальности, от которого страдает вся совокупность. 296
ричсских науках») постигается посредством интеллектуальной интуиции — постижение целого посредством целостной функции. В этом суть психологического истолкования «индивидуального закона», заменяющего «закон исторический» (всеобщий). «Историческая истина» также представляет собой активность духа, которая делает из своих предметов нечто, чем они еще не являются. Данные методологические установки, по мысли Зиммеля, относятся и к социологии.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Понимание» з дисципліни «Історія і теорія соціології»
